Александр Меньшов - Бледное солнце Сиверии

— Это я виноват, — заявил он не понятно о чём.

Я вопрошающе приподнял брови.

— Ну, с Острогом… Накануне, пришёл к коменданту и потребовал вовсе убрать дозорных с юга. Тот не хотел, тогда я пригрозил ему разоблачением. Мол, скажу, что он связан с мятежниками. Всячески им помогает. И тогда, коли всё прознают, не только коменданту, но и его семье достанется… Просто нам надо было, чтобы Семён… это командир отряда, что доставляет «медь». В этот раз он должен был вести большое её количество… А тут такое! Я не думал… не предполагал…

Варлам замолчал. Мне в темноте показалось, что он плачет. Но услышав потом его голос, я понял что ошибался.

— Я лежал связанным в пещере великанов и ждал, когда за мной придут. Честно скажу, что особо не боялся… смирился… Я даже убеждал себя, что так и должно быть. Что это мне наказание… такое… А тут ты… Обрадовался. Думаю, слава Тенсесу, не подохну такой страшной смертью…. Но сейчас снова задумался, отчего вдруг боги сжалились? Странно как-то. Совсем на них не похоже… Мне отец всегда говорил, что боги могут простить человеку всё. Всё… кроме подлости и предательства… а тут…

Вот тут Варлам всхлипнул и я всё-таки понял, что он плачет, хоть и старается не особо показывать это мне.

— Ты о чём?

— О возмездии. О гневе богов… Они хоть и вняли моим молитвам, моему раскаянию, но только на половину: лишь заменили одну смерть, на другую… Ты пришёл отправить мою Искру в чистилище. Да?

— Умереть ты всегда успеешь, — отвечал я. — Мне приходилось многих лишать жизни… Есть в этом и нечто приятное, но иногда, даже любимое блюдо надоедает. Обещаю тебя не трогать.

Варлам удивлёно посмотрел на меня. Ему хотелось увидеть искренность моих слов в выражении глаз.

— То есть…, - начал он и запнулся. — Если ты… тогда… Не может быть, чтобы я был прощён. Отец мне говорил… Ну, не может быть по-другому! Просто не может…

— Ладно, — бросил я. Мне эти слезливые настроения не очень импонировали. — Пошли дальше.

— Послушай! — Варлам схватил меня за рукав. — Вот что: ты не сможешь попасть на «Валир».

— Почему?

— Даже если ты разыщешь проход, тебе не миновать стражу в бухте… Да и вообще, там всё превратили в неприступную крепость: с обоих сторон непролазные скалы, у выхода из бухты высокий частокол со охраной, у берега боевое судно… Никак не пройти!

— Пугаешь?

— Нет… просто предупреждаю. Ребята Крюкова — люди отчаянные. Все как один головорезы. Да и он не промах! В таких переделках побывал, что ой-ой-ой.

— Вот и поглядим, — бравадился я, а сам уже раздумывал, как же мне быть.

И тут рядом с нами грохнулось что-то неимоверно огромное. В воздух поднялась туча снега. И снова громыхнуло…

А когда тот немного улёгся, я увидел, как к нам приближаются два людоеда.

— Надо же! — вырвалось само собой.

Я снял лук и пошёл на встречу, вытягивая зачарованную стрелу.

— Взрыв!

Вспышка света озарила мир вокруг саженей на сто. Звук был такой, словно с гор сошла лавина. Великана разнесло в пух и прах, а второй неуклюже покатился по земле. Следующий выстрел и части его тела разбросало в стороны.

— Уходим! Живее! Не то…

Мой язык так и не закончил фразы. Варлам лежал на потемневшем от крови снегу и тяжело дышал. Один из каменей, брошенный людоедами, раздробил его рёбра, и лёгкие, не выдержав нагрузки, лопнули.

Я склонился над Варламом. Тот жадно хватал ртом воздух и растеряно глядел на меня.

В его глазах промчалось всё: и страстное желание жить… и обреченность… немой вопрос, мол, отчего же так быстро обрезалась его Нить… и понимание того, что рядом стоит смерть и ждёт его, чтобы провести в чистилище…

Ну, почему? Почему сегодня? — отразилось в глазах Варлама. — Эх, не простили… не простили…

Он поглядел на меня, как смотрят обречённые на казнь преступники.

— Уходи, — просипел он, выпуская изо рта пузыристую пену.

Я встал. Меня сто раз просить не надо.

А Варлам тут же потупил взор, словно говоря мне: «Ну, ладно. Иди… иди же… Я понимаю… Тебе ещё жить и жить… а мне…»

С одной стороны он меня гнал от себя, но с другой — ему было страшно сейчас оставаться в одиночестве. Смерть его страшила, как и любого человека.

Моё сердце сжалось в кулак. Стало трудно дышать. Но я всё же сделал шаг в сторону, не отводя взгляд от умирающего Варлама.

— Прощай, — проговорил мой рот, а сознание быстро-быстро стало мастерить «стену», чтобы мой разум в который раз не сошёл с ума.

Варлам молчал, глядя на уходящую фигуру. Через несколько секунд последний свет живого мира померк, и он ощутил вокруг себя бездну…

— Нет никакого чистилища… Всё враки… враки… Там ничего нет, — мелькнула, пожалуй, последняя мысль в голове Варлама.

И наступила темнота…

Ждать в засаде было утомительно. На второй день рано поутру, едва небо только посерело, я уже засел меж холмов у расколотого надвое обелиска народа Зэм…

Выбраться из земель людоедов было настолько тяжело, что не описать никакими словами… Я спустился к «каменному мешку» и… заблудился… Темень стояла такая, что не было не видно ни зги.

Битый час меня кружило среди валунов. Несколько раз я натыкался на «рёсе», каждую секунду ожидая прихода людоедов…

— Да мать твою так! — крикнул из всех сил, пытаясь изгнать из себя панический страх. — О, Арг, мой покровитель, помоги мне…

А дальше в голову ничего не лезло. Я не помнил ни одной молитвы, не знал ни одного заклинания. Меня начинало колотить… Такой паники, пожалуй, я не переживал за всю свою жизнь. Это я и про Сверра тоже говорю. (Периодически меня посещали воспоминания, похожие на сны.)

— Что делать? Что делать? О, Сарн, что делать?..

Так, спокойно! — Присел… оглядываюсь… Главное, держать себя в руках.

— Услыши молитву мою, и вопль мой к тебе да приидет, — зашептал я, обращаясь ко всем святым сразу.

Рука нащупала на поясе какой-то мешочек.

Что это? Память заторможено выдала ответ: это подарок Веры Смирновой, служительницы культа Тенсеса из Гравстейна — мешочек с крупицами Света.

— Не отврати лица твоего от мене, — продолжал молиться я, непослушными пальцами развязывая тесёмку. — Святой Тенсес, придай мне сил.

Крупицы на ощупь напоминали муку. Они тускло светились в ночной тьме. Я щедро осыпал свою голову и снова повторил:

— Святой Тенсес, придай мне сил…

Не скажу, что сразу стало легче, но откуда-то повеяло душевным покоем.

Смирнова говорила, что эти крупицы способны были придать жизненных сил их владельцу, но только коли он верует. Но мне нужны были не только жизненные силы.

Я вытянул зачарованную стрелу и громко сказал:

— Тин! Огонь!

Конец стрелы вспыхнул, освещая окружающий мир на несколько шагов вокруг.