Вероника Иванова - Отражения (Трилогия)

— А ну, мерзавка, вернись!

Надо мной навис дюжий мужик, чьи щёки выглядели излишне румяными даже в скудном свете свечей. Интересно, чем его в детстве кормили? Мне, вроде бы, в еде не отказывали, но почему-то впрок ни мясо, ни овощи не шли. У родителей этой горы разносолов на столе, наверняка, не водилось, а поди ж ты...

— Вас что-то расстроило, почтенный? — я постарался улыбнуться со всем возможным уважением к буграм мышц, хорошо заметным и под толстым суконным кафтаном.

— Мокрая мышь, которая нагадала мне всяких гадостей!

— Мышь?

Поворачиваю голову, в попытке увидеть, о ком идёт речь, но через плечо удаётся рассмотреть только чёрные волосы и яркий платок.

— Предсказательница, чтоб её! — сплёвывает мужик.

— И что же она такого страшного Вам предсказала?

— А что скотина вся моя будущей весной подохнет, вот что!

— Именно так и сказала? — категоричность недовольного селянина, скорее всего, не имела под собой основания: бродячие гадатели редко опускаются до ясных и недвусмысленных «откровений из будущего», поэтому малышка могла сказать и что-то вполне безобидное, а клиент понял, как смог.

— Ну-у-у... — мужик слегка смутился. — Вроде того... Ну, что по весне Сейнари разольётся больше обычного, притопит луга, а на них трава дурная расти будет, и коровки мои потравятся...

— Да Вам необычайно повезло, почтенный! — хлопаю по крепкому плечу. — Сами подумайте: Вы уже знаете, из-за чего может погибнуть Ваша скотинка, так что Вам мешает выгнать её на другие пастбища или купить сена, а? И ни одна из коров не пропадёт. Улавливаете?

В блеклых глазах появилось сомнение.

— После того, как Вы разъяснили, господин... И верно! Так, считаете, сена надо прикупить?

— О, тут я Вам не советчик! — машу руками. — Может надо покупать, может не надо — фрэлл его знает... А на подтопленные луга коров не гоняйте. Целее будут!

— И на том спасибо, господин! — отвесив низкий поклон, мужик вновь занял место за своим столом, а я повернулся лицом к той, что заставила меня строить из себя знатока сельского хозяйства.

Довольная мордашка — живая, смуглая, с крупными бусинами тёмных глаз. И верно, похожа на мышь. Очень миленькую, правда. Мокрые волосы скручены тугими колечками и облегают голову плотной шапочкой. Плечи закутаны в необъятный шерстяной платок, усыпанный то ли маками, то ли розами: даже если бы я лучше разбирался в цветах, определить, какие из них хотела изобразить вязальщица, не представляется возможным, потому что платок — старый. Очень старый, с полысевшими от времени кистями бахромы. Пол подметают юбки. Да-да, именно юбки, в количестве пяти, а то и более. Разумеется, разноцветные и, разумеется, никак не сочетающиеся между собой. При ярком свете эта аляповатость резала бы глаза, но здесь и сейчас она всего лишь заставляет улыбнуться.

— Здравствуй... мышка.

— Ты желаешь мне здоровья от чистого сердца или просто хочешь показаться вежливым? — прищуривается один из блестящих глаз.

— И то, и другое, наверное... Кстати, о здоровье! — я поманил пальцем мальчишку-подавальщика.

...Сунув нос в принесённую специально для неё кружку, девчонка сурово нахмурилась:

— Сам, значит, вином отогреваешься, а меня супом потчуешь? Это как же понимать?

— В твоём возрасте следует пить вино только в лечебных целях, но... Думаю, горячий мясной бульон с пирожками будет куда полезнее, чем кислятина, которую принесли мне. Если не хочешь, можем поменяться!

— Вот ещё! — она ухватила из миски самый большой пирог и откусила, сколько... Сколько смогла, а смогла много: вернуться к беседе юной гадалке удалось лишь спустя время, необходимое для тщательного пережёвывания. И вернуться для того, чтобы попытаться вогнать меня в краску, потому что я услышал:

— А ты — добрый.

— Нет, мышка, я — злой. Очень злой. Только ещё и ленивый. А поскольку злые дела требуют большего приложения сил, чем добрые, я предпочитаю не особенно напрягаться... Если есть возможность.

Моя невинная шутка вызвала внимательный и сосредоточенный взгляд. Девчонка помолчала, потом сочувственно подытожила:

— Устаёшь, значит, сильно... Бедненький!

— Кто сказал, что устаю? — удивился я.

— Ну, здрассссьте! Только что заявил: злу нужно отдавать больше сил, чем добру, а теперь отнекиваешься? Не пойдёт!

— Что — не пойдёт?

— Выбери уж, что тебе ближе — зло или добро. А то потеряешься между... Ищи тебя потом! — довольная улыбка.

— Да кому я нужен?

— Кто тебя знает, — ещё один внимательный взгляд. — С виду не скажешь, а вдруг... Вдруг, есть в тебе что-то ценное?

— Вряд ли, — совершенно искренне сомневаюсь.

— Всё равно, не тебе судить! — заявляет девчонка. Заявляет так, что спорить с ней почему-то не хочется.

— Да я и не сужу...

— Хочешь, расскажу твоё будущее? — спустя вдох следует вполне ожидаемое предложение.

— В том же ключе, что и этому несчастному владельцу коров?

— Можно и в том... Хотя, нет, — задумчивый цокоток ногтей по столу. — Твоя судьба от капризов природы не зависит.

— И как же ты это установила?

— Есть способы... — туманный и ни к чему не обязывающий ответ. — Ты какое гадание предпочитаешь? Могу на потрохах курячьих. Могу на свечном воске. А могу Лабиринт Ладони прочитать... Выбирай!

— Не стоит, мышка.

— Что — не стоит? — обиженно надутые губы.

— Предсказывать мне будущее.

— Почему? Не веришь, что я...

— Угадаешь? Верю. Только... Своё ближайшее будущее я и так знаю. А то, что должно произойти потом... Видишь ли, мне почему-то кажется: неинтересно жить, если каждый ненаступивший миг уже известен. Скучно.

— Может быть, может быть... — кивок. — А если тебя ждут опасности? Угроза жизни и всякое такое? Тоже знать заранее не захочешь?

— Хм... — а вот над этим надо подумать.

Заманчиво было бы получить точные сведения обо всех будущих врагах и их планах... Заманчиво, но как-то нечестно. Нет, будем разбираться с неприятностями по мере их возникновения! Да и проку мне в предсказаниях? В лучшем случае забуду, в худшем — перепутаю так, что сам фрэлл ногу сломит.

— Нет, мышка, не надо. Пустое и неблагодарное это занятие — ткать Гобелены чужих судеб.

— Верно. Но ещё хуже — отказываться от помощи, предложенной без корысти, — девчонка смотрит на меня так сурово, что я чувствую себя школяром, заслужившим порку за плохо выученный урок.

— Я не отказываюсь... Просто мне думается, что знать будущее — не самое важное в жизни.

— А что же, по твоему, важнее?

— Прийти туда, где ты по-настоящему нужен.

Молчание, долгое и грустное, заканчивается вздохом:

— Ну, Пути и Дороги не по моей части, спорить не буду... А всё же, зря отказался! Пожалеешь!

— Конечно! — улыбаюсь, видя, как смешно морщится длинноватый нос девчонки. — Но ничего, я привык.