Сергей Шкенев - Джонни Оклахома, или Магия массового поражения

Самим бы не заблудиться. Но вроде бы Вова ведёт уверенно, будто вошлебный клубок из сказки, только размерами покрупнее. Ориентируется на дым костров?

Впрочем, минут через пять виконт и сам смог увидеть просвечивающие между деревьями огни. Сколько их! Не меньше сотни, а если у каждого сидит хотя бы десяток воинов…

Ближайший костёр у самой опушки. Кажется, протяни руку, и сможешь похлопать по плечу ворочающего вертел бойца. А ещё лучше — воткнуть тонкий стилет в обтянутую кольчугой спину.

— Конину жарят, — с завистью прошептал Стефан. — А потом пиво будут пить, сволочи.

— Почему конину? Вдруг это баранина? — так же шёпотом засомневался норваец.

— Так гномы же.

— И что?

— У них высшей доблестью считается увести у эльфов лошадь, и сожрать её.

Риттер фон Тетюш осторожно подобрался к демону и бывшему стражнику:

— Стефан, а тебе не жалко будет своих резать?

— Против своих сэр Вован меня не пошлёт, — слуга рикса гордо вскинул голову. — У нас договор.

— А эти?

— Гномы в договор не попали. Так я схожу, ваше демонство?

— Давай.

Стефан тут же растворился в кустах, и Вова замер, оживая последствий собственной доверчивости. А с другой стороны… когда ещё проверить бывшего стражника, как не сейчас? Выдаст — не велика беда, всегда можно смыться обратно в лес, и попробовать зайти с другой стороны. Коротышки, как и длинноухие, среди деревьев чувствуют себя неуверенно, и в погоню не бросятся.

Потянулись долгие минуты, и вдруг тишину разорвал пронзительный женский визг.

— Бабские гномы, — выдохнул фон Тетюш. — То есть гномские бабы. Откуда они тут?

Когда с опушки леса послышался женский визг, граф Оклендхайм мысленно поблагодарил Небесных Богов, пославших барону Винслею красивую, глупую, и очень громкую жену. Сейчас воины маркиза отвлекутся на шум, и можно будет без помех пробраться к осадным башням. Вдруг чёртов сэр Гийом ещё и катапульты успел собрать за это время? Чем не шутит то самое всезнающее норвайское существо и его мама?

Баронессу, конечно, жалко. Было дело, немало приятных минут провёл в её обществе, и до сих пор мог вспомнить расположение родинок в куртуазных местах, но…

— Берите своих людей, сэр Генрих, и выручайте леди Люсиллу. Я пока попробую отвлечь неприятеля на себя.

— Никогда не забуду вашего благородства, граф! — с жаром произнёс Винслей, и смахнул невидимую в темноте слезинку.

Не забывай, наивный болван, только поскорее беги через весь лагерь маркиза к своей ненабля… в смысле, ненаглядной.

Разумеется, Оклендхайм — старший не стал говорить этого вслух, а барону ответил напыщенной фразой:

— Мы же благородные люди, сэр Генрих! Какие могут быть сомнения! На моём месте так поступил бы каждый дворянин!

Прилетевшая на голос стрела воткнулась у ног, и заставила графа снизить тон:

— Идите к славе, барон.

— Да хранят вас Небесные Боги, милорд! — Винслей отсалютовал мечом, и бросился к кострам с громким воплем. — Люсилла, я иду к тебе! Грумант и Оклендхайм! Бойся!

Риттер фон Крупп, вызвавшийся на вылазку добровольцем, проводил барона скучающим взглядом:

— Сегодня ночью одним болваном на свете станет меньше. Какие будут приказания, сэр Людвиг?

— Мы тоже идём в бой, сэр Франц. Но очень и очень тихо. На цыпочках. Ферштейн?

— Что?

— Не обращайте внимания, это по — норвайски. Вы со мной?

У осадных башен защитников Оклендхайма ждали. Наёмникам плевать на суматоху, поднявшуюся в лагере — у них приказ, и за его исполнение заплачены деньги. Неплохие деньги. Маркиз де Рамбуйе поручил охранять башни? Тем лучше, не нужно никуда бегать, а уж стоять насмерть гномы умеют.

— Отходим к замку! — граф отшатнулся, пропуская метившую в грудь секиру, и срубил вывалившегося из строя молодого гнома. — Уходим, мать вашу!

Нет ничего постыдного в отступлении перед превосходящим противником. Это не баллада, где доблестный риттер должен непременно погибнуть, красиво забрызгав врага содержимым кишок. В жизни всё проще — убей, но останься в живых сам, и тогда получишь шанс отправить к нечистому ещё не одного противника. Ударить в спину? Да без угрызений совести! Навалиться втроём на раненого? Обязательно! Плюнуть в кашу в надежде, что ублюдки отравятся? Тоже неплохо.

Темноту прочертил огонёк, и в глубине гномьего строя полыхнуло ярким пламенем. Кто‑то не выдержал, и швырнул кувшин с зажигательной смесью, приготовленной для поджога башен? И ведь неплохо получилось!

— Бросайте в них зажигалки!

Замечательную штуку придумал риттер фон Крупп — в каждом кувшине, не касаясь содержимого, горит пропитанный неизвестной дрянью фитиль, и если разбить хрупкую посудину… Очень удобно — не нужно каждый раз возиться с огнивом, да и разгорается земляное масло лучше.

Таких зажигательных снарядов всего десяток, больше сделать не из чего — запас для замковых светильников оказался меньше, чем хотелось бы.

Сильный толчок сбил графа с ног, и вставший на его место фон Крупп воткнул меч прямо в горящую бороду разъярённого гнома:

— Извините, сэр Людвиг, но вы немного отвлеклись, — прокричал он, повернувшись к Оклендхайму.

— Пустое, сэр Франц! — граф поднялся, и успел отвести клинком наконечник копья, направленного риттеру в спину. — Не пора ли уходить, сэр?

И тут строй коротышек, и без того изрядно поредевший от зажигательных снарядов, словно взорвался изнутри. В дрожащем свете горящего земляного масла было видно, как разлетаются гномы. И чаще всего — разлетаются по частям. Неизвестный союзник орудовал секирой, и даже казалось, будто та достаёт наёмников чуть ли не на десяти шагах. Бред, конечно… такие топоры встречаются лишь в сказках о древних героях.

— Отец, ты живой? — вынырнувший откуда‑то виконт Оклендхайм напугал графа перемазанным сажей лицом. Ну прямо вылитый нечистый… — Ага, живой!

— Джонни? Откуда? — сквозь вопли и шум боя плохо слышен даже собственный голос.

— Оттуда! — непонятно чему улыбнулся виконт, и запустил вдаль россыпь мелких шариков, засветившихся синим светом. — Сейчас кому‑то будет не до нас! Вова, шашки у тебя?

— Что? — норвайский рикс, а секирой орудовал именно он, срубил ещё одного бородача.

— Шашки!

— Тут они! Идём к башням?

Вмешательство норвайца окрылило оклендхаймцев, и гномью полусотню смели, как веник сметает осколки разбитой посуды. Коротышки отступили. Но надо отдать им должное, отступили организованно, унося с собой раненых и обожжённых. Граф даже позавидовал — его бойцы на такое не способны, и если начнут драпать всерьёз, то и оружие побросают. И ведь совсем чуть — чуть до этого не дошло. Ну ничего, были бы мечники, а мечей мы накуём!