Раиль Шариф - Уравнение Куфу

Таксист понимал, что настоящий буддийский монах не станет себя осквернять прикосновением к деньгам, но это не его дело, тем более что у него возник план. Не сказав ни слова, таксист задвинул черную шляпу на глаза и, дав газу, проскочил между двумя готовыми вот-вот встать поперек дороги военными джипами.

Дорога № 5 до Баттамбанга шла вдоль западной стороны озера Тонлесап. Это озеро, с площадью три тысячи квадратных метров являлось крупнейшим рыболовным центром, который благодаря особенностям водного режима и географического положения давал в год не менее ста тысяч тонн рыбы. В дождливый сезон озеро разливалось, увеличивалось в размерах втрое, а глубина его с двух метров возрастала до четырнадцати. По этой важной причине почти все автострады страны расположены на насыпных дамбах, и разливы в сезон дождей им не страшны.

Чтобы достичь Ангкора, нужно проехать мимо Баттамбанга и обогнуть озеро в приграничном с Таиландом городе Сисопхон. В Сисопхоне государственная дорога № 5 встречалась с дорогой № 6 и уходила через города Ангкор, Сиамреап и Кампонгтхом обратно к переправе.

Переправа у города Пномпень в былые времена представляла собой паром: некогда здесь существовал семисотметровый мост, теперь – это рваная рана, оставленная Пол Потом. Мост был взорван. Два года назад в сорока километрах от Пномпеня в провинции Компонг Чам через реку Меконг был открыт новый мост. Полуторакилометровый мост был оплачен японской стороной и теперь соединял восточный и западный районы страны. Но для наших героев этот мост мог оказаться ловушкой – поэтому ими было решено пользоваться только автотрассой.

Спустя какое-то время машина спускалась с горы Удонг. Отсюда открывался великолепный вид на камбоджийские равнины. Весь пейзаж, нарисованный художником по имени ПРИРОДА, напоминал огромную чашу, на дне которой блестело разливавшееся на равнины озеро Тонлесап.

В противоположной стороне, на высоте, виднелись не обрабатываемые человеком земли – редколесье: саванна с жесткой высокой травой, такой же острой, как осока. Уже вдали над саванной поднимались горы с густыми непроходимыми джунглями. А вдоль дороги № 5 тянулись сахарные пальмы, между которыми с лиан свисали ярко-красные цветы китайской розы. И с цветка на цветок перепархивали громадные, похожие на палитру художника бабочки.

Взирая на всю эту божественную красоту, Бред и карлик-бикху незаметно засыпали.

Тем временем в черепной коробке под широкополой шляпой субчика созревал коварный проект. Он бросил взгляд на приборную панель. Два десятка странных зарубок, разместившиеся на ней, приближали его к заветной мечте. И сегодня две новые зарубки подведут его к новой черте.

Курочка по зернышку клюет.

То, насколько силен язык запахов, звуков и тактильных ощущений может знать только лишенный зрения человек. Порою он способен рассказать гораздо больше, чем бездумное лицезрение физических объектов и окружающих его красок. Груз незаконченных дел оттягивает человеческое внимание в прошлое и, разглаживая детали настоящего времени, топит в болоте мысленной мастурбации.

Поэтому, несмотря на то что глаза дают представление о форме предметов и их пространственном положении, вопрос о том, кто более зряч, остается спорным.

Окунаясь в волну незнакомых запахов и звуков, Джеф почувствовал, как карета «скорой помощи» въехала в какой-то населенный пункт. Об этом ему сообщили не только скрежет велосипедных цепей и предупреждающие звуки автомобильных клаксонов. При въезде в населенный пункт воздух сразу же наполнился запахами подгоревшего растительного масла, острых приправ, имбиря и одуряющим ароматом цветов гелиотропа.

Тактильные ощущения дали Джефу понять, что они миновали множество перекрестков и остановились. Внезапно он перестал чувствовать тепло ладоней Жаннет. Он услышал, как, оставив его одного, хлопнув дверьми, из машины вышли двое. Ощущение времени для него теперь тянулось количеством вздохов.

Джеф попытался разомкнуть веки, но зрительный нерв, соединенный с головным мозгом, острой болью дал сигнал об опасности. По сосудистой оболочке, в которой расположены кровеносные сосуды, словно полоснули бритвой. Ткани глаз и сетчатка тотчас наполнились кровью. Слезы алыми росинками стекли по его ресницам и застыли на щеках.

Джеф попытался их вытереть, но тысячи маленьких жал, одновременно вонзившись в его мышечные ткани, свели судорогой все тело. Теперь он был способен только слышать звуки, чувствовать запахи, мыслить и осознавать.

Он думал об отце. Успел ли он заметить то, что заметил он, Джеф. Воспользовался ли той спасительной ниточкой, что бросает утопающему судьба.

Поток его мыслей был прерван открывшейся дверью и суровым голосом Сущности:

– Переодень Джефа.

Джеф почувствовал, как осторожные пальцы Жаннет снимают с него девчачье платье и облачают в штанишки и футболку. Ее тихий голос, вдруг зазвучавший над самым ухом, показался ему родным и близким.

– Я знаю, как тебе больно. Но ты должен верить и быть сильным! – с трепетом произнесла она.

– Я в порядке. – превозмогая боль, процедил сквозь зубы Джеф.

Звук заработавшего двигателя тяжелой вибрацией сообщил ему, что машина вновь трогается в путь.

– Потерпи, малыш. Мы что-нибудь придумаем, – нежно сжимая его маленькую ладонь, произнесла креолка.

– Должно быть, вы очень красивая. Жаль, я этого не вижу.

Жаннет обняла Джефа и поцеловала его. Тонкий запах ее волос пробудил в нем давно забытое чувство:

– Вы пахнете, как моя мама.

– Должно быть, она тебя очень сильно любила.

Волевым стержнем Джеф подавил в себе желание расплакаться и ответил:

– Больше жизни.

Кампонгтхом. 10:20 утра

В это утро зеркало воды, залившей квадраты рисовых полей, отражало не только солнце. Зловещей тенью, рассекая лопастями воздух, вдоль дамбы летел вертолет. Для людей, обрабатывающих поля, это событие было в диковинку, поскольку в стране имелся только один вертолет, а воспользоваться им могли только высшие чины. Но, присмотревшись повнимательнее, люди были немало удивлены. Купаясь в солнечных бликах, в сторону Кампонгтхома летел не военный, а маленький спортивный двухместный вертолет.

Отыскав площадку для посадки, Вен Джун сделал плавный вираж. Рисунок его широких лобных морщин, словно впитавшееся годами зло, стал отчетливее, а тень, блеснувшая в глазах, отразила работу мысли.

Кто бы мог подумать , размышлял он. Ухлопать единственный на всю страну вертолет.

За аренду той спортивной игрушки, на которой он сейчас летел, ему придется открыть наркодельцу зеленый коридор на всю неделю. На данный момент его волновала эта проблема больше, чем жалость к погибшим товарищам. Это чувство исчезло после того, как в 76-м году в одном из концлагерей полпотовцы заставили его съесть сырую печень товарища по несчастью. В тот день он словно съел собственную душу.