Александр Бреусенко-Кузнецов - Мёртвые душат

— Погодите, посланник! — сказал Дониа, когда Чичеро уже приготовился идти, рассчитывая ещё вздремнуть перед завтраком.

— Что такое?

— А других стражников мы убивать не будем?

— Зачем?

— Сейчас мертвы только те стражники, которые следили за вами. Это вызовет подозрения, не так ли? — объяснил Дониа, вытирая остатки крови с ладони о свои жёсткие волосы соломенного цвета.

Чичеро поневоле признал правомерность его замечания. Действительно, погибнуть во цвете лет придётся ещё нескольким стражникам. Что ж, сами виноваты: нашли к кому в стражники-то наниматься!

— Я вам помогу! — живо вызвался Дониа. Кажется, этот молодой мертвец был из тех, кто любит убивать — кому нравится само дело.

Чичеро кивнул. Они с Дониа двинулись по коридору. У поворота им встретился живой стражник, которого Чичеро флегматично задушил. У лестницы попалось сразу два стражника — живой и мёртвый. Чичеро занялся мертвецом, а Дониа напал на живого.

Ухмыляющийся мертвец против короткого меча Чичеро выступил с алебардой. Этим оружием он владел достаточно хорошо, чтобы не дать посланнику даже возможности приблизиться для удара.

Увернувшись от двух боковых ударов алебардой, Чичеро не успел уйти от колющего, и стражник его буквально пригвоздил к деревянным перилам лестницы. Будь Чичеро цельным существом, а не составным, ему бы не поздоровилось. В том месте, в котором чёрный плащ пронзила алебарда, у людей обычно расположено сердце.

Стражник бил прицельно, но не мог знать, что вместо одного обычного сердца у Чичеро — целых три, и расположены они на разной высоте. Удар, предназначенный для сердца посланника, пришёлся по бедру Зунга, а поскольку карлик извернулся, чтобы уйти от разящего острия, то этот же удар пропорол ему и левую ягодицу.

Стражник уже праздновал победу. Не опасаясь подвоха, он приблизился к посланнику почти вплотную, и изумление от неожиданно слабого сопротивления насаженного на алебарду тела только-только начало его посещать, когда из-под плаща поражённого им врага высунулось три руки с длинными ножами.

Мертвеца редко удаётся свалить с первого удара, так что Лимну, Зунгу и Дулдокравну пришлось с ним повозиться, но они справились, воспользовавшись той единственной ошибкой, которая лишила стражника безопасной дистанции и отняла у него алебарду.

Когда уничтоженный посланником мёртвый стражник перестал подавать признаки посмертного существования (а для этого его пришлось здорово искромсать), Чичеро заметил, что Дониа повторяет за ним почти все расчленительные процедуры. Его соперник по бою был существом живым и легко убиваемым, и Дониа мог бы так сильно не стараться, расчленяя его заживо. Чичеро поморщился, но решил ничего не говорить под руку товарища. Маленькие слабости своих помощников надлежит прощать.

Но вот погибший живой стражник с облегчением испустил дух и улёгся на ступени лестницы рядом с погибшим мёртвым. Дониа оторвался от любимого занятия и односложно спросил у Чичеро:

— Дальше?

— Нет, — поспешно проговорил посланник, — я думаю, на сегодня достаточно. От меня мы прямое подозрение уже отвели, а уничтожать всех стражников на этом ярусе едва ли будет разумным.

— Может, пойдём и зарежем Эйуоя? — предложил настырный молодой мертвец.

— Не сегодня, — отклонил его идею Чичеро.

Дрю ходил между остолбеневшими крестьянами, сметал с некорторых снег, пытался с ними разговаривать, но молчали крестьяне. Это какой-то знак судьбы, чувствовал посланник, но в чём именно этот знак состоял, не понимал.

Он бродит, и говорит, и ждёт ответа, но не ответят они, ибо они мертвы. Истинно они мертвы, ибо не слышат обращённых к ним слов. И город Цанц мёртв, мертвее не бывает, ибо не долетают до него обращённые к нему слова. И Владыка Смерти также мёртв, ибо и он ничего не слышит. Может, он, отвлёкшись на что-нибудь иное, просто не желает слушать Дрю. Но тем хуже для него, ибо тогда он сам не знает, что он мёртв.

Дрю ходил мимо безвольных мёртвых крестьян, и ему стало смешно. Он очистил с них снег, поднял тех, кто упал, и расставил их в новом порядке. Мертвецы стояли, образуя причудливый узор, и не понимали его. Их посмертие — скорбное дешёвое посмертие крестьянства — всё было в этом тупом стоянии с пустыми глазами. Посмертие Дрю — дорогое и модное посмертие западного рыцаря из Ордена посланников смерти — это, конечно, посмертие совершенно особое, допускающее истинно высокую возможность самопроизвольного произнесения словес и перемещения в пространстве. Это — почти как жизнь.

Развеселившись, Дрю разыскал в камышах оставленного там коня, вывел его на твёрдую почву, и привязал к одному из «столбиков» на периферии составленного им узора.

Истинно, я и сам мёртв, ибо сам себя не слышу, подумал Дрю. Я пытаюсь заговаривать с мертвецами, что само по себе занятие странное, я стучусь в города мертвецов и в ворота Порога Смерти, но есть ли у меня, что им сказать? Если это у меня есть, то я сам себя не слышу! Не удивительно, что на меня не реагируют врата Порога — меня просто нет. И чья участь истинно достойна сочувствия — участь тех, кто меня ищет, ибо им придётся до скончания своего посмертия искать того, кого нет.

Так рассуждая, Дрю отправился на разведку в деревню Клёц. Деревня была пустынна и носила следы грабежа. Истинно, здесь побывал посланник Чичеро Кройдонский, составленный из трёх карликов, подумал Дрю, его карлики не могли бы так просто уйти из деревни, где что-то плохо лежит.

Что его навело на мысль о былом присутствии в Клёце карликов, Дрю не отследил; он сейчас думал не напоказ и не сильно заботился о последовательности своих мыслей.

Кто-то выгнал крестьян из деревни Клёц в направлении деревни Мнил, рассуждал Дрю из Дрона. Какая-то мировая драма разыгралась между этими двумя деревнями. Вроде как драконы Глюма сцепились с деревьями Буцегу. Вроде как Владыка Смерти играл в мёртвые шахматы с Живым Императором.

Вернувшись к своему коню, Дрю обнаружил, что крестьянин, к которому он его привязал, свалился на снег. Дрю вновь поставил крестьянина вертикально и пошёл в деревню Мнил. Следовало выслушать и вторую сторону в представившемся ему конфликте.

Эта деревня была полузатоплена и выглядела в сравнении с Клёцем ещё более грустно. Вот он, деревенский быт — болото! Погрузись в него хоть по самую глотку, а награда одна — дешёвое трудовое посмертие. Не удивительно, что крестьяне на берегу болота отказались принимать участие в этом спектакле.

Дрю вышел на твёрдую почву из заболоченной деревни, и тут услышал звуки барабана, долетевшие со стороны замка Мнил, что стоял на ближнем пригорке. По ком стучит этот барабан?