Андрэ Нортон - Берегись ястреба. На острие меча

Двое для призыва… Алон?

Тирта не смотрела на стоявшего рядом с ней мальчика. Она пыталась отгородиться от внешнего мира, закрыть от него своё сознание. Если предстоит битва, она сейчас не может ничем помочь. Напротив, скорее помешает. Значит, остаётся только это.

Словно идёшь по длинному коридору в полной темноте, идёшь по неведомым переходам и залам, не зная, правильно ли повернула. Двое и открытый ларец…

— Нирель… — имена, подлинные имена очень важны. Он открыл своё имя Алону, но она при этом тоже присутствовала. Поэтому, хотел он того или нет, она тоже владеет его именем, хотя и не получила этот дар от него непосредственно. — Нирель… Нирель… — позвать трижды — в таком призыве заключена немалая сила.

Она не смотрела и на фальконера. Услышал ли он её призыв?

— Дай мне, — она говорила как можно отчётливее, вполне сознавая, что собирается сделать, — дай мне твою правую руку.

Металлический коготь — это не человек. Ей нужно было коснуться плотью о плоть, как в Доме Ястреба.

Услышал ли он? Ответит ли? Тирта собрала в кулак всю свою силу мысли. Эти тёмные коридоры — да! Она выбрала открытый путь, хотя не знает, куда он приведёт. И на этом пути их ждёт страшная опасность. Но что до опасности тому, кто мёртв уже при жизни? И хотя для него это тоже опасно, но в этот момент они будут едины, и кто сможет сказать, что для них лучше?

Тирта продолжала смотреть на ларец. Но почувствовала и движение справа от себя. На грудь её упала тень. Вот коготь, в нём меч, но к её груди и ларцу протянулась живая рука с коричневой загоревшей кожей, грязная от дорожной пыли, в синяках и засохшей крови.

Ларец… Когда поблизости от Дома Ястреба у неё пытались отнять ларец, люди умирали. Взять талисман вопреки её воле — противоречит хранению. Но сейчас она хочет этого, считает, что поступает верно. Если она ошибается, Нирель умрёт ужасной смертью. Но если он этого и опасался, в его поведении ничего об этом не говорило.

Воин положил руку ей на ладонь. Она не почувствовала его тепла, быть может, потому что из ларца шёл настоящий огонь.

— Открой! — голос её звучал повелительно. — Лорд Ястреб, помоги мне открыть!

Она видела, как рука его напряглась. Пальцы его отодвинули свиток и тот, словно подхваченный ветром, отлетел. Но её мёртвая рука, плотно зажатая в его ладони, тоже двигалась — да!

И в этот момент раздался такой грохот, что они легко могли бы оглохнуть. Вслед за этим вокруг пала тьма, окутав всё вокруг. Во тьме засуетились какие–то существа. Тирта услышала крики и вспышки пламени, которые вполне могли исходить от топора, меча, даже верёвки.

Нет, это не её задача и не Ниреля. Если он поддастся воинскому инстинкту и примет участие в битве, которая по существу ловушка, они погибнут! Он не должен!

Синий свет меча по–прежнему окутывал её, соединяясь с блеском ларца. И ладонь мужчины оставалась на её руке. Он медленно поднимал крышку, как она его и просила. Тирта по–прежнему не видела, что находится внутри, потому что ларец стоял так, что крышка откидывалась к её лицу, скрывая собой содержимое.

Вот крышка встала прямо, и изнутри вырвалось ровное яркое сияние. Рука фальконера осталась на месте, он крепко держал её руку.

Тирта громко воскликнула:

— Время пришло, Найнутра! Служба Ястреба завершена!

Но тот, что появился перед ней в темноте, встал у ног её неподвижного тела, ничем не походил ни на женщину с бесстрастным лицом, ни на её жрицу. Это был другой. И он не…

Всего лишь в человеческом облике — он надевает этот облик, как одежду, когда имеет дело с людьми. Он безоружен, и на нём нет кольчуги, скорее облегающая одежда, сшитая из змеиной кожи. Одежда чёрная, на ней поблескивают чешуйки, отсвечивая алым цветом свежепролитой крови. Лицо у него невероятно прекрасное, на голове тесный убор из той же змеиной кожи с алыми чешуйками, на лбу широкая лента с алыми камнями. Он медленно поднял руки, и Тирта увидела, что у него между широко расставленными пальцами натянулась перепонка.

Он протянул руки вперёд, словно ожидал, что в них что–то должны положить. Ему не понадобилось вслух высказывать своё требование: ему нужно то, что вместе открыли Нирель и она.

— Время пришло, — губы его даже не шевельнулись, хотя слова в тишине прозвучали очень чётко. Всё вокруг по–прежнему скрывал густой плащ темноты, но теперь в нём не было видно вспышек, как не раздавалось и звуков битвы.

— Я… Ястреб… — на Тирту как будто навалилась огромная тяжесть, ей приходилось говорить с большими паузами, переводя дух после каждого слова.

— Ты умрёшь… — ответил он с тем же равнодушием, которое она ощутила в Найнутре. — Твоя смерть может быть быстрой и лёгкой. Но может случиться и по–другому…

— Я… Ястреб… Лорд и леди… мы хранители…

— Лорд? — в этом слове явно прозвучала насмешка. — Не вижу здесь никакого лорда. Только бродяга, солдат без герба и хозяина…

— Я избрала его по праву…

Какое–то время Рейн не отвечал. Тирта знала, что он смотрит на Ниреля. И словно его намерения материализовались в воздухе перед ними, она поняла, что сейчас сделает Рейн, что он уже делает. Он призывал на помощь все древние верования и обычаи фальконеров, все предрассудки племени Ниреля, всё презрение и недоверие к женщинам, живущие в памяти и сознании этого мужчины. Рейн пытался положить конец их союзу. Она не могла участвовать в этой битве — это была битва одного Ниреля. И, может быть, она уже проиграна.

Но его ладонь по–прежнему лежала на её руке, и свет от меча, зажатого в когте, озарял этот союз.

Что вызывал Рейн в Ниреле? Тирта обнаружила, что не может этого почувствовать, как не может помочь Нирелю в битве. Может ли послужить клятва меча оружием в таком бою?

— Глупец, тогда умри!

Рейн вывернул ладони. Он больше не ждал дара. Пальцы его изогнулись. И по всему телу Тирты пробежала боль, огонь пожирал тело дюйм за дюймом. Она попыталась удержать крик, подумав, долго ли сможет сдерживаться. Пусть Нирель разожмёт руку, пусть тот, другой уйдёт. Он победил.

Свиток, который продолжал парить над ларцом, хотя никакого ветра не было, вдруг сам собой скрутился. Сквозь туман боли Тирта увидела, как он видоизменяется. Свиток приобретал форму птицы — не серой птицы, которая послужила посланцем Найнутры. Нет, эта птица была темнее, с чёрными перьями.

Тёмный поднял руки, чтобы отогнать птицу. И тут коготь, до сих пор недвижно висевший рядом с её телом, тоже взлетел. Сверкнул в воздухе меч Силы, найденный в месте смерти, и в этом своём полёте разгорелся ещё ярче. Меч ударил прямо в тёмную грудь того, кто угрожал.

Последовала вспышка — красного и чёрного, если это можно считать цветами пламени. Тирту ослепило это столкновение сил, такой невероятный блеск. Тут же она почувствовала, как оживает её тело, оживает в боли. Плоть Ниреля оказалась рядом с её плотью, обжигающая и мучительная, они вместе давили на крышку ларца, закрывая его. Тирта изогнулась в последнем приступе боли и так закричала, словно готова была разорвать своё горло.