Антон Карелин - Вторжение

— Если Бог захочет, чтобы ты умер, умрешь ли ты? — бесстрастно спросил Фрабар.

Вельха даже передернуло от такого вопроса.

— Не знаю, — мрачно ответил он, — может быть, и да.

Умирают же люди от болезней... Но так, чтобы как в старые Времена, если это было и это не сказки, — молния с небес, например, — не бывает. Для воздействия скорее всего нужны посвященные или жрецы. Согласно историкам, каждый из Троих Творцов ограничивает другого. Ты это хотел узнать?

— Да. Нужно оценить примерное расположение каждой из сторон... Насколько сильны храмы различных Богов?

— Наиболее сильны жрецы Тарега, Элис и Ардат, причем скорее всего в открытом столкновении побеждают посвященные Алой Госпожи: ее дары наиболее подходят для битвы на любом уровне. Но если исходить из известного мне об остальных Богах, жрецы Ра- дана также весьма и весьма сильны, — всякие там мечи света, повергающие удары и так далее. — Вельх вздохнул. — А жречество Темного Владыки опасно той властью над жизнью и смертью, которую имеет сам Taper.

— Ардат действительно вне закона?

— Да, Храм Госпожи был практически уничтожен много лет назад. На территории Империи монастырей Ардат не существует. Но по поводу тех же Княжеств, например, ничего определенного я тебе сказать не могу. Для Талера, допустим, Ее владычество было бы весьма и весьма, — а то не Великое Княжество, а настоящий бордель...

— Может она открыть путь ко Вторжению?

— Кто же знает?!. В прошлом Ее воины бились с Орками точно так же, как и рыцари Радана, хотя в то время Она уже была вне закона Империи. Фрабар, я не могу рассказать тебе того, чего не знаю.

— Это понятно.

— Тогда мы толчем воду в ступе.

— В детстве никто не рассказывал мне сказок о вашей жизни. Так хоть какое-то понимание. — Хорошо. Давай тогда попытаюсь описать тебе, в каком мире ты оказался, а мы живем...

Однако долго этот рассказ не продолжился. Впрочем, не потому, что Вельху нечего было рассказать о мироустройстве и истории Элиды, о народах и существах, населяющих ее, о тайных гильдиях, государствах и конклавах, преследующих свои интересы, о Богах, взирающих на все это с небес, — нет, им просто снова помешали.

Сверкающее озеро, отражающее алый свет уже заходящего солнца, окружалось широкой полосой сравнительно ровной земли, покрытой невысокой, стелящейся по ветру травой, испещренной крапинками совершенно разных цветов. За ней во все стороны вздымался темно-зеленый Хельтавар, непроницаемой стеной возносясь вкруг спокойного, красивого места, полного запахов, пения заметных и невидимых птиц, насыщенного жизнью совершенно разных созданий, от насекомых до многочисленных грызунов, не обращающих на Вельха и Фрабара практически никакого внимания.

Воины, ожидая решения Совета Конклава, отошли в тень, уселись под деревом и, недолго думая, съели еще по яблочку. За полчаса Вельхова рассказа мимо них (и вблизи, и в отдалении) прошествовали около десятка мощных, внимательных к каждому шороху рогачей, каждого из которых сопровождали осторожные лосихи и пугливые лосята.

Вельх всякий раз замедлял речь, стихал, и оба мужчины рассматривали собирающееся стадо, лениво щиплющее траву и ведущее негромкий, продолжительный говор, медленно подступающее к алеющей закатом кромке.

Вечерняя вода плескалась вокруг крупов и копыт. Ни одного волка так и не появилось. Гленран почему- то даже и не сомневался в том, что лапа никакого из хищников не ступит на зеленую траву, не примнет невзрачного или яркого цветка, — здесь, рядом с величавым, широким озером, спокойствие которого сочеталось с волнистой рябью. Ветер носился над землею, стремителен и чист. Медвяный запах вереска и отчетливо-пряный каких-то других цветов становился сильнее, но воздух был очень свеж.

— Холодно, — поежившись, констатировал телохранитель, с пониманием глядя на замершего у дерева Фрабара, закутавшегося в широкую шерстяную накидку и старающегося не шевелиться, чтобы не выпускать драгоценное тепло.

— Все-таки тепло, — возразил Фрабар, не качнув головой, — у нас на севере в это время холоднее. Лес?..

Вельх пожал плечами, внутренне соглашаясь. Здешняя погода тоже казалась ему необычно приветливой и теплой. Слишком теплой для севера.

— Озеро, — посмотрев на темнеющее алое сияние, ответил он.

Прошедший Врата медленно кивнул, глядя на стадо, неторопливо выходящее из воды. Вельх примерно с двухсот шагов разглядывал, как некоторые рогачи наклоняются и замирают на несколько долгих мгновений словно статуи. Телохранитель вспомнил, что лоси всегда выискивают соленые камни и лижут их; им нужна соль.

«Хотя, наверное, и лес тоже, — подумал Гленран, — живой старый Лес. Озеро смотрит в небо, словно широкий темно-синий глаз... Будто Его душа».

— Хельтавар очень древний, — сказал он, поежившись от порыва пронзительного ветра. — Еще когда в Элиде не было людей и велась Война Рас, он помогал одним и отвергал других, словно живой. По крайней мере эльфийские историки и поэты считают именно так, а у их предков, Высоких, преданных своей матери Ардат, есть причины ненавидеть его. Младшие эльфы бесконечно благодарны Хельтавару и преданы его спокойному могуществу: во времена Отречения и бегства он спас их [4]... Если бы в свое время я был более прилежным учеником хоть в чем-то, кроме воинских умений, я бы сумел вспомнить и прочесть тебе несколько строк о небе, звездах и коврах земли [5]...

Фрабар запрокинул голову и уставился в темнеющее небо, рассматривая то ли кроны, уходящие вверх, то ли редкие звезды, медленно проявляющиеся на раскрашенном алым мрачно-сером своде, в складках темнеющей ткани небес.

— Друиды называют его живым, причем особенным, не таким, как остальное в этом мире. Даже Та-Гарди, которые древнее его, не столь загадочны. Мало кто знает, что такое эти бесконечные леса... что они хранят в своем сердце.

Фрабар молчал, всматриваясь в сумрак, окутавший небо меж бледных мерцающих звезд.

Гленран помедлил и, все же решившись, негромко спросил:

— А что там, на севере, у вас? Где кончается самая северная из ваших Империй?

Фрабар опустил голову и взглянул на телохранителя; лицо его было темно, в глазах мерцала непроницаемая тьма.

— Дикие и опасные места, — ответил он после недолгой паузы. Вельх заметил, что голос его был немного ниже обычного, а оттого речь казалась тяжелее и звучала медленнее. — Нет четких границ, Империя постоянно борется за них, и раз в столетие с северо-запада на нее накатывается волна безумия и страха. Нисхождение.

В голосе темного воина не было ни сопереживания, ни гордости, лицо его никак не изменилось, но Вельх готов был поклясться, что Фрабар страстно, всем сердцем обожает свою родину, что он влюблен в север, с которого пришел сюда. Телохранитель вспомнил свои родные места, ощутил привычное, удручающее равнодушие и едва слышно вздохнул. За свои три десятка он так и не нашел родины. Хотя достиг гораздо большего, чем все, о чем в детстве мечтал.