Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

Мраморные плиты, на которых он стоял, внезапно ушли у него из-под ног, и через секунду Конан оказался в бурном потоке, который уносил его в темноту.

Киммериец зажал меч зубами и, энергично работая руками, боролся с течением. Внезапно луч света прорезал темноту впереди. Киммериец увидел пенившуюся черную поверхность воды, крутые каменные стены с узкими карнизами и изгибавшийся наверху свод. В одном месте крыша была разрушена, возможно, просто провалилась, и свет проходил через пролом, за светлым участком должна была снова последовать кромешная тьма. Конан успел заметить лестницу, спускавшуюся с карниза к поверхности воды, и судорожно рванулся к ней, сражаясь с потоком, который выносил его на середину. Неистово борясь за каждый фут, киммериец схватился за нижнюю ступеньку и вполз на лестницу. Отдышавшись, он поднялся на ноги, вложил меч в ножны. Ему пришлось все время отплевывать кровь, так как лезвие меча поранило губы.

Киммериец нагнулся, чтобы не задеть потолок головой, и стал ощупывать край пролома в крыше. Убедившись, что камень выдержит его вес, он пролез через дыру и оказался в большой, сильно разрушенной комнате. Большая часть крыши рухнула, так же, как и часть пола, под которым текла подземная река.

Тишина, окутавшая древнюю столицу, казалась зловещей. Конан обдумывал и оценивал все накопившиеся факты и впечатления. Гонг не мог зазвенеть сам. По-видимому, шум был приманкой. Да и плиты вряд ли обвалились случайно. По крайней мере стало ясно, что во дворце был еще кто-то.

Возможно ли, что Иакин нашел сокровища за время своего пребывания в Алкменоне? Могли ли слуги забрать их с собой, когда покидали город?

Выбрав коридор, который, как он думал, вел в ту часть дворца, где он уже был, он торопливо пошел по нему, думая о той речке, которая бурлила у него под ногами. Его мысли сосредоточились на комнате оракула и ее загадочной хозяйке.

Где-то поблизости от той комнаты должен был храниться ключ к сокровищам, если они еще существуют.

Комнаты и залы, которые он проходил, превратились в руины. Конан на секунду задумался, зачем были нужны ступени к подземной речке, но сразу же выкинул из головы этот вопрос. Его не интересовали загадки далекой старины.

Киммериец довольно быстро добрался до тронного зала. Он решил, спрятавшись в нем, дождаться прихода кешанских жрецов, а потом, после того как они проведут фарс совета с оракулом, следовать за ними до места, где спрятаны сокровища. Возможно, они возьмут с собой часть сокровищ. Он удовольствуется оставшимися. Влекомый болезненным очарованием, он снова вошел в комнату оракула и опять стал смотреть на безжизненную фигуру принцессы, которой поклонялись как божеству. Какой секрет скрывался в этой чудесно вылитой форме?

Тело, которое он уже видел, все еще лежало, безжизненное и молчаливое, в нагруднике из золота, но появились небольшие отличия: юбка как-то иначе закрывала ноги, волосы казались значительно длиннее, а лицо утратило алебастровую бледность.

Конан выхватил меч.

— Кром! Она жива!

При этих словах длинные черные ресницы поднялись, глаза открылись и посмотрели на него, таинственные, темные, блестящие, магические. Он настороженно замер и онемел.

Она грациозно села, не отводя от него глаз.

Он облизнул сухие губы и обрел дар речи.

— Ты… Илайя? — проговорил он, запинаясь.

— Я — Илайя!

Голос был глубоким и музыкальным.

— Не бойся. Я не причиню тебе вреда, если ты выполнишь мое желание.

Сомнение загорелось в глазах Конана.

— Как может умершая женщина ожить после стольких веков? — спросил он.

Она подняла руки в таинственном жесте.

— Я — божество, много лет назад на меня обрушилось проклятие высших богов, находящихся по ту сторону границы света. Во мне умер смертный человек, но божество во мне никогда не умрет. Я пробуждаюсь каждую ночь и вместе с тенями прошлого устраиваю приемы, как в былые времена. Человек, беги прочь. Я приказываю тебе — беги!

Голос прорицательницы стал повелительным, и ее тонкая рука поднялась и указала на выход.

Конан, сузив глаза, медленно вложил меч в ножны и шагнул к ней. Без всякого предупреждения он схватил ее в медвежьи объятия.

Она издала не очень похожий на божественный крик, затем раздался звук рвущегося шелка, киммериец одним резким движением содрал с нее юбку.

— Божество? Да?!

Его слова были полны яростного презрения. Он игнорировал бешеные попытки своей пленницы освободиться.

— То-то я думал, почему это принцесса Алкменона говорит с коринтианским акцентом? Как только я подошел поближе, то сразу узнал, откуда ты. Ты — Муриела, танцовщица Зархебы Коринтианского. Эта серповидная родинка на бедре! Я видел ее, когда Зархеба хлестал тебя в Акбитане. Божество! Ха!

Он презрительно, звучно шлепнул ладонью по предательской родинке, и девушка жалко взвизгнула.

От былой властности не осталось и следа. Девушка превратилась в обычную танцовщицу, такую, каких много на любом шемитском базаре. Она презрительно фыркнула и тут же пристыженно заплакала. Ее разоблачитель смотрел на нее с явным торжеством.

— Божество! Ха! Ты одна из женщин, которых Зархеба взял с собой в Кешан. Ты думала, что сможешь одурачить меня, глупышка? Год назад я видел тебя, а я не забываю линии женских фигур. Я думаю, что я…

Извиваясь, как червяк, в его хватке, она со страхом обвила свои тонкие руки вокруг его массивной шеи. Слезы капали по ее щекам, и она зарыдала.

— О, не делай мне вреда! Не надо! Да, я сделала это! Зархеба заставил меня действовать, как оракула.

— Почему, маленькая потаскушка? — загрохотал Конан. — Ты не боишься богов? Кром! Здесь нет ничего настоящего!

О, пожалуйста! — умоляла она, непритворно рыдая. — Я не могла отговорить Зархебу. Я проклята этими языческими богами!

— Как ты думаешь, что сделают жрецы, когда обнаружат самозванку? — спросил он.

Она упала на колени, без остановки моля Конана о милосердии и защите.

Где Зархеба? - спросил он. — Прекрати ныть. Отвечай!

Его нет во дворце, прохныкала она. — Он следит за священниками.

— Сколько людей с ним?

— Ни одного. Мы пришли вдвоем.

— Ха!

Этот возглас был похож на удовлетворенное рычание охотящегося льва.

— Вы, должно быть, оставили Кешан через несколько часов после меня? Как вы поднимались на скалы?

Она тряхнула головой, давясь слезами. Наконец ей удалось внятно сказать что-то, но так тихо, что Конан не расслышал. Он схватил ее и принялся трясти.

— Ты прекратишь это бормотание? Отвечай мне! Как вы забрались на скалы и спустились в город?

— Зархеба знает скрытый путь. Жрец по имени Гварунга раскрыл ему и Тхутмекри эту тайну. С южной стороны к скалам примыкает широкий пруд. Под водой, левее большого вкрапления кварца, есть пещера, невидимая снаружи. Нырнув, мы оказались в ней, у подножия лестницы, которая вела в город. Выход из пещеры закрыт густыми зарослями.