Роберт Говард - Конан, варвар из Киммерии

Стромбанни ударил кулаком по столу так, что из бокалов выплеснулось вино.

— Нет, во имя Митры! Я требую немедленного ответа!

— Ты, бараханская собака! Ты сейчас получишь ответ — прямо в твое поганое брюхо… — вскочив, заорал Зароно. Ярость одержала верх над его хитростью.

Он отбросил плащ в сторону и схватился за меч. Стромбанни вскочил так быстро, что стул опрокинулся с громким стуком. Валенсо протянул руку, чтобы разделить двух мужчин, которые уже наполовину вытащили мечи и с искаженными ненавистью лицами смотрели друг на друга.

— Господа! Я вас очень прошу! Зароно, я же дал ему слово…

— К черту ваше слово, — оскалился корсар.

— Остановитесь, мой лорд, — произнес пират веселым голосом, полным жажды крови. — Вы дали мне слово, что в отношении меня не будет никакого предательства. Но я не считаю нарушением слова с вашей стороны, если я в честной борьбе обменяюсь с этой собакой несколькими ударами меча…

— Это верно, Стром! — внезапно раздалось откуда-то сзади.

Все повернулись и непроизвольно открыли рты. Белеза с огромным трудом смогла подавить крик.

Из двери, ведущей в соседнее помещение, вышел человек. Он без колебаний, но и без излишней поспешности подошел к столу. В воздухе повисло напряжение.

Вошедший был гораздо крупнее корсара и пирата. Несмотря на то что фигура его казалась невероятно мощной, двигался он с гибкостью пантеры. На нем были сапоги с отворотами, штаны из кожи и белого шелка, а под открытым небесно-голубым развевающимся плащом была видна шелковая рубашка и алый кушак вокруг талии. Плащ был украшен желудеобразными серебряными застежками с золотой вышивкой. Блестящая шляпа завершала костюм, какие носили около ста лет назад. На боку чужака висела тяжелая сабля.

— Конан! — воскликнули корсар и пират одновременно. Валенсо и Гальбро, услышав это имя, затаили дыхание.

— Да, Конан, — гигант, насмешливо улыбаясь застывшим как статуи присутствующим, подошел к столу.

— Что вы здесь делаете? — запинаясь, произнес управляющий. — Как вы сумели пройти сюда?

— Я перелез через палисад с восточной стороны, пока ваши глупцы толпились у ворот, — ответил Конан. Он говорил по-зингарански с варварским акцентом. — Все они вывихнули себе шеи, смотря на запад. Я вошел в дом в тот момент, когда Стромбанни впускали в форт. Я с интересом слушал вашу беседу, находясь в соседней комнате.

— Я считал, что ты мертв, — растягивая слова, сказал Зароно. — Три года назад были найдены обломки твоего корабля. С тех пор тебя никто не видел.

— Я не пил с командой моего корабля, — ответил Конан. — Великий Океан оказался милостив ко мне — я выплыл. Некоторое время был солдатом в Черных Королевствах, а потом в Аквилонии. Можно сказать, я стал знаменитым, — он оскалился. — Во всяком случае, до недавнего времени, пока Нумедидесу внезапно не перестало нравиться мое лицо. Но теперь к делу, господа.

Тина и Белеза, вытаращив глаза, смотрели на воплощенную в кровь и плоть легенду.

Все побережье знало о Конане — искателе приключений, бывшем когда-то капитаном пиратского судна и настоящей грозой Западного Океана. Дюжину кровавых историй рассказывают о его приключениях. Человек исключительной отваги, человек, которого никто не мог убить. И вот он здесь… «Что же произойдет, если его мнение не совпадет с мнением остальных?» — со страхом спрашивала себя Белеза.

Валенсо оправился от шока, вызванного внезапным появлением чужака в своем доме. Он знал, что Конан, родившийся и выросший в суровой киммерийской пустыне, не испытывал затруднений в ситуациях, которые для цивилизованных людей показались бы безвыходными. Поэтому незаметное проникновение киммерийца в форт было не удивительным. Но Валенсо опасался, что вслед за ним могут проникнуть сюда и другие варвары, например пикты.

— Что вам здесь надо? — грубо спросил он. — Вы пришли с моря?

— Нет, из леса, — киммериец кивком показал на восток.

— И вы жили среди пиктов? — холодно осведомился Валенсо.

В голубых как лед глазах гиганта вспыхнул гнев.

— Даже зингаранец должен знать, что между пиктами и киммерийцами никогда не было мира и, может быть, никогда не будет, — он дико выругался. — Я долго жил среди так называемых цивилизованных людей, чтобы понять ваше невежество и такое негостеприимство. Но забудем об этом, — он повернулся к обоим морским грабителям, — если я правильно расслышал, какая-то карта рассорила вас.

— Это тебя вообще не касается, — проворчал Стромбанни.

— Может быть, вот эта? — Конан вытащил из кармана сильно помятый клочок пергамента, на котором было что-то изображено красным цветом.

Стромбанни побледнел.

— Моя карта! — воскликнул он. — Откуда она у тебя?

— От твоего рулевого Галакуса, после того как я убил его, — ответил Конан, свирепо усмехнувшись.

— Ты, собака! — взвыл Стромбанни и повернулся к Зароно. — Так у тебя вообще не было карты!

— Я никогда и не утверждал, что она у меня есть! — пробурчал Зароно. — Ты сделал совершенно неверные выводы. Не будь дураком. Конан один. Будь с ним его люди, он давно бы уж всех перерезал. Мы отнимем у него карту…

— Это так похоже на вас! — рассмеялся Конан.

Ругаясь, они кинулись на него. Конан спокойно отступил на шаг и бросил карту на пылающие угли в камине. С бычьим ревом Стромбанни ринулся на него, но удар в ухо заставил его, почти потерявшего сознание, опуститься на пол. Теперь Зароно выхватил свой меч, однако, прежде чем он смог ударить, сабля Конана выбила его из рук.

С дьявольски сверкающими глазами Зароно отшатнулся на стол. Стромбанни же с трудом поднялся. Глаза остекленели, а из разбитого уха капала кровь. Конан слегка нагнулся над столом, и его вытянутая сабля уперлась в грудь графа Валенсо.

— Не пытайтесь звать солдат, граф, — предупредил киммериец. — Ни звука и ты, собачья морда, — последнее относилось к Гальбро. — Карта сгорела дотла, и теперь бессмысленно проливать кровь. Садитесь, вы все!

Стромбанни пожал плечами и упал мешком на стул. Другие тоже сели. Конан остался стоять, он смотрел на своих врагов сверху вниз. Они же были полны злобы и ненависти.

— Я призываю вас ничего не предпринимать, — сказал он.

— А что ты можешь нам предложить? — насмешливо спросил Зароно.

— Только драгоценности Траникоса!

— Что? — все вскочили.

— Садитесь! — прогремел Конан, ударив по столу широким клинком своей сабли.

Они повиновались, хотя возбуждение от услышанного было велико. Конан ухмыльнулся. Он наслаждался действием своих слов.

— Да, я нашел драгоценности до того, как заполучил эту карту. Поэтому я и сжег ее. Теперь никто не найдет драгоценности, если я не покажу, где они находятся.