Александр Меньшов - Пряди о Боре Законнике

Но Непоседа ничего вслух не сказал. Он чуть прикрыл глаза, продолжая дымить.

Понятное дело, что «обороняющаяся» сторона волей-неволей подчиняется «атакующей». Как бы соглашается с навязанными ей правилами игры. Покорствует, — Фродди хмыкнул. — Вот взять ту ситуацию с лесовырубками на Мохнатом острове. Лига навязала нам, гибберлингам, своих корабельных смотрителей, тут да там ставящих тавро на стволах деревьях. И всё без разбору: годен, либо не годен, лишь бы стояла печать.

Н-да! И ведь приходится чем-то жертвовать. Многим соплеменникам это конечно не нравится. А аппетиты Лиги растут… Ох, как растут! Теперь у большинства в Новограде чувствуется эдакая правота в собственных действиях… Излишняя правота. Даже, я бы сказал, самоуверенность!

И что же делать нам, гибберлингам? — Фродди вновь сощурился. Он даже перестал затягиваться. Его глаза «прошли» сквозь Торна и глядели куда-то вдаль.

Гибберлингам по-прежнему следовало идти намеченным курсом — создавать Новую Ису. В этом Старейшина был абсолютно уверен. Пусть приходится долго топтаться на месте, пусть приходится бороться с непониманием как внутри общества, так и с непониманием в Новограде, но практика показывает, что излишняя самоуверенность — самая большая ошибка «атакующей» стороны. Она ослепляет, не даёт увидеть обходные маневры, ловушки и ложность цели.

Вот если нам, гибберлингам, таки удастся довести дело с Искрой дракона до конца…

Фродди тут же замер: «А что, если Рожинова отправили оценить ситуацию с Нордраком? Выбрали его, чтобы не показывать, будто в Лиге уже об этом знают. А ведь там должны были об сём прознать… Тут маскируй, отвлекай, но при таком количестве своих же, которым известно об Искре дракона, не удивительно, что в Новограде уже может быть сие ведомо. И теперь в Лиге гадают, насколько далеко мы зашли с этой Искрой».

Они будут блефовать, искать слабые места, искать союзников, в общем подготавливать почву для решающих ходов. А что же делать тогда нам? — Фродди «вернулся» в хижину.

Торн уже закончил свой доклад и теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу, ожидая каких-то слов от Старейшины. Тот слез с мешка и подошёл к огню, куда вытрусил содержимое трубки.

— Угроза — сильнее, нежели её исполнение, — неожиданно для собравшихся, проговорил Фродди.

Никто сразу и не понял к чему сии слова. Возможно, думалось всем, Старейшина говорит о дикарях. Да, они по-прежнему угрожают нам, гибберлингам, и пытаются вытеснить с Новой Земли. Наверное, Фродди полагает, что их угрозы это лишь угрозы. А, возможно, он полагает, что нам следует создать некую угрозу арвам и уграм. Пусть побегают.

Вторыми для доклада встали корабельщики Кудряши. Они принялись говорить о заложенных на верфи малых судах, поставках леса и прочего материала.

А Непоседа, меж тем, проложил беседу с самим собой.

«Конечно… конечно, — рассуждал он, — Кания, да и Тенебра тоже, не желают терять такого союзника, как гибберлинги. При этом демонстрируют эдакое пренебрежение к нам, делают вид, будто наш народ пропадёт вне Лиги. Пугают Империей… А сами в страхе смотрят, как начинается распадаться то, что строили все эти десятки лет».

Действительно, зачем им сильная Иса. Сильная и самостоятельная.

Н-да… Надо ехать к Тенсесу. Надо вновь с ним говорить. Мы не для того создавали Лигу, чтобы один из трёх народов взял верх над остальными.

Это наше общее дело. Ведь поначалу как было? Лига задумывалась, как единое государство — эдакая конфедерация, в которой все его члены имели одинаковое право голоса. Да, у каждого из народов была и своя казна, и своё войско, и свои законы… А мы решили объединиться. Создали Большой Совет Трёх Рас, приняли решение о выделении определённого количества средств, как денежных, так и материальных, для содержания и общего войска, и общих приказов, регулирующих и законы, и налоги… Даже решились на создание общей столицы — Новограда.

А теперь? Теперь канийцы, в руках которых оказалось сосредоточие всех ключевых постов, при поддержке Церкви Света, гильдий, некоторого числа радикально настроенных эльфийских Домов, предполагают создать совершенно новое политическое устройство Лиги, в котором они окажутся главенствующими силами. Чем тебе не новая империя!

Было бы смешно, не будь всё так грустно. А они ещё талдычат о том, что кто-то, где-то пытается возродить валирскую вотчину с её имперским духом. А сами?

Н-да… надо всё же ехать к Тенсесу. Надо снова с ним говорить… Я думаю, он и сам прекрасно видит сложившуюся ситуацию.

А ещё нам нужно собирать старейшин со всех диаспор… Нужно!

Ох! Как много ещё чего нужно! А тут ещё эти дикари… варвары…

Старею. Теряю хватку… И не вижу, кто бы смог возглавить наш Совет. Мы, гибберлинги, расползаясь по аллодам, стали терять связь друг с другом. Всё живём собственными мелкими проблемами, и никто не думает о благе всего нашего народа. Эх-эх-эх!

Конечно, это всё громкие слова. В них мало кто верит…

Откинулся полог и внутрь стремительно вошёл один из стражей. Все замерли, глядя на него, а он стал покорно ждать, когда Старейшина даст добро приблизиться и доложить новость.

Фродди посмотрел на всех присутствующих, и лишь потом жестом подозвал стражника.

— К вам прибыл некий Семён Рожинов, — негромко сказал тот.

— Проведи его в Великий Холл, — ответил Старейшина.

Он сердито нахмурился и жестом показал, что на сегодня доклады окончены. Потом обратился к Краснощёким:

— Подготовьте в Холле верхнюю террасу.

Старейшина хотел сказать что-то ещё, но отчего-то передумал.

Через полчаса Фродди вошёл в шумный Великий Холл. Тут пировали свободные от трудов воины, рыбаки, охотники да прочие гибберлинги. Откуда-то выскочили Краснощёкие, которые тут же сопроводили Непоседу вверх по лестнице.

Рожинов сидел на широкой скамье. Его шуба небрежно валялась слева от стены. Увидев Старейшину, Семён поднялся и широко заулыбался.

— О! Приветствую тебя, мой друг! — зычно проговорил он, приближаясь к Фродди.

— И я рад тебя видеть, — сдержанно отвечал последний.

Они чуть обнялись и сели за низкий столик.

— Ты что-то хмур, — заметил Рожинов. — Случилось чего?

— Нет… просто устал…

Семён несколько наигранно закачал головой.

— Ты приехал выражать обеспокоенность? — улыбка Фродди походила на оскал сердящейся собаки.

Семён погладил бороду. Вокруг его глаз возникла паутинка морщинок. Кажется, Рожинов был чем-то доволен. Фродди нахмурился: что могло вызвать это довольство?

— Ты ещё более стал… стал нелюдимым, — проговорил гость. — А как насчет поесть, попить да спать уложить? А уж потом и слово держать?

Фродди хитро осклабился. Откуда-то вынырнули какие-то гибберлинги и вскоре на круглом столе появились весьма заманчиво пахнущие яства. Прикатили бочку. Угрюмый бородач живо выбил дно и наполнил кружки ароматным элем. Потом обслуга тактично удалилась.