Анатолий Махавкин - Пасынки страны

— Ну — я, — чего отнекиваться?

— И мне он тоже показался правильным.

Старик посмотрел на Риту, потом на меня и покачал головой.

— А вы, сталбыть, желали прямиком идти, — констатировал он, обращаясь к Сергею и Вере, — всё понятно.

— Да ни хрена не понятно! — взорвалась Вера и в несколько глотков опорожнила чашку, — какое такое волшебство? Дальше то как быть?

— О–хо–хо, — Подорожник схватился за косматую голову, — Егорка, вот же мерзавец! Бросил старика одного. Волшебство — оно волшебство и есть. И существа тут всякие чародейские имеются: оборотни, лешие, упыри, русал…Ну, в общем все, про кого вы в книжках читали и в кино смотрели. Поаккуратнее вам нужно быть, особливо попервой. Как дальше быть? Для начала, кое–кому не мешало бы поспать, вон, ваши друзья с ног валятся. А как отдохнёте и дальше двинете, так может и встретите кого, кто вам лучше моего растолкует.

Все эти попытки уйти от щекотливой темы, следовало пресечь, если бы не один нюанс: желание уснуть стало воистину непереносимым. Дошло до смешного: я и на ноги то сумел встать, лишь опёршись о стол, а Риту, так и вовсе, успели поймать, когда она начала падать с табурета.

Подорожник семенил впереди, придерживая за руку, словно я был слепцом, а он — моим поводырём.

— Вот сюдой, сюдой, — бормотал старичок, нащупывая какой‑то крюк на стене, — здеся дверка имеется. Её не видать, а она — есть, как тот суслик. Ага, так, переступай порожек…Батюшки, убьёшься! Я ж тебе говорю — порожек. Темновато тут, конечно, так это потому как окошек нету. Ну это ничего, это даже хорошо. Так, ты сюдой ложись, а твоя подруга — сюдой.

Я хотел поправить его, объяснить, что Рита — не моя подруга, но вместо этого провалился в сон. И странный это оказался сон…Чудилось, будто я лежу с открытыми глазами и крохотная комнатушка, вокруг, наполнена мягким голубым сиянием. Я всё вижу, но пошевелиться не могу, словно тело спеленали невидимой, но очень прочной верёвкой. Рядом, на низкой кушетке, лежит Маргарита и её бледное лицо напоминает мраморное изваяние.

Время от времени, входная дверь открывалась и кто‑то входил внутрь, посмотреть на нас. Чаще всего, это был наш хозяин. Он топтался на пороге, дёргая себя за длинную бороду и неразборчиво бормотал под нос. Почему‑то во сне у него были круглые совиные глаза. Пару раз заглядывали Сергей с Верой. Сновидение странно искажало их тела, то покрывая кожу чешуёй, то приделывая перепонки, между пальцами, а то и вовсе, заменяя ноги рыбьими хвостами.

Когда парочка уходила второй раз, мой друг ущипнул женщину за ягодицу и обнял за талию, по–хозяйски прижимая к себе. Жена засмеялась, пихнула его локтём под ребро, но вырываться не стала. Я холодно отметил этот факт и только.

Последним, на пороге комнаты, появилось нечто совсем странное: спутанный клубок шерсти с тусклыми жёлтыми глазами в глубине торчащих нитей. Это непонятное нечто прокатилось по полу и вскарабкалось на мою грудь. Я ощутил раздражение. Круглые глаза ощупали моё лицо цепким взглядом и существо явственно пробормотало какое‑то ругательство. Потом, спрыгнуло вниз, внезапно растворившись в голубом сумраке.

Хлопнуло и я проснулся.

Как ни странно, но всё осталось без изменений: то же бледное сияние и дверь, открытая после визита непонятного создания. Рядом медленно поднялась Рита и уставилась на меня тёмными угольками раскосых глаз. Хм, странный у неё разрез, а я прежде и не замечал. Впрочем, как и её вполне приличные формы: грудь и бёдра плотно заполняли ткань костюма. Наваждение, не иначе.

— С добрым утром, — сказала она и улыбнулась, — вот это отдохнула, чувствую себя заряженной батарейкой!

Сравнение оказалось очень точным. Но с утром она немного ошиблась: был глубокий вечер. Дом казался абсолютно пустым и Марго отправилась наружу, поискать хоть кого‑нибудь. Однако, не успела она выйти и кто‑нибудь обнаружился сам. Под протяжное кряхтение, с печи начал сползать абсолютно заспанный Подорожник. Старик напялил на себя длинную, до пят, белую рубаху, низ которой, казалось, кто‑то пытался употребить в пищу.

— А, проснулись, — он сочно зевнул, — прошу прощения, но не дотерпел, дрёма сморила. Привык ложиться пораньше: старость — не радость. Вот, друзей ваших на сеновал устроил и баиньки, — в глазах старика появился хитрый огонёк, — вот уж парочка! Хе, хе…Такие оба горячие! Он её и за попку и за титьку, а она только взвизгивает!

— Дед, — сумрачно сказал я, — вообще‑то, Вера — моя жена, А Сергей — муж Риты.

— Ась? Не понял, — Подорожник потёр лоб, потом хотел что‑то сказать, но передумал и постояв с открытым ртом, тихо пробормотал, — вона чё…А я то! И чё делать?

— Да откуда я знаю! — я обошёл его и вышел на улицу, — может ничего и не надо.

Риту я нашёл не сразу. У входа в дом её не было, только на плетне сидела нахохлившись, смутно знакомая птица. Она или очень похожая на неё пернатая наведывалась к нам прошлой ночью. А может, это и не птица совсем, хрен его знает. Очень трудно усваивалась мысль о потере родного мира.

Завернув за угол дома, я обнаружил Марго, которая задумчиво рассматривала небольшой сарай с островерхой крышей, крытой потемневшей соломой. Видимо, это и был сеновал, о котором упоминал Подорожник. Рита повернулась ко мне и я увидел загадочную ухмылку на её бледном лице.

— Ты чего? — спросил я, вполголоса и кивнул на домик, — наши?

— Закончили трахаться и легли спать, — так же негромко ответила женщина и покачала головой, — уму непостижимо! Как поступим?

— Ты уже вторая, кто меня об этом спрашивает, — я взял её за руку и повёл прочь, — пошли. Уже, один чёрт, ничего не изменишь, пусть спят. Не портить же людям впечатление.

Мы посмеялись. Нет, конечно, лёгкая горечь оставалась, но я, как будто, уже был готов к такому исходу. Тем не менее, утром следовало обсудить всё начистоту — достаточно проблем и без нелепых тайн.

Знакомая птица уже успела улететь и мы спокойно расположились на крохотной лавке, прильнувшей к ограде. С вершины холма открывался совершенно восхитительный вид, который просился на холст или, хотя бы, в чьи‑то стихи.

Золотой шар луны утопал в звёздном небе, отражаясь от тёмной полосы, петляющей в полях. Лес, через который мы прошли минувшим днём, казался издыхающим костром, так много в нём было всяких сверкающих точек, блуждающих звёздочек и прочей пиротехники. Кроме того, я заметил, как бутоны цветов, растущих на склоне холма, светятся призрачным розовым цветом.

— В любой ночи есть волшебное очарование, — негромко сказала Рита, когда я попытался выразить обуревавшие меня чувства, — но в здешней, его просто через край. А если представить, как там внизу рыщут всякие монстры, из сказок — аж мурашки по коже! Думаешь, дед не соврал?