Григорий Райхман - Черные гремлины

Резак включился со знакомым гудением, но когда я направил лазер на стенки куба, вместо привычного шипения плавящегося металла показалась лишь тоненькая струйка дыма. Я увеличил мощность до максимума и взялся за дело всерьез.

Куб пришлось резать несколько суток. Он слабо поддавался высокой температуре, но другие способы воздействия вообще не причиняли ему вреда. Медленно, полоску за полоской, я разрезал его на две ровные части, стараясь не повредить то, что лежало внутри. А внутри точно что-то было. По крайней мере, я на это надеялся.

Я много думал над тем, что такой необычный предмет, как куб, делал в комнате с колбами. Маска называла эту комнату лабораторией. Сейчас сосуды пустовали, лишь сладкая пыль покрывала их стенки: когда-то в них хранился зефир. Возможно, именно в лаборатории его готовили, прежде чем складывать в холодильники. Но куб оставался загадкой, а я приобрел страсть к их решению.

И когда куб развалился пополам, аккуратно распиленный лазерным лучом, я уже догадывался, что может быть внутри.

Прямо на мою лапу вывалилась маленькая полупрозрачная зефиринка. Коготь прошел сквозь нее, словно она состояла из воздуха, она ничего не весила, ничем не пахла и ничем не запоминалась. Я покрутил зефирку в лапах и сунул в пасть.

На вкус она тоже была никакой. Я вздохнул, подумав, что столько дней потратил зря, и принялся за починку сборочного цеха.

К концу работы мне стало плохо. Я снял маску и швырнул на пол. Голова кружилась так, будто остров ходил ходуном, меня тошнило, а шерсть слиплась от пота. Слюна капала на пол, словно внутри пасти протекало маленькое море, а чуть позже липким и мокрым стало все тело. Я свернулся в клубок в углу цеха и задрожал от холода. Мне было так холодно, что я начал растирать шерсть, чтобы хоть немного согреться, но все было каким-то склизким и клейким. Чем старательнее я очищался от этой гадости, тем больше ее выделялось, и тем плотнее вокруг меня становилась клейкая оболочка. Я бредил, продолжая неосознанно плести вокруг себя стремительно затвердевающий кокон и желая лишь одного: чтобы это все поскорей закончилось.

***

Никогда я не был так свободен.

Я парил под мрачными тучами железного неба, а подо мной на тысячи хвостов простиралась пустыня. Это место нельзя было назвать островом или скайдлом: оно было безразмерно больше их обоих, вместе взятых, и его желтые пески покрывали расстояние до горизонта в любую из сторон света. И сколько я не напрягал глаза, вглядываясь вдаль, мне так и не удалось увидеть Белое море. Это был другой мир, и я наслаждался его запахом и теплом.

Среди ущелий и скал высилась широкая башня на безупречно круглой площадке каменного плато. Башня была сложена из огромных валунов, идеально подогнанных друг к другу. У ее подножия стояли еще несколько небольших построек. Каждый камень казался таким тяжелым, что даже десять Раг-Багов не сдвинули бы его и на коготь. Это место излучало покой, и, одоленный любопытством, я направил свой полет к нему.

Какое-то движение среди дюн привлекло мое внимание. Я с интересом наблюдал за песком, пытаясь понять, что за странные волны прокатываются по его поверхности. На мгновение показалось, что вся пустыня - это огромное желтое море, а в нем плавает опасный хищник в поиске добычи. И хищник этот двигался прямиком к каменному плато, уверенно огибая торчащие из-под земли скалы.

Из башни вышел гремлин с палкой, точь-в-точь такой же, которой когда-то размахивал пять-раз-Швепс. У этого гремлина была коричневая шерсть, и смотрел он прямо на приближающуюся волну песка.

Конечно, я узнал его. Этим гремлином был Бип-Боп.

- Лак-Лик, - сказал он, продолжая сосредоточенно изучать волны песка. Я уселся на скалу неподалеку. Звуки застряли у меня в пасти, и сказать "привет" не получилось.

- Посмотри вокруг, Лак-Лик, - сказал он. - Это наш старый дом.

Я промолчал.

- Вон там, - Бип-Боп указал палкой на песчаную дюну. - Архиерей хранителей знаний. А вон там, - Бип-Боп указал хвостом на другую песчаную дюну. - Фазальт здоровой шерсти.

Мне нечего было сказать. Бип-Боп всегда был сумасшедшим.

- А вон там, - Бип-Боп махнул палкой на ущелье. - Яблочная роща. Огромные зеленые деревья со сладкими плодами и манящим запахом.

Но там был только песок.

Тем временем волна песка докатилась до края каменного плато и взорвалась фонтаном брызг. Из-под земли вылезло огромное чудовище, столь мерзкое и огромное, что я не нашел слов, чтобы его описать. От каждой его части веяло такими голодом и жаждой убийства, что ужас целиком поглотил мое сознание.

Бип-Боп проворно прыгнул за скалу, встав так, чтобы между ним и монстром оказался я. Это было самым настоящим предательством, но мне сейчас было не до этого. Я мог лишь обреченно смотреть, как уродливый монстр, неторопливо ворочая суставами, приближается ко мне.

Но не дойдя пары шагов, существо остановилось и повело головой, принюхиваясь. На жуткой морде не было глаз, лишь клыки, жвала и ноздри. Из мерзкой пасти смердело падалью и гнилью, и несмотря на то, что я был прямо перед ним, чудовище не торопилось нападать.

Бип-Боп запрыгнул на скалу и сел рядом. Близость смерти его ничуть не смущала. Он помахал палкой прямо перед клыкастой пастью, а чудище ее даже не заметило.

- Ты стал еще сильнее, чем раньше, - похвалил он меня.

Я собрался с духом и покачал головой. Кем-кем, а сильным я точно не был. Мне даже не удалось угадать пароль комплекса Ежи, хотя Бип-Боп явно верил в меня.

- Ты знаешь пароль, Лак-Лик. Когда-нибудь мы посадим здесь деревья, - сказал он и впервые посмотрел на меня. А я заглянул в его глаза и увидел в них сотни, тысячи и миллионы прожитых циклов. Это была непостижимая старость, граничащая с вечностью: - Тебе пора.

Он толкнул меня лапой, и я исчез. Исчезая, я успел увидеть, как Бип-Боп с чудовищем бросились друг на друга.

***

Здесь было темно и тесно. Я шевельнулся, но не смог даже перевернуться на другой бок. Все было какое-то склизкое, липкое и душное. На мгновение мне показалось, что я вновь заперт в скафандре на дне Белого моря под толщей кислоты, над голодными ветвями райза.

- Выпусти меня... - прошипел я и стукнул лапой. На меня посыпалась скорлупа, она пахла чем-то аппетитным. Чувствуя непреодолимый голод, я сунул кусочек скорлупы в пасть и захрустел ей: вкусной она не была, но и противной тоже. Думать не хотелось, я просто сгрыз еще скорлупы.

Так прошло некоторое время, пока от кокона не осталось ничего. Вокруг все так же возвышались поломанные механические лапы сборочного цеха. Насытившись, я ослаб и вскоре провалился в сладкую дрему.

На этот раз не снилось ничего.

Но когда я пробудился, дышалось так легко и свободно, словно мое тело вылечилось от всех болезней мира, которые терзали его раньше: лапы были подвижными и легкими, шерсть влажной, но чистой, глаза видели далеко и зорко, а все старые шрамы, вроде ожогов от Белого моря или разрезов от чужих когтей, исчезли. Я был чист, легок и свеж.