Александр Бреусенко-Кузнецов - Мёртвые пляшут

— Э-эх, помяните мои слова, нескоро мы теперь услышим какие-нибудь новости! — взялся поучать связанную с ним магической верёвкой молодёжь пожилой Бром из Цанца, тщетно пытающийся удобно примоститься каменном на полу камеры с вывернутыми за спину руками. Он был не прав, этот Бром. Новости ещё предстояли, и какие!

Прошло совсем немного времени, и возбуждённые голоса стражников, доносящиеся до Рэна, Банна и Брома откуда-то сверху, стали предвестниками очень яркой новости. Такой доселе и не бывало. В городе свирепствовало побоище, по всей видимости, спровоцированное Гны. Стражники, кем-то посланные на защиту некрократических ценностей, решительно схватились с шестирукими чудовищами из Шестой расы; вышло много жертв.

Двоих из этих стражников — тех самых Рига из Герла и Омфала из Шкмо, которых Рэн пытался запомнить под новыми именами, обезоруженных провели по тюремному коридору их товарищи. Своды пещерной тюрьмы сотрясались от громких слов, произносимых Ригом и Омфалом. Ни тот, ни другой не желали поступаться некрократическими принципами, оба свято верили в некрократические свободы и пуще всех растоптанных надежд и упований желали возродить недостижимое торжество некрократической законности. Просто прелесть, что за ораторы были эти два стражника! Любо-дорого было послушать, то-то собралось зевак из числа стражников в чёрном.

Вбежал и безмерно рассерженный Плю. С его языка слетали громкие ругательства в адрес стражников, а другие, скрытые ругательства прятались, проглатываясь почти без остатка. От произнесения этих ругательств второго рода Плю воздерживался не зря, ибо вскоре в тюремный коридор спустился и его горячо уважаемый магистр.

Впрочем, до появления магистра Плю успел провести два довольно сумбурных и бестолковых допроса. Первым долгом он, заглядывая через решётки, отыскал камеру, в которой сидели на полу связанные между собой Рэн, Банн и Бром, после чего велел дежурному стражнику её отпереть. Заходя с недоброй улыбкой, он процедил:

— Ах, вот вы где, бандитские предводители!

— Нет, предводители — это они; я в этой камере случайно! — поспешил отмежеваться от Рэна с Банном предусмотрительный Бром.

— Так знайте же, предводители, нам всё известно! — рявкнул Плю, не обращая на Брома внимания. И вам, как главарям, придётся заплатить за всё!

Рэн и Банн закивали в знак понимания тяжести своей участи, но тут Плю наперекор всякой логике воскликнул:

— А ну рассказывайте, что за некроманты были с вами, и какие цели вы преследовали в Цанце? — тем самым показывая, что известно ему отнюдь не всё.

Тут Банн неизвестно чего устрашился и сказал:

— С нами был цанцкий некромейстер Гны и ещё некромант Флютрю из Отшибины. А хотели мы просто пройти через Цанц в нижние туннели, чтобы уйти из-за Порога Смерти куда-нибудь к Карамцу. Вот и всё.

И Рэн из Мэрта тоже ответил:

— С нами был магистр Гру со своим ассистентом. А хотели мы захватить Цанц, чтобы навеки в нём поселиться. Только и всего.

Лицо выскочки Плю исказилось ещё более.

— Врёте, мерзавцы, оба врёте! — заорал он и вдруг в порыве гнева принялся их лупить наотмашь своими слабосильными кулачками. После профессионального избиения стражниками рукоприкладство некроманта выглядело уж совсем смешно и трогательно.

Второму допросу Плю попытался подвергнуть двоих сбрендивших стражников из камеры напротив. Но на все вопросы они отвечали теми же самыми лозунгами, которые произносили и так. От такого обилия некромантских свобод и торжеств у кого хочешь крышу снесёт, но Плю, общаясь с ними, на что-то надеялся, и таки не зря. В одной из связанных за спиной рук стражника по имени Омфал некромант заметил какой-то накрепко зажатый предмет.

— Что это? — кивнул он на эту руку тюремщику.

— Не знаем, — отозвался тот, — нам до сих не удалось разжать эту руку…

По жесту Плю десяток стражников навалился на руку Омфала, пытаясь её разжать, и вот, наконец, при слабом свете тюремных магических факелов блеснула золотая пластинка. Лишённый этого предмета, Омфал в голос зарыдал, а Плю прочитал надпись:

— Ага: «Посмертие. Свобода. Законность. Некрократия»… Но это же знак некромейстеров пещерных городов! Значит, всё-таки, здесь был Гны…

Вот тут-то в тюремном коридоре и появился магистр, раздосадованный, но собранный.

— Вот стражники, которых вы только что переименовали, воспользовавшись именем Владыки Смерти, — без выражения сообщил ему Плю, чьё лицо стало напоминать неподвижную маску.

— Да. Вижу! — вздохнул тот, — Признаю, что я сильно недооценил противника, ведь первое его проникновение в город отдавало такой кустарщиной…

— Наш противник — Гны! — пролаял Плю, чья каменная маска уже не выдерживала бури эмоций.

— Да. Я уже понял. Сожалею. Конечно, Гны лучше иметь не в противниках, но, увы, он уже зашёл так далеко, как ни один некромант до него. Дерзнул покуситься на имена, святые для каждого мертвеца.

— Не только имена! — Плю издал хриплый рык, переходящий в писк. — Гны спровоцировал бойню, в которой наши стражники схватились с арахноидами из Шестой расы. Более сорока наших лучших людей искрошены жуткими трёхручными мечами, убиты оба арахноида, присланные нам в помощь. Не оправдаемся! Из участников бойни уцелели лишь эти двое, по сей момент говорящие всякие непотребства, — Плю кивнул на переименованных, но так и не спасённых от тлетворного влияния некромейстера стражников Рига из Герла и Омфала из Шкмо.

— Печально, печально, — согласился магистр, — но скажите мне, Плю, где же сейчас находится некромейстер? Не знаете? Совсем недавно он вышел через Мертвецкие ворота, теперь же с шумом вернулся. Зачем, как вы думаете? А вот зачем: он почему-то хочет отбить у нас своих товарищей. Следовательно, он где-то рядом. Всё, что нам остаётся, это достойно его встретить. И когда он придёт, его фокусы со словами (даже со святыми для нас словами!) ему более не помогут. Уж это-то я обещаю!

— Ой-ё! — раздалось из камеры с замороченными стражниками. — Пропали Некрократические Свободы! Попирает нога супостата былое Торжество Некрократической законности!

— А ведь дело говорят! — ухмыльнулся магистр.

Базимежские бандиты и клямские наложники спускались по протянувшейся от замка до земли верёвочной лестнице на каменистое плато, на северо-востоке граничащее с широким песчаным морем — языком пустыни, протянувшимся сюда аж от Уземфа. Глядя единственным глазом Дулдокравна с синих небес на расстилавшиеся пейзажи, посланник Чичеро не просто наслаждался видами здешней природы, раскалёнными на солнце. Он переживал светлые ностальгические чувства, ибо давно сроднился с ныне обозреваемой местностью.