Григорий Райхман - Черные гремлины

Я заставил себя сесть и открыть глаза. Тут же с новой силой накатили волны тошноты и головной боли, но мне удалось с ними справиться. Я сидел на берегу Железного острова, а рядом со мной из воды выглядывал Йокта. Живой. Я почувствовал себя счастливым и даже немного улыбнулся. Насколько смог - самым краешком пасти.

Йокта выглядел веселым и довольным даже несмотря на то, что все еще походил на ожившего мертвеца. Он осклабился и обнял меня, крепко прижав к себе:

- Мы живы!

- Да. Спасибо.

- Это тебе спасибо! - морской дьявол отстранился, и радость на его лице сменилась удивлением: - Что у тебя с глазами?

- Что? - я аккуратно потрогал их пальцами.

- Твои глаза черные-черные и без зрачков.

- Ничего себе. А где Ежи? - огляделся я.

Ежи неподвижно лежала рядом. Одна ее лапа была оторвана вместе с кусками железа, а вместо когтей торчали искрящиеся штырьки. Выглядела она помятой и покореженной. Йокта поглядывал на ее тело с опаской и подозрением.

- Ежи?.. - прошептал я. Она не ответила: - Ежи!

- Эта штука пыталась убить тебя белыми разрядами! - похвалился Йокта, высунувшись из воды: - Но я ее знатно отделал! Будет знать, как бить моих друзей!

- Она мертва, - в горле встал ком, и говорить стало тяжело: - Йокта, ты убил Ежи?

- Но она... - заартачился морской дьявол.

- Она не пыталась меня убить, - перебил я, чувствуя образовавшуюся в груди пустоту: - Она меня спасала.

- Чего? Да я сам видел!.. - Йокта разозлился. - Она тебя так шандарахнула, что ты скорчился весь!

Невозможно было смириться с мыслью, что мой лучший друг убил беспомощную Ежи, которая всего лишь хотела собирать скафандры. И которая спасла мне жизнь. Я тяжело вздохнул, пытаясь унять дрожь. Давно мне не было так грустно.

- Йокта, больше не убивай моих друзей, пожалуйста.

Морской дьявол в одно мгновение осунулся и поник. Он выглядел таким несчастным, что захотелось его обнять и успокоить. Но я не мог, слова застревали в горле, а тело не хотело двигаться.

- Прости, Лак-Лик. Я плохой друг, - Йокта нырнул в Белое море.

- Вовсе нет, - я бросился за ним, к воде: - Ты самый лучший друг.

Я перегнулся через край, пытаясь разглядеть Йокту сквозь толщу кислоты, но ничего не увидел, кроме отраженного ночного неба. Не стоило говорить обидных слов. Йокта несчетные сутки искал меня в запутанных коридорах Железного острова и даже не получил благодарности в ответ. Это было несправедливо, неправильно. Надо было приободрить его, ведь я бы поступил точно так же на его месте - бросился бы спасать друга. Йокта столько голодал и страдал, чтобы спасти меня, а сейчас он наверняка думает, что лишь навредил. Страшно было представить, каково ему сейчас.

С мрачными мыслями я наблюдал за отраженным в Белом море небом. Оно было темным, без признаков приближающегося рассвета. И еще с отражением было что-то не так, словно какая-то важная деталь отсутствовала. Я долго вглядывался в воду, пока не понял, чего именно не хватало.

Не хватало меня. Я не отражался в воде.

Может, это из-за того, что глаза изменились? Теперь они не видят отражений? У меня не было ответа на этот вопрос.

Оглядевшись, я заметил еще одну необычную вещь: от входа в нору поднимался пар. Даже люк был обжигающе горячим, а когда я заглянул внутрь, то увидел красный раскалившийся пол. Пламя добралось даже до верхнего этажа - логова коричневых гремлинов. Скоро наступит рассвет, а путь назад закрыт и на ровной поверхности Железного острова негде укрыться от огненных лучей.

Ссора с Йоктой и смерть Ежи повергли меня в полное отчаянье. Я решил, что дождусь рассвета и погибну. Обняв колени и положив на них голову, я задумался о том, где сейчас Ари-Ару и жива ли она. Интересно, куда делась Память? Наверное, уплыла куда-нибудь за горизонт. Жалко, что мы не додумались с Йоктой ее как-нибудь закрепить. От этих мыслей стало еще грустнее.

Но рассвет не приходил. Время шло, и вскоре в желудке забурчало. Зефирки из колбы заглушили голод, но вместо него пришла скука.

Решил собрать Ежи. Я сложил все отломанные детали Ежи вместе и долго рассматривал ее тело, размышляя, можно ли ее починить. Несмотря на долгую работу в сборочном цеху у меня не было даже приблизительного представления, с чего начать. В любом случае, тут не обойтись без инструментов.

- Я обязательно тебя починю, - пообещал я.

Йокта не возвращался. Возможно, он больше никогда не приплывет. За одну ночь я потерял еще двух друзей. И теперь, на поверхности Железного острова одиночество мучило меня еще сильнее, чем раньше. Где же рассвет?

Но рассвет не пришел ни тогда, ни позже. Когда мне надоело ждать, я просто лег спать и уснул у обломков Ежи. Мне снилось плаванье на борту "Огла" под командованьем Пять-раз-Швепса, а когда я проснулся и выгнулся дугой, потягивая затекшие конечности, рассвета все еще не было. Я посмотрел на часы - стрелка находилась в белой половине. Прямо сейчас был разгар дня.

Рассвета не будет, вдруг понял я. Солнце больше не поднимется над горизонтом. Сколько суток прошло с тех пор, как я выбрался на поверхность? Трое, четверо? Никогда раньше не бывало так, что день не наступал несколько суток подряд.

Стало гораздо холоднее. Я поежился и закутался в плащ. Практически вся моя одежда обгорела и порвалась после подъема с нулевого этажа, но кое-что сохранилось. Например, плащ остался целым и невредимым, а у ботинок лишь немного прожгло подошву. Зато ничего не осталось от перчаток и комбинезона.

Белая крошка приземлилась на мой нос, и я чихнул. Откуда она взялась? Я поднял голову и увидел тысячи таких же крохотных белых штучек, падающих с неба. Они медленно кружили, опускаясь на поверхность Белого моря и Железного острова и сразу исчезая, превращаясь в крохотные, едва заметные капельки. Словно с неба падал пепел. Целый океан пепла.

Я подставил ладони, и вскоре на них собралась маленькая горстка. Лизнул - холодная! Она была ледяной на вкус, прямо как стенки морозильника с зефиром. Я еще плотнее укутался в плащ и начал наблюдать за морем, стуча зубами от холода. Становилось все холоднее и холоднее.

Изменения коснулись и моря. Оно начало застывать и покрываться тонкой полупрозрачной коркой. Чем дольше я смотрел на Белое море, тем больше оно менялось. Меня засыпало небольшим сугробом, хотелось спать. Я широко зевнул и вспомнил, что Йокта где-то внизу.

- Йокта! Йокта! - позвал я, но мои слова разбились о затвердевшую поверхность Белого моря. Я ударил ее лапой и чуть не обломал когти. Море застыло и стало прочным, как железо, и таким же холодным, как падающий пепел.

Вскоре даже жар, поднимающийся из недр Железного острова, перестал справляться с морозом. Нельзя здесь оставаться. Еще немного, и меня заметет с головой. Замерзну и умру. Надо уходить и забрать Ежи вместе с собой.