Кирилл Запорожан - Тёмный мастер

— Представление? — переспросил шут.

Но толстяк уже захлопнул дверь, и Ламберт опять остался один. Встав с постели, он внезапно обнаружил, что уже полностью одет. На ногах надеты черные штаны и сапоги с загнутыми носками, на туловище — зеленый камзол с серебряными застежками, на голове черно-зеленый колпак с бубенчиками. Загляну в зеркало, Ламберт задумался. Что-то подсказывало ему, что надо нанести грим, но это было долго и утомительно. Шут огляделся и решил ограничиться карнавальной маской. Абсолютно белая маска с длинным носом грустно улыбалась. Закрепив ее завязками на своем лице, Ламберт направился к двери, но затем вернулся, повесил на пояс шпагу, а за спину закинул гитару. Шут понятия не имел, зачем они могут ему сейчас понадобиться, но в данный момент решил полностью довериться своему внутреннему голосу. Он понятия не имел, как сюда попал, но решил дождаться естественного развития событий.

Выйдя из комнаты, Ламберт убедился в том, что подозревал с самого начала. Он оказался в одном из фургончиков бродячего цирка. Сейчас десяток подобных фургончиков стоял полукругом и перед ними устанавливали деревянный помост. Между двух столбов натягивали канат, вешали фонари. Из одного фургончика доносился собачий лай и свиное рохканье.

— Уже готов? — толстяк возник из ниоткуда, на ходу жонглируя десятком яиц, абсолютно на них не глядя. — Молодец, скоро начнем.

Шут кивнул и огляделся. Цирк остановился в деревне. Очень странной деревне. Со всех сторон поселок окружала красная пустыня, в которой виднелись обломки скал. Ветер, не переставая, нес красный песок, кружил его, создавая смерчи. Сквозь красную пелену песка в небе виднелся мутный диск солнца, тоже красного. Самое интересное было в том, что в деревне не было ни ветра, ни песка. Словно она была накрыта прозрачным куполом, отгородившим ее от красной пустыни.

Парню на миг показалось, что в песчаном смерче мечутся какие-то призрачные силуэты, но он сморгнул, и видение пропало, растворилось за стеной из песка.

— Ламберт! Начинаем!

Шут отошел от незримой границы земли и песка и вернулся к помосту. Перед ним уже собралось десятка четыре человек, которые с интересом наблюдали за суетящимися за сценой артистами. Ламберт пригляделся повнимательнее и обомлел. Жители деревни не были живыми. Хотя нет. Они были самыми что ни на есть живыми. Живыми куклами. Вместо тел — бревна и набитые соломой мешки, вместо рук и ног — грабли и вилы, вместо голов сушеные тыквы с вырезанными глазами или мешки с соломой с пришитыми к ним пуговицами вместо глаз и нарисованными краской ртами.

Но остальных циркачей это нисколько не смущало. Толстяк вышел на помост, поприветствовал собравшихся и пообещал им незабываемый поток веселья и хорошего настроения.

И представление началось! Маленькая девочка лет семи ходила по натянутому канату и играла на скрипке, девушка постарше жонглировала горящими факелами, проводила огнем по голой коже, не обжигаясь, глотала шпаги. Высокий нескладный парень демонстрировал чудеса гибкости, изгибался, выкручивал суставы, складывался в небольшой черный ящик, фокусник доставал из воздуха букеты цветов и заставлял исчезать накрытую тканью розу. Зрители аплодировали, и хотя их конечности не были для этого предназначены, Ламберт отчетливо слышал громкие хлопки и ободряющие крики. Свинья вставал на задние лапы и катала на себе дрессировщика, собака прогавкивала количество выложенных перед ней костей.

Наконец пришла очередь шута. Ламберт неторопливо ступил на борт и замер, абсолютно не зная, чем развлечь собравшихся перед ним кукол.

— Ползет-ползет, камни ест, — негромко проговорил он. — Знаете что это?

Публика ответила ему гробовой тишиной.

— Камнеежка, — еще тише пробормотал Ламберт. — Ползет-ползет, деревья ест. Что это? Камнеежка. Она и деревья ест тоже…

Толпа колыхнулась и молча двинулась к помосту, с явно недобрыми намерениями. Шут сделал шаг назад, но спиной почувствовал опасность и резко обернулся. Артисты смотрели на него глазами-пуговицами и тянули к нему свои руки-грабли.

— Жнец! — выкрикнул кто-то из уродов, и остальная толпа тут же подхватила. — Жнец! Жнец! Жнец! Жнец!

Шут схватился за шпагу. Уколол ближайшего монстра в голову, ударил второго по рукам. На третьем ударе шпага застряла в теле-бревне одного из селян. Ламберт сглотнул. Бежать было некуда, его брали в кольцо, не оставляя места для маневра.

Кукла со шпагой в теле издала звук, похожий на смех.

— Твое оружие не сможет навредить нам, Жнец. Ведь мы и так не живые.

— Почему вы так меня называете? — выкрикнул Ламберт. — И кто вы такие, в конце концов?

— Мы — Одушевленные. Существа без живого тела, но с душой. Существуют еще Куклы. У них нет ни души, ни живого тела. Но они живут в другом мире. И есть Души. У них, как ты понимаешь, тела нет вовсе. Они обитают в пустыне. А ты. Ты единственный, кто обладает и живым телом и душой. И мы должны уничтожить тело, чтобы освободить свою душу.

И толпа, как завороженная подхватила:

— Уничтожить! Уничтожить! Уничтожить!!!

Ламберт начал готовиться к смерти. Драться голыми руками против нечувствительных к боли Одушевленных было бессмысленно. И внезапно ему захотелось в последний раз взять гитару в руки. Коснуться ее изгибов, пробежать пальцами по струнам. В странствиях, да и в то время, когда он безвылазно сидел в замке леди Милады, но не находил отклика в глазах изменившейся баронессы, гитара всегда была его лучшей и единственной подругой. Самой преданной, самой верной.

Он потянулся за спину, но внезапно рука вместо привычного грифа наткнулась на гладкую тонкую стальную рукоять. Он потянул за нее и достал из-за спины косу. Черное стальное косовище и хищно загнутое дымчатое лезвие вряд ли подошли бы для сельских работ, но как оружие…

Не долго думая, Ламберт взмахнул косой над головой, описал широкий полукруг и наискось рубанул ближайшего Одушевленного. И едва не вывихнул плечо. Дымчатый клинок беспрепятственно прошел сквозь тело монстра, не нанеся тому ни малейшего физического урона. Шут уже решил, что его удар прошел впустую, но в последний момент увидел, как из тела Одушевленного, дымчатое лезвие косы вырывает серебристый силуэт души. Оставшееся без души тело рухнуло на землю и больше не шевелилось, а душа завизжала, закричала и растаяла, не оставив за собой и следа.

Шут обвел хищным взглядом замерших в нерешительности врагов. А затем запрокинул голову и расхохотался страшным, леденящим кровь смехом. Он смеялся, глядя в красное небо, и маска на его лице смеялась вместе с ним. Ламберт знал, что снять ее он уже не сможет, но сила, которую он сейчас ощущал внутри себя, стоила такой жертвы.