Анатолий Махавкин - Пасынки страны

— Не похоже, — я накрыл ладонью её пальцы, ощутив их вздрагивание, — о матери беспокоишься?

— Да, но уже не так, как во время того разговора, — она покачала головой, — столько всего…Да ещё и такое странное ощущение, будто я — это не совсем я, а кто‑то другой. Мой балбес, ещё…Ну я ему утром устрою! — она рассмеялась, — знаешь, с тех пор, как мы попали в Страну, во мне словно что‑то открылось. Я больше никого и ничего не боюсь. А ведь мне, ещё с самого детства, хотелось стать такой: смелой, гордой, у которой мужики падают к ногам и шепчут: о, моя богиня!

Я опустился на колено и протянув руки к Марго, пафосно провозгласил:

— О, моя богиня!

— Дурень! — она засмеялась и хлопнула ладонью по моему лбу, — но порыв мне понравился. Хотелось то хотелось, но получалась всякая ерунда. То пыталась наколку сделать, то — пирсинг в пупке, но всё боялась, как бы родители не заругали. А какой был дома скандал, когда я чуть готкой не заделалась!

— Ты — готкой? — я покачал головой, — ну да, сейчас типаж почти соответствует, ещё бы одежонку сменить…

— А что! — она гордо задрала подбородок, но покосившись на меня, не удержалась и хихикнула, — ну, я же тебе рассказывала о своих пристрастиях в кино. Одно время я вообще была без ума от всей этой тематики: с кладбищами, склепами и вампирами. О, это такие няшки! Нет, не эти современные сладкие мальчики. Брэд Питт в Интервью с вампиром, о! Я от него просто кончала, прости за такие подробности.

— А чем это я хуже какого‑то бреда? — я повернулся и так и сяк, — ну? Ведь ничем не хуже.

— Ну да, ну да, — она согласно покивала, — пару десятков пластических операций — и даже лучше. Ладно, не обижайся, ты тоже, очень красивый и на вампира, кстати, похож. Хм, а я этого раньше даже не замечала…

Я сделал большие глаза и тут же получил дружеский хлопок по коленке.

— Да не парься, я пошутила. Но, всё равно, ты — очень красивый мужчина. У меня таких никогда не было, — она вдруг порывисто вскочила на ноги, — а знаешь, чего я сейчас хочу?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что я даже растерялся. В голове вертелось самое разнообразное: от кекса до секса и чуть дальше. Рита протянула руку и взяв меня за ладонь, потянула к себе. В её тёмных глазах плясали лунные чертенята.

— Я хочу, — с придыханием, сообщила она, склоняясь к моему уху, — побегать!

— Что?!

— Пошли, — меня тащили с неудержимой силой и я едва успевал переставлять ноги, — идём, идём. Смотри, какая чудесная ночь. Сколько в ней тайн и странных ароматов. Луна какая! Неужели у тебя нет желания нестись куда глаза глядят и ни о чём не думать?

Как ни странно, но такое желание присутствовало. Действительно, прозрачный ночной воздух струился вокруг и дикие запахи в нём вынуждали сердце биться подобно обезумевшей птице, запертой в клетке из рёбер. В мышцах скользили крошечные электрические искры, заставляя ноги двигаться быстрее и быстрее.

Не отпуская моей руки, Марго начала стремительный бег и пришлось сильно постараться, чтобы не отстать от неё. Какие‑то тонкие паутинки задевали лицо, а тёплый воздух пружинил, но поддавался под напором двух психованных бегунов.

Я даже не успел сообразить, куда мы держим путь, а спуск уже закончился и мы оказались на краю поля, поросшего высокой густой травой. В сиянии ночного светила пространство казалось покрытым тонким слоем блестящего серебра. Рита отпустила мою руку и остановилась, лукаво улыбаясь. Чёрные волосы почти скрывали бледное лицо, но я всё равно видел хитрый прищур раскосых глаз.

— Догоняй! — шепнула ночная спутница и нырнула в расступившийся платиновый ковёр.

Это оказалось настоящим безумием: мы носились в свете луны, точно две тени, потерявшие хозяев. Такого возбуждения и азарта я не испытывал с самого детства, когда мы играли в догонялки. Казалось, я вот–вот коснусь рукой плеча, но Марго ускользала, растворяясь в звенящих сумерках. Самое странное — несмотря на бешенный темп наших побегушек, я совершенно не ощущал одышки или усталости.

Незаметно, для самих себя, мы приблизились к лесу, продолжив развлекаться среди редких деревьев, изумлённо уставившихся на нас тёмными провалами дупел. Здесь игра стала ещё интереснее: Маргарита, на мгновение, показывалась между стволами, покрытыми лунной изморозью и тотчас пропадала в пляшущих тенях, оставляя лишь шлейф цветочного запаха.

Всё это время, в кустах непрерывно хрустело, гулко ухало с ветвей и светило глазами плошками из мрака. Но нам было не до того. Почему‑то, преследование начало приобретать странный сексуальный оттенок, словно превратившись в некую необычную прелюдию.

Внезапно, гибкое тело оказалось совсем рядом и в одном стремительном прыжке я настиг неуловимую цель, прижав её к гладкому тёплому стволу. Тёмные глаза вдруг оказались совсем рядом, а из приоткрытых ярко–красных губ вырывалось тяжёлое дыхание. Грудь высоко вздымалась, распирая ткань костюма и я хорошо различал мраморную кожу шеи с тонкой жилкой, возбуждающе бьющейся около изящной ключицы.

Я потянулся губами и ощутил освежающий холод поцелуя, когда Марго ответила мне. Необычайное ощущение, точно во рту медленно таяли кисло–сладкие кристаллики льда. Голова шла кругом и хотелось немедленно рвануть материю одежды, добравшись до желанного тела.

— Не надо, — вдруг сказала Рита и отвернулась, — нет, не сейчас. Так не хочу. Это…Это будет, как месть, за то что они сделали, а я так не хочу! Это — слишком вульгарно.

Остановиться оказалось очень сложно: водоворот в голове и огонь в груди требовали продолжения, но женщина была права — стоило подождать. Встряхивая затуманенной головой, я медленно отнял руки от её плеч и отступил на шаг назад. Рита поймала мою ладонь и прижала к груди, там, где бешеной птицей колотилось её сердце.

— Максим, — хрипло сказала она, — я тоже хочу тебя. Очень. Уже второй день и это — настоящее наваждение. Ты только дай мне немного времени. Совсем чуть–чуть.

Она приблизилась и легко коснулась губами губ.

— Спасибо, — прошелестело в ночи.

Тихо хрустнула сухая ветка за спиной и мы тотчас уставились на тощую старуху в драном плаще, изумлённо разглядывающую нас. Облик незнакомки непрерывно плыл, странно изменяясь, словно у гостьи было два лица: одно — типичная физиономия старого человека с тёмной морщинистой кожей, бесцветными глазами и крючковатым носом, нависшим над тонкогубым ртом. Второе…В общем, не лицо это было. Скорее — морда ужасного хищного существа.

— Ты кто? — поинтересовался я, — то есть, доброй ночи.

— Вероника, — хрюкнула старуха и сделала маленький шажок назад, — я уже ухожу.

— Ты же не…

В голосе Риты сквозило сомнение.

— Нет, я не человек. Шишига я, местная, не из залётных. Тут меня любой межевой знает.