Анатолий Махавкин - За дверью

— Не только, — она криво ухмыльнулась, — я просто убрала несколько незначительных преград и дала пару советов. Если у тебя всё, то я продолжу заниматься делом.

— Пожалуй, всё, — я пожал плечами и поднялся, — ну, до встречи.

— Баронесса Шумейска очень просила тебя зайти к ней, — кажется сквозь плотно сжатые губы до меня донёсся лёгкий всхлип, — очень просила.

— Милята? — а я совершенно забыл про неё, — посмотрим.

Впрочем о старой подруге я забыл тотчас, стоило мне покинуть кабинет королевы. Баронесса, точно так же, как и Лилия пыталась удержать следы былой молодости, используя все возможные здесь методы, начиная от каких-то смрадных притирок и кончая уж совсем экзотическими колдовскими ритуалами. Результат, впрочем, был одинаков. Пару раз Милята очень осторожно намекала на желание присоединиться к нашей группе. Ольга, которая беседовала с ней, точно так же, избегая подводных камней, увела беседу в сторону, но глядела на собеседницу с откровенной жалостью.

Как бы там не было, но внешний вид баронессы, чем дальше, тем больше, раздражал меня, вынуждая игнорировать её приглашения.

— Далеко собрался? — насмешливый голос Наташи застал меня врасплох и я недоуменно обернулся, встретившись взглядом с девушкой, оседлавшей белогривого рысака, — вид у тебя такой целеустремлённый, точно на войну направляешься.

— Ну, тут я с тобой вне конкуренции, — она поморщилась и встряхнув поводьями, заставила коня приблизиться ко мне, торжественно поднимая каждую ногу, — где нашла такого красавца? Давно я не видел подобной красоты.

— Ченнистанский, — подтвердила Ната и легко спешилась, потрепав животное по холке, — подарок одного шейха. Мы с ним полгода носились по горным перевалам, ловили всякую шушеру и отправляли к их милосердному богу-солнце. Колоритный был персонаж: шейх Мали, жаль погиб в банальнейшей поножовщине. Перед смертью подарил своего личного скакуна, сказал: как раз для такой пэри.

— Не соврал, — я обнял и поцеловал девушку, — так вот, где ты пропадала всё это время, гоняла колоритных шейхов по горам. А я уж было скучать начал.

— Не ври, — она хлопнула меня по губам, — но ты так и не ответил: куда держишь путь?

Я пояснил и Наташа, которая на протяжении всего рассказа всё выше поднимала брови, глубоко задумалась. Потом щёлкнула пальцами и два мальчугана в пёстрых костюмах шутов, со всех ног бросились к хозяйке, заглядывая ей в рот так, словно там притаилось нечто невероятное.

— Поставить в стойло, прочистить и накормить, — негромко приказала девушка и вдруг схватила одного из паяцев за кудри, да так, что тот взвыл от боли, — ещё раз отсыплешь корм — убью на месте.

— Хозяйка, богом клянусь, такое больше не повторится! — из глаз мальчика ручьём хлынули слёзы и дёрнув ещё раз, Наташа отбросила его в сторону.

— Мелкое ворьё, — пояснила она, пока мы преодолевали задний двор, густо поросший роскошным сорняком, — интендант просто поражался: в один прекрасный момент Мали начал потреблять фуража в два раза больше, чем раньше. Думала, может паразитов каких подхватил, так нет, по виду ни единого следа болезни. Хорошо напарник этого говнюка успокоил: рассказал, как его товарищ корм отсыпает да продаёт.

— Почему не убила? — равнодушно поинтересовался я, — думаешь исправится? Веришь в человеческую породу?

Девушка рассмеялась и прижалась ко мне, благоухая весенним садом и ещё чем-то тонким, едва различимым.

— Нет, конечно, — её пальцы переплелись с моими, — маленькое дерьмо из семейства потомственных конокрадов и десяток поколений его предков выжило исключительно на воровстве. Думаю, это у него в крови, но он лучше кого бы то ни было разбирается в лошадях и если его периодически лупить, постарается сдерживать инстинкты.

Солдаты у ворот отдали нам честь и поспешили освободить проход. Тут идти совсем недалеко, даже в город выходить не нужно. Кафедральный возводился при Медведко Первом, изначально планируясь, как резиденция Корийского наместника и лишь после отделения от империи и строительства королевского дворца, превратился в собственно кафедральный собор.

Каменные орлы с уродливыми шипастыми головами, обсевшие ребристые колонны, слепо взирали вниз своими тусклыми глазами, а монстры, поддерживающие купол крыши, раскрывали клыкастые пасти и напрягали мускулистые лапы, точно ркрыша должна была вот-вот рухнуть вниз. Сейчас такой красоты уже не возводят, считая украшения дорогостоящим излишеством. А мне, наоборот, очень импонировал подобный стиль архитектуры.

— Слышал историю про горбуна, живущего на чердаке кафедрального? — поинтересовалась Ната, кивнув вверх, где самое большое и уродливое чудовище пыталось раскрыть каменные крылья.

— Как он влюбился в бродяжку-танцовщицу, а кардинал Люсень приревновал и замучил бедняжку до смерти, — я кивнул, — очень трогательно, особенно та часть, где горбун прикончил святошу и подох от любви. Кстати, а что на самом деле приключилось с этим Люсенем? Забавно, но нигде нет даже упоминания о том, куда исчез попик.

— Ты прикончил старого пердуна. По просьбе Симона, — я удивлённо прихрюкнул, — угу. А историю про горбуна придумала много позже Оля. Сказала: красиво.

— Красиво, — согласился я и огляделся, — а ну, давай-ка замаскируемся, у меня есть одна идея.

Двор перед порталом оказался относительно пуст, если не считать пары горожан под раскидистыми деревьями. Преклонив колени, посетители прижимались лбами к изваяниям орлов, специально установленным для уличных молитв. Они, да ещё монашка у ворот, которая подрёмывала над крошечным лотком с церковными атрибутами, вот и всё. Никто из них не обращал на нас внимания.

Преобразовав одежду в длинные серые плащи с большими капюшонами, в каких обычно ходят путешественники, мы проследовали через колоннаду портала. Наташа, не задерживаясь, прошла внутрь, канув в сумрак собора, а я остановился, подозвав неприметного человечка в коричневом балахоне послушника. Отсыпав в протянутую ладонь загодя заготовленные монеты (глаза у монашка округлились) я прошептал ему в ухо пару фраз и пошёл следом за спутницей.

Когда то я уже был здесь, но очень давно. Правда все воспоминания ещё не успели выветриться до последнего, поэтому я мог с уверенностью сказать: внутри произошли значительные перемены. Стало заметно чище, убрали рассохшиеся скамьи, где по примеру Корийской Церкви прихожане слушали молитвы, заменив их огромной светлой площадкой из свежего леса. Повсюду горели свечи, наполняя собор странным дрожащим сиянием, в котором лики святых с образов сочувственно взирали на посетителей.

Здесь тоже почти никого не было: пара женщин в платках да однорукий мужчина стояли на коленях перед иконами и тихо бубнили себе под нос. Десяток служек перемещались вдоль стен, заменяя сгоревшие свечи и протирая пыль. И ни малейшего признака бесчисленной рати зловонных калек, путавшихся прежде под ногами. Не знаю, куда их убрали, но их отсутствие не могло не радовать.