Сергей Житомирский - Будь проклята Атлантида!

— Все это так, — Промеат улыбнулся горячности вождя, — но чтобы победить атлантов, надо много хорошего оружия. Где взять его? Нужны корабли, чтобы достичь Атлантиды.

Гости приуныли. Потом Айд вскинул голову:

— Приносящий свет! — заговорил он убежденно. — Когда Мать яптов рассказывала мне о твоей мудрости, я думал, что она приняла козла за буйвола. Но сейчас я говорю, — он лукаво подмигнул, — Даметра сочла буйволом мамонта! Уж раз ты взялся за дело, значит, сумеешь добыть все, что надо. Разве не правда? — Айд торжествующе оглядел собеседников, довольный, что нашел хороший выход.

Промеат со смехом протянул руки атлантским жестом покорности:

— Ты прав! Я придумаю, как достать и корабли и бронзу. Но делу, кроме головы, нужна могучая рука, которая направит копье в день битвы. Я хочу, чтобы ты, Айд, стал этой рукой.

Котт замотал головой. Лицо его, может быть впервые в жизни, исказил страх.

— Нет, нет, Приносящий! Я не могу быть рукой, направляющей копья; я сам — копье, сильное, но не хитрое.

— Айд прав, — вмешалась Даметра. — Он не может стать вождем, каким был Севз. Севз видел под панцирем врага его замыслы. А Айд — только потроха, которые надо выпустить наружу.

— Но Севз погиб. Кто же будет военным вождем?

— Ты! — в один голос сказали котт и яптянка.

— Я не воитель, кровь противна мне.

— Значит, ты постараешься, чтобы ее пролилось меньше, — сказала Даметра.

— Но я человек враждебного вам племени.

— За эти три дня, — улыбнулся Айд, — я уже перестал замечать свою красную кожу и длинные глаза. Все время мне хочется сказать: «Какой хороший котт этот Приносящий свет!»

Даметра ласково посмотрела на негра:

— Айд не силен в замыслах, — сказала она, — но у него большое сердце. Потому он так хорошо сказал. Верно: гии увидят в тебе рыжеволосого, пеласги — крючконосого, либийцы…

— Лупоглазого не хуже Хаммы! — подхватил Айд.

Несколько дней они обсуждали шаги готовящейся борьбы. Айд возвращался на юг, Даметра, много лун прожившая у коттов, теперь решила поселиться в самой восточной из яптских стоянок, откуда в случае опасности можно уйти в ибрскую котловину.

Айд с грустью готовился к разлуке. Мать яптов тоже чувствовала, что будет тосковать без своего черного охотника.

— Ты ведь знаешь, учитель, — говорила она Про-меату, — япты народ с тихими голосами и тайными мыслями. Это от многолетнего соседства с атлантами. Поэтому я сперва думала, мне будет плохо среди громогласных коттов. Но за год, что я прожила у Айда, я полюбила их.

— А котты ее! — вставил черный вождь.

— Правда! — улыбнулась Даметра. — Они даже нарисовали меня на скалах белой краской среди черных фигур. Только меня они сделали вот такой, — она вытянула руку к потолку пещеры, — а себя — по пояс мне! [3] Возможно, речь идет об известных древних фресках, найденных в Сахаре в горном массиве Тасилин-Аджер.

— Это из уважения, — сказал котт.

— После победы, — Промеат обнял обоих, — ваши племена будут дружить и вы проживете много лет вместе. — Они постояли молча: огромный негр, маленькая бледнолицая колдунья и бронзовокожий атлант-знаток.

Снова была осень. Уже два года Ор прожил в Срединной земле. В пасмурный день, когда серая пелена то наплывала холодным дождем, то отступала к скалам, он, сидя во дворе под навесом, чинил деревянное ведерко. Урожай был убран, община переводила дух после трудных дней жатвы. Но хозяйка не терпела, чтобы кто-то бездельничал. Рабынь она с утра усадила чесать шерсть, рабам велела молоть зерно, а гию, отличавшемуся сноровкой, сунула сточенное бронзовое лезвие и дырявую посуду.

Ор стругал клинышек, чтобы заткнуть щель. Тонкие стружки, завиваясь, падали на землю, мысли то возвращались к работе — проверить, что делают руки, то бродили вдалеке. Ору уже не верилось, что когда-то он не слушался велений краснолицых, а втыкал в них копье. Год назад до общины донеслась весть о каком-то неудачном походе атлантов на восток. Будто их заманили в ловушку и многих убили. Значит, не все покорились узкоглазым?

Все тоньше становились стружки, падающие из-под ножа… Нет, не выполнил Ор наставления Матери, ничего не узнал о тайнах узкоглазых. Вспомнился Чаз — как в Умизане он топтал полоски кожи со знаками. Чаз говорил — в них вся сила врагов.

Тогда почему Ор не видит их ни у Храда, ни у хозяйки? Вот их младшая дочь часто выходит из дома с целой связкой листов. Сидя под старым кленом, она подолгу смотрит в них, и лицо у нее становится то испуганным, то веселым… Но разве это делает ее могущественной? Вот уж нет! Мать кричит на нее, зовет вздорной девчонкой, братья добродушно поддразнивают. Старый Храд любит Иллу. Но и он, увидев ее с листами, кряхтит от досады.

Ни до чего не додумавшись, Ор заделал щель и поднялся — отнести ведерко и нож хозяйке. Проходя мимо клена, он увидел на вросшей в землю глыбе листы Иллы. Видно, кто-то позвал ее, и девушка оставила все под деревом, думая быстро вернуться. Ор метнул взгляд по сторонам — двор был пуст. Три прыжка, и сила атлантов, брошенная легкомысленной девчонкой, может оказаться в его руках. А если увидят? Соседскому рабу всего за кражу овцы отрезали нос! Но тайна ценнее овцы…

Сперва знаки заметались перед глазами.

Потом Ор стал различать отдельные рисунки.

Многие изображали знакомое, другие походили на несколько вещей сразу, третьи — вообще ни на что. Вот несколько знаков подряд как будто складываются в рассказ? Пытаясь схватить то поддающийся, то вновь ускользающий смысл, Ор позабыл об опасности.

Возвращаясь, Илла увидела гия, который, склонив светлую гриву над листами, что-то бормочет, словно читая. Это было так забавно, что девушка вместо того, чтобы сердиться, рассмеялась. Ор прыжком отлетел на несколько шагов, но тут же понял, что бегство бесполезно. А Иллу его скачок еще больше развеселил. Задыхаясь от смеха, она едва выговорила: «Пойди сюда!»

В черных глазах атлантки прыгали веселые искры. Но старый раб, негр М-Бату со знанием дела говорил, что веселье атланта всегда оборачивается бедой для раба.

— Что ты делал с листами?

— Хотел понять молчаливую речь, — потупясь буркнул Ор.

— Вот как! Ты знаешь, что письмена говорят? Что же они сказали тебе, гий?

Ор ткнул пальцем:

— Эти люди-воины сели на корабль и поплыли… А эти птицы, может быть, они показывали путь кораблю?

Илла была изумлена:

— Эту строчку ты угадал. А что тебе говорит следующая?

— Она не хочет говорить, — сознался Ор, глядя на две группы зазубренных палочек. Перед первой стояла фигурка воина, перед второй — может быть, знак Солнца?

— То-то, дикий! Эти знаки показывают число воинов, а эти — число дней пути. Вот, слушай: «Пять раз по двадцать и еще с половиной десяток было в ладье их. А путь продолжался дважды по двадцать и семь дней и ночей непрерывно». — Голос девушки звучал монотонным напевом, как в песнях Тейи, но у той получалось красивее.