Юлия Григорьева - Искупление (СИ)

— И много ли случайных путников поймали бесы в безлунную ночь на погосте? — невесело усмехнулась я. — Может там тракт, и путники обожают блуждать по погосту?

— И, правда, — Хэрб тоже усмехнулся. — Я как-то даже и не задумывался об этом. Соседка говорила, что бесов целые тысячи. Где столько путников набрали?

Я хмыкнула, потом хохотнула и, наконец, истерически расхохоталась. Парень рассмеялся вместе со мной, но вскоре замолчал, глядя на мою истерику, и снова хмурился. А мне было не остановиться. Бедный, бедный герцог, злая Сафи приворожила его. Пожирает человечину, а он мучается, не может от меня избавиться.

— Проклятье! — вдруг выкрикнула я и снова расхохоталась. — Бед… Бедный На… Най, ха-ха, бедный…

Хэрб сорвался с места и выбежал из покоев. Вскоре примчался тар Лаггер, влил в меня свое снадобье, и я постепенно успокоилась, а после и вовсе уснула. Не знаю точно, сколько проспала, но проснулась, когда за окном была ночь. Напротив постели, в кресле, сидел Найяр, глотая вино прямо из горлышка бутыльки. Он не сводил с меня взгляда, даже когда делал глоток.

— Хватит пить, — сказала я, глядя на него с неприязнью.

— Надо же, я удостоился чести услышать обращение самой тарганны Сафиллины, — пьяно усмехнулся он.

Я некоторое время мерила его все тем же неприязненным взглядом.

— Я хочу другие покои, — сказала я.

— Выбирай, — Найяр махнул рукой и усмехнулся. — Куда скажешь, туда и переедем.

— Оставайся здесь, — поморщилась я.

— Значит, никуда не переезжаем, — ухмыльнулся он и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.

— Я хочу отдельные покои, — сухо повторила я.

— А я хочу вернуться на три месяца назад и никогда не прогонять тебя, — устало вздохнул герцог, так и не открыв глаз. — Ты бы выпила свой настой, не спала с Тиганом, и все было бы, как прежде.

— Я не хочу жить с тобой рядом, — игнорируя слова Найяра, произнесла я.

Замутненные вином глаза открылись, мужские пальцы сжали бутылку, и герцог с силой швырнул ее об стену. После этого прошел к кушетке, усмехнулся, глядя на нее, и направился к постели. Я тут же встала, и он завалился на свою половину кровати, даже не снимая сапог.

— Спокойной ночи, Сафи, — ответил герцог и закрыл глаза.

Жгучая ненависть опалила меня, бешенство разожгло кровь, и я метнулась к мечу, лежавшему на столе. Когда вернулась, Найяр все так же лежал, закрыв глаза. Скинув ножны, я перехватила рукоять, направляя клинок ему в открытую грудь. Най открыл глаза и наблюдал за мной без всякого страха. И я не смогла. Острие вонзилось в перину, пролетев мимо его тела, герцог даже не моргнул и не вздрогнул.

— Ты никогда не сможешь убить человека, — тихо сказал Найяр.

— Ты не человек, — ответила я и покинула опочивальню.

— Я люблю тебя, — услышала я и зашипела:

— Ненавижу.

— И это страшней, чем меч в твоих руках, — горько усмехнулся герцог.

Я не ответила. Видеть и слышать его не хотела по-прежнему, потому закрылась в библиотеке и села на кресло, подтянув колени к подбородку. Найяр не пришел, не ломился ко мне, не пытался разговаривать и делать свои лживые признания. Ненависть исторгла из души пустоту, но не боль. И все же к утру, все хорошенько обдумав, я перестала себя жалеть. Малыша это не вернет, а превращаться в размазню не собиралась. У меня отняли мое дитя, отняли жестоко, мерзко, и эту потерю я герцогу никогда не прощу и не забуду. В его любовь я больше не верила. Он ничего не сделал нового, просто опять все решил один и сделал, как было выгодно ему, не считаясь с моими чувствами. Боги будут его судить, свой приговор я вынесла сразу — Найяр меня потерял. Ни жалости, ни нежности, ни даже сочувствия он больше у меня не вызывал.

Но были те, кому я была нужна, кто нуждался во мне. Ради них я буду продолжать влачить свое существование. И, если боги будут ко мне добры, однажды я исчезну из этого проклятого места. Придя к этому решению, я покинула библиотеку.

— Габи! — крикнула я. — Воду, завтрак и одежду.

— Что надумала? — я обернулась и встретилась взглядом с Наем.

Он сидел на полу, откинув голову на стену, поэтому я его сразу не заметила. Одежда была вчерашней, и выглядел он вымотанным. Похоже, его сиятельства не спал всю ночь, как и я. Впрочем, меня это мало касалось.

— Что ты задумала? — напряженно спросил герцог.

— Жить, — коротко ответила я.

Он поднялся с пола и подошел ко мне. Ладони Найяра осторожно легли мне на плечи. Я стряхнула их и порывисто обернулась.

— Никогда больше не прикасайся ко мне, — холодно отчеканила я.

— Сафи…

— Ищи новую любовницу, зажимай по углам фрейлин, влюбляйся в собственную жену, но со мной ты можешь быть только, взяв силой. Я больше не хочу тебя, Найяр Грэим.

Я уже дошла до дверей, когда услышала злое:

— Сафиллина Тиган, ты станешь герцогиней Таргарской и родишь мне законных детей, даже если мне и придется брать тебя силой.

Сжав кулаки, я стиснула зубы и покинула гостиную, в которой он ждал меня, так и не обернувшись. Позже мы встретились на завтраке. Подавив очередную вспышку раздражения, я закончила завтрак, подняла на него взгляд и спросила:

— Я могу продолжать заниматься благотворительностью и училищем?

— Ты можешь заниматься всем, чем хочешь. Не можешь покидать столицу, дворец без сопровождения, пытаться наложить на себя руки и заводить мне назло любовников, — прохладно ответил Найяр. — Тебе не понравится то, чем я могу ответить.

Я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, буравя его ледяным взглядом.

— Что ты мне еще можешь сделать? — насмешливо спросила я.

— У тебя остались ценности, которые я могу отнять, — произнес герцог, глядя на меня без всякой улыбки. — Если доведешь, я отниму и это.

Меня бросило в жар, потом в холод. Руки противно задрожали. Дети из приюта, Хэрб, Руэри, родители. Проклятье, сколько всего, что может удержать меня на коротком поводке.

— Я не смогу больше спать с тобой, — хрипло произнесла я. — И улыбаться не смогу, даже на людях.

Найяр оценивающе взглянул на меня и усмехнулся.

— Я умею ждать, Сафи, — сказал он, промокнув рот салфеткой и вставая из-за стола. — Не будем спешить. Занимайся всем, чем хочешь. Чем не можешь, я тебе объяснил. И, да, жить мы будем по-прежнему вместе.

После приблизился ко мне и присел на корточки, положив руки на край стола.

— Любимая, я знаю, ты на меня обижена, ненавидишь сейчас. Поверь, пройдет время, боль притупится. И чем быстрей ты успокоишься, тем быстрей станет легче тебе, в первую очередь. — Снова поднялся на ноги и попробовал взять меня за руку, но я отпрянула. — Скоро многое изменится, сокровище мое. Все будет так, как и должно было быть с самого начала.

Сказав это, герцог покинул покои, оставив меня стонать от бессильной злости.