Юлия Григорьева - Искупление (СИ)

— Детей лучше убрать из столицы, — вдруг сказал он. — А лучше из Таргара. В Элгаре есть замечательное уединенное место, и это недалеко от границы.

— Элгар? — я потерла лоб, вспоминая, чьи это земли.

— Мое поместье, — пояснил тарг Грэир. — Если хотите, стража ослепнет на время отъезда детей. Сколько их?

— Двадцать пять человек, три воспитателя, три учителя, пять служанок и кухарка, — ответила я, не сводя с него пытливого взгляда. — Вы хотите спрятать детей? Почему?

— Не люблю, когда те, кто не может себя защитить, попадают в жернова борьбы более сильных, — сказал мужчина.

— И помещение?

— Мой замок. Не в лучшем состоянии, но рядом река и луг, красивое место. Жилых комнат хватит. Я напишу своему управляющему, если пожелаете, тарганна Сафи, — я отметила, что я больше не обезличенная дама.

— Я могу вам доверять? — осторожно спросила я.

— Ну, вы же сели ко мне в карету и совсем не интересуетесь, куда я вас увожу, — он подался вперед и насмешливо усмехнулся. — Значит, вы мне уже доверяете.

Я мельком взглянула в окошко кареты, мы направлялись в Грэимор. На моих губах появилась усталая улыбка.

— Тарг Грэир, все, что меня тревожит, это дети и мои люди, которые стали мне единственными друзьями. Даже за родителей я так сильно не переживаю. Их вполне устраивала герцогская страсть изначально, и сейчас они будут на его стороне. Не думаю, что гнев Найяра может пасть на них. Что касается до меня, своей жизнью я дорожу все меньше. Если вы хотите надругаться надо мной, то Найяр уже давно опередил вас. Страшней, чем у него, у вас уже не получится, даже если вы будете резать меня во время соития на куски.

Мужчина откинулся на спинку сиденья и скрестил на груди руки. Его изучающий взгляд снова застыл на мне.

— Тарг Грэир, у меня к вам тоже есть вопрос, — в темно-карих глазах начальника стражи мелькнула заинтересованность. — Ваш допрос сегодня утром, ваша помощь сейчас, ваше предложение в отношении моих подопечных малышей… Вы ненавидите герцога?

— Скажем так, он мой должник, и я об этом помню, — усмехнулся мужчина.

— И что за долг? — осторожно спросила я.

— Какая разница, — Грэир отвернулся к окну. — Вот и Грэимор.

Карета въехала в крепостные ворота, прогремела колесами по двору, вымощенному булыжниками, и въехала еще в одни ворота, поменьше. Тарг Грэир легко выскочил из экипажа и подал мне руку. Я не стала отказываться от помощи. Выбралась наружу и задрала голову, рассматривая высоченную башню. Пальцы невольно сжались, и я ощутила ответное пожатие. Опустив взгляд на своего спутника, я увидела все тот же изучающий взгляд.

— Смелей, — подбодрил он меня. — Вы ведь хотели этого.

— Не такой встречи с мужем я хотела, — тихо ответила я и вошла в узкую кованную дверь.

Внутри было неприятно сумрачно и холодно. Замок Грэимор — колыбель герцогской династии Грэим. От этого замка когда-то выросла столица Таргара. Отсюда уходил герцог Одард Грэим на самую знаменитую битву при Блакасте, когда герцогство получило статус отдельного государства. Но вот уже сто лет здесь находится главная тюрьма Таргара, а вотчина герцогов переместилась во дворец, более отвечающий современной архитектуре.

Мы поднимались по щербатой крутой лестнице. Начальник дворцовой стражи поддерживал меня под локоть, подсвечивая факелом дорогу. Я покосилась на него. Мужчина на меня не смотрел, его взгляд был направлен себе под ноги.

— Вас пустят к нему в камеру, но ненадолго, — сказал он, когда мы подошли к одной из железных дверей. — Его вид… В общем, вашему супругу досталось, так что держите себя в руках. Если будете голосить, привлечете внимание. Начальник тюрьмы был мне должен, он все устроил тайно, вас никто не должен видеть. Ему тоже жить хочется.

Грэир открыл камеру и пропустил меня. Я бросила на него последний взгляд, глубоко вдохнула и вошла. Дверь с лязгом захлопнулась за моей спиной, и я невольно втянула голову в плечи, оборачиваясь назад. Затем снова посмотрела в глубину камеры. Это был совсем маленький каменный мешок с узким прямоугольным окошком под самым потолком. Скудного света хватало лишь на освещение ближайшего к окну пространства. Под окошком валялся соломенный тюфяк, от которого разило гнилью и сыростью. На тюфяке лежал человек. Я сделала несмелый шаг, вглядываясь в обитателя камеры.

— Ру, — тихо позвала я, приближаясь к нему вплотную. — Ру, милый.

Мужчина, чей силуэт я различила на этом ужасном ложе, открыл глаза.

— Сафи? — прошелестел голос моего мужа, и я упала рядом с ним на колени.

Глаза уже совсем привыкли к сумраку, и я прикрыла рот ладонью, разглядывая опухшее от побоев лицо. Один глаз совсем заплыл, на брови запеклась кровавая корка. Следы крови были везде. На разбитых губах, на щеке, на которой налился чернотой синяк с содранной кожей, словно по ней проехались перстнем. Одна рука Руэри была вывернута как-то слишком неестественно, распухла и почернела. Я даже побоялась притронуться к нему, понимая, что все его тело выглядит не лучше, и я только причиню боль своими прикосновениями. Ком, застрявший в горле, мешал произнести хоть слово.

— Сафи, — повторил Ру и поморщился.

— Руэри, — сдавленно выдохнула я, и рыдания, наконец, прорвались наружу. — Милый мой, зачем? Зачем ты вернулся? — голос стал совсем хриплым. — Ты ведь мог сбежать.

— И оставить тебя на растерзание чудовищу? — он попробовал улыбнуться. Сухие губы треснули, и показалась капля свежей крови.

— Боги, Ру, что он с тобой сделал? — простонала я, осторожно касаясь лица там, где не было синяка.

— Он меня даже не видел, — мой муж опять скривился от боли, пытаясь привстать.

Я бросилась ему на помощь.

— Прости меня, милый, прости меня, — всхлипывала я, боясь взглянуть ему в глаза.

Руэри задел поврежденную руку, вскрикнул и упал обратно на тюфяк. Некоторое время он лежал с закрытыми глазами, пережидая острую вспышку боли, а когда снова посмотрел на меня, его взгляд был спокойным, даже нежным.

— Глупая, — ответил Ру. — В чем твоя вина? В том, что тебя полюбил сам герцог? Или в том, что я не пожелал отказаться от тебя? Знаешь, — он протянул здоровую руку, и я схватила горячую ладонь, поцеловала ее и прижала к своей щеке. — Когда меня везли в поместье, а потом там, я много думал над нашим последним разговором. За своей обидой на герцога я ведь совсем забыл, как любил тебя. Но я вспомнил, Сафи. Ты ведь все та же девочка с большими наивными глазами, моя девочка, — Ру сделал новую попытку улыбнуться. — Ничего не прошло, малышка. И завтра я буду вспоминать, как первый раз поцеловал эти губы. Я буду вспоминать твои глаза. И я буду думать о твоих ласках.

— О, Ру, — всхлип был надрывным, и слезы вновь заструились по моему лицо, увлажняя его ладонь, к которой я все еще прижималась.