Александр Никоноров - Раздать сценарий

— Бел департ! Бел Таклам, неужели же я дурак какой? Не побег бы я к вам понапрасну. Тут же невидаль какая — маг не маг, а что-то учинил. Мало ли что за напасть! Вдруг она угрожает всему городу?

«Забери тебя твоя белизна, сиолит, — гневился про себя Окро, — всю душу съешь. Пугливая собачонка! Оно мне надо, скажи, пожалуйста? Что ты приперся ко мне чуть свет и байки травишь? Не сидится ему в своем…»

— Ты сам откуда будешь?

— Со Звонкого я. С месяц уж как поселился.

— Файя! — не отреагировав на его слова гаркнул чиновник. Безропотная девушка не замедлила появиться в дверном проеме, аккуратно приоткрыв дверь. — Давай-ка ко мне Чаггу. И поживее!

Девушка кивнула и исчезла. Белу Такламу было паршиво. День испорчен, загрузили не пойми чем, наивный болван хочет сыграть на стороне правды и справедливости. Ради чего?

— А что тебе до этого убийства? Тебе чем-то насолил преступник? Враг детства или что?

— Понимаете, бел Таклам, я совсем недавно в Торпуале и как порядочный горожанин хочу принести пользу городу, быть полезным…

— Пользу надо приносить делом! — выпалил Окро, туша папиросу. — Каково твое дело?

Приняв горделивый вид, Керт сообщил, важно, но одновременно скрывая самолюбие:

— Я - кузнец.

— Ах, кузне-е-ец, говоришь? — бел Таклам покачал головой, поцокивая. — Любопытно. Что-то мне о тебе не докладывали. Кто твой мастер?

— Никто… — потупился Керт.

Чиновник смерил посетителя долгим немигающим взглядом. Казалось, что тяжелый лоб выдвинулся еще дальше и словно навис над самим Кертом. Ни движения, ни моргания…

— Как же ты продержался месяц?

Этот идиот ни в коей мере не понимает, как устроена жизнь в городе. Деревенщина. И департу о нем ничего не докладывали, что также подозрительно. Стало быть, перед ним либо лжец, либо умело скрывающийся ремесленник, то есть нелегал. Негласным указом запрещается вести деятельность, не примкнув к какому бы то ни было цеху. Пусть бы он обзавелся мастером, напросился бы к кому-нибудь в ученики или даже подмастерья, так нет же! Наивный болван.

— Да я же еще не начал работать. Как раз сегодня довел до конца последние приготовления, привез с утра песок, вкопал бочку, залил воды…

— Может, расскажешь еще, сколько раз помочился?! — не выдержал чиновник. Зачем ему забивать голову никчемными делами не пойми кого.

Керт смущенно заморгал и потупился. Он не решался продолжать и боялся, что любая его фраза вызовет гнев чиновника. Он видел, что все больше раздражает бела Таклама, но не понимал почему, ведь он же пришел сообщить о преступлении, и не о каком-то там мелком разбойничестве, а о самом настоящем убийстве! Керт сделал шаг к тому, чтобы сделать этот город чище, так почему же чиновник не ценит? Кто еще вот так не испугается прийти к самому департу охраны Торпуаля?!

— Ну? — выкрикнул Окро.

— В общем, я направлялся за углями, чтобы сегодня же приступить к делу.

— К делу значит, — хмыкнул департ. — Скажи мне, друг мой Керт, а ты вообще знаешь правила игры? Куда ты лезешь?

Керт улыбнулся и с воодушевлением заговорил:

— Конечно знаю! И гойлуру понятно, что попасть в цех мне не светит, а напроситься в ученичество к мастеру мне не с руки. Ведь я несколько лет практиковал кузнечное дело и знаю в этом толк! Мне нужно все возможное, чтобы показать свое умение, и тогда я смогу быть принятым в цех и покорить людей.

«Какой самодовольный и бахвалистый тип. Такой лоб, а ума меньше, чем у слопа. Нет, лавочку его мы прикроем. Нечего смотреть на его деяния! Сколько таких наивных дураков прошло через меня — не счесть. И все твердят одно и то же, аж слушать смешно!»

Из-за двери показалась голова.

— Да-да, проходи, Чагга.

В кабинет вошел высокий мужчина в широкополой шляпе, сапогах по колено на толстой ребристой подошве и плаще с нашивкой герба Торпуаля — буквой «Т», образованной из пересечения трех речек; а на месте перекрестья изображена рыба. На щеке — татуировка в виде руки, сжимающей меч.

— Присаживайся. Вот этот человек, — департ указал на Керта; Чагга повернулся в ту же сторону, — утверждает, что видел убийство, совершенное не совсем обычным способом. Описанный метод меня немного смутил, поэтому нужно сходить и проверить, что за дела. А заодно узнай, есть ли там ингиария.

Чагга кивнул, а Керт подался вперед и выпалил:

— Есть! Я проверил.

«Ты посмотри на него! И это успел. Уж не он ли сам убийца?»

— Хорошо. Давай, Чагга, двигай. Не задерживайся — зачем заставлять ждать будущего мастера кузнечного дела?

Служащий департамента охраны посмотрел на Керта оценивающим взглядом, усмехнулся и вышел. Ну а что ему сказать, если он — немой? Один из тех, кто осмелился сделать татуировку, чтобы идентифицировать можно было бы сразу и без лишней мороки. В Торпуале такие люди — особые смельчаки. Если на них нанесена татуировка, то они — облитая яркой краской добыча для местных бандитов и несогласных с законом.

— Вот что, подожди-ка меня снаружи и приходи вместе с Чаггой.

У столовой кучка хихикающих дам, одна с прутиком для пасьбы гусей, вторая с бидоном молока, две другие едят вишню. Стоило вторгнуться в их поле зрения, как мы тут же стали главным объектом для обсуждения. Косые взгляды, быстрые перешептывания и тихий-тихий смех. Я зарделся, довольный, что мы оставили о себе достойное впечатление.

— Чего ты лыбишься, баран? — недоуменно воскликнул Библиотекарь. — Они над нами издеваются, а ты и рад, честолюбивец!

Я сник. Его подозрения подтвердились самым наглядным образом.

— Почтенные белы! Как ваши успехи? — с фальшивым интересом спросила та, что с молоком.

— Видать, хорошо, раз еще не сбежали.

— Наверное, идут к мэру, итоги подводить! — с притворной важностью заключила любительница вишни.

— Хи-хи-хи-хи-хи! — поддержали ее подружки.

— Вот и поговорили, — хмуро прокомментировал я, оставляя позади этот жужжащий рой.

— Да брось, — издеваясь, хлопнул меня по плечу спутник, — это они специально, чтобы ты не догадался, как они нами восхищаются!

— Заморожу, — пригрозил я.

— За что? — не понял Макс. — О тебе, может, эти женщины легенды будут слагать, а ты морозить их собрался.

Все еще на ходу я вскинул руки и повернулся к иномирцу. Окутанные морозно-синей пеленой ладони, готовые превратить в ледышку кого угодно, должным образом не вразумили Библиотекаря. Он лишь принялся заливисто смеяться и потешно дрожать со страху. Нарочно приблизив к нему ладони с оттопыренными пальцами, я самым постыдным и нелепейшим образом споткнулся и упал. В силу того, что это случилось неожиданно, а мои руки при соприкосновении с поверхностью должны были образовать ледяную корку, в своем полете я не успел ни снять заклятия, ни подставить свои горе-конечности — мало ли не выдержу вес и заморожу сам себя. Не Максу же снимать заклинание. По этой причине я обреченно раскинул руки и шмякнулся прямо лбом. Прямо в землю.