Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха

Зая немного изменилась, но по-прежнему была хороша собой. Я вдруг поймал себя на мысли, что тайно любуюсь своей бывшей подругой.

— Хверниг ет пфу? — задал вопрос ей, а сам спохватился и попытался взять себя в руки. — Э-э… Как дела?

— Неплохо, — односложно отвечала Зая. — А ты как?

— Да вот… ничего… пока…

Зая глядела так, словно хотела прожечь во мне дыру.

— Что тут делаешь? — спросил я, облизывая вмиг пересохшие губы.

— Пришла… хочу заказать витраж в большую комнату… Это привлечёт больше посетителей… да и красиво будет… А ты? Мне говорили, что видели тебя в Сиверии.

— Было дело… И где я только не был…

Мне не хотелось ничего рассказывать, потому я решился опередить Корчакову с вопросами.

— Как дела в трактире?

— Получается… справляюсь…

Глаза Заи опустились книзу. Она хотела ещё что-то сказать, но, кажется, передумала.

— Могу зайти к тебе в гости? — осторожно поинтересовался я.

— Как пожелаешь… заходи…

Голос Корчаковой стал глуше. Она упрямо глядела в сторону, нервно играя пальцами.

— Думаю… думаю, нам стоит объясниться друг с другом, — сказал я. — Как ты считаешь? Мы ведь когда-то были чуть ли не мужем и женой…

— Не сейчас, — быстро проговорила Зая. — Позже…

Было ощущение, что последняя моя фраза её сильно взволновала.

Ну да, будь тогда ночью в столичной церкви хоть один священник, а не смотритель-сторож, когда я предложил Зае стать моей женой, то слово «почти» сейчас бы было неуместным. Это же надо, как порой «играет» судьба!

— Ладно, — негромко проговорил я. — На днях загляну в твой трактир, хорошо?

Зая кивнула и вдруг резко пошла прочь. Мне показалось, что на её лице блеснули слёзы.

Я чувствовал себя прескверно. Как будто с головой нырнул в отстойную яму, и теперь весь в дерьме…

Я подошёл к Первосвету, делающему вид, что его интересуют узоры на стенах. Он кинул на меня взгляд и тут же отвёл его в сторону.

— Пойдём, что ли? — откашлявшись, спросил он.

— Угу…

Разговаривать не хотелось. Мы миновали очередной переулок и вышли на перекрёсток. Слева, в нескольких десятках шагов, виднелось высокое здание Посольского приказа. На входе полудремала местная стража. Старший из солдат лениво глянул на протянутое приглашение и сообщил куда идти.

— Обожди меня здесь, — бросил я, едва мы зашли внутрь здания.

Первосвет сделал вид, что ему безразлично и плюхнулся на скамью у громадного окна. Я поднялся на второй ярус, тут снова встретил очередного стражника и тот указал куда мне идти дальше.

В дверь не стучал. Резко распахнул их и вошёл внутрь комнаты.

За одним из столов, стоящим у окна, сидел какой-то человек. Он резко поднялся и, злобно сверкая глазами, повернулся ко мне:

— Кого там… А! Это вы!

Вот кого я тут не ожидал увидеть — так это Головнина. В памяти ещё остался свежим тот разговор с ним на Корабельном Столбе. Неприятная личность, тут нечего добавить… Надо же, вновь его повстречать.

Он язвительно заулыбался, приглашая присесть. Глазки подленькие, блестят. Весь вид его так и говорит: «Ну, что? Попался?»

— Давненько не виделись, — вкрадчиво проговорил повытчик Посольского приказа. — Вижу, вам разрешили вернуться в столицу.

— Разрешили… А вот чего это вы то там… то тут… Отовсюду гонят?

— Нет… просто работа такая… бывать и там… и тут… и ещё кое-где… А вот вы, господин Бор, гляжу тоже на месте не сидите. Опять в Сыскной приказ устроились?

— Державные дела, — натянуто заулыбался я.

Эти словесные игры мне были не по нутру. Но по-другому с такими «пауками» нельзя.

— Да… державные… Я вот тоже не гадал, не думал, что судьба сведёт нас в общем деле. А оно видите как выходит! — говорит, а сам довольно улыбается.

Ханн виси экки! Хёр ер пфаз сем яйап! Ворас… хун-хун ворас! И Жуга гати адвара… (Не знал он! Вот же трепло какое! Паук… ей-ей, паук! Жуга мог бы и предупредить…)

— Алт ы лаги. (Ладно.) Вижу, как вы не думали да не гадали, — процедил я сквозь зубы. — Может, перейдём к сути?

— Извольте.

Повытчик резко поднялся и подошёл к соседнему столу, на котором валялась тьма каких-то бумаг.

— Для начала, мне надобно кое-что поведать об обстановке в Темноводье. Это поможет понять, как вы говорите, суть «державного дела»…

— Для начала, могли бы пояснить, какого рожна вам надо от Сыскного приказа. И от меня лично!

— Ну-ну, Бор. Не надо нападок… Мы с вами делаем одно общее… «державное» дело. Помните?

— Учтите, что я не ваш тайный соглядатай. Мне…

— Спокойнее, — поднял руку Головнин. — Может, будем уже взрослее и выслушаем, так сказать, своего оппонента?

— Кого?

Повытчик снова мерзко заулыбался.

— Итак… Я бы хотел пояснить ситуацию… нелёгкую ситуацию, которая сейчас сложилась в этой части Кватоха, — Головнин раскрыл карту и жестом пригласил подойти. — Не желаете ли всё же ознакомиться?

— Валяйте. Авось осилю ваши басни.

— Итак…

Небольшая комната. Здесь не было ни одного окошечка, пахло сыростью. На голых каменных стенах кое-где просматривался тонкий слой зелёной плесени.

Семён тоскливо огляделся и вновь склонился над бумагой. Пальцы мёрзли, застывали и чернила. Тонкая свечка сильно коптила и давала мала света.

Прутик макнул перо в чернильницу и стал выводить буквы. Послышался характерный тихий скрип.

— …оным сообщаю… — бормотал про себя парень, переписывая чей-то доклад.

Н-да, не о таком ему мечталось. Неужто Сарн, во всей своей благости, приготовил ему такую незавидную судьбу — обычного переписчика чьих-то приказов, докладов, рапортов? Неужто его жизнь так и пройдёт? В этих мрачных стенах… таких вот подобных тёмных кельях Посольского приказа…

Секундная задумчивость привела к тому, что на бумагу капнула жирная клякса.

— Нихаз тебя дери! — прошипел Семён. — Почти ж закончил…

Отворилась дверь и вниз по ступеням важно прошествовал старший переписчик.

— Готово? — сухо спросил он.

— Э-э… почти…

Переписчик наклонился, заглядывая через плечо Семёна, и тут же отвесил здоровенную оплеуху.

— Буду вычитать из твоего жалования! — сердито бросил он. — И чего тебя сюда направили? Ничего не умеешь! Раззява!

Семён сжался, глотая подкативший у к горлу комок.

— Живо иди к господину Головнину! — хмуро приказал старший переписчик.

— За-а-ачем?

— Не твоего ума дело! Раз зовут, значит надо! — и Семён получил вторую оплеуху.

Надо было подниматься по ступеням аж на второй ярус. Семён ещё здесь не был. Он растеряно огляделся и тут же натолкнулся на стражника.

— Чего тут бродишь? — сердито проворчал тот.

— А-а-а… меня к Головнину послали…

— Да? — стражник надвинулся и хмуро оглядел Прутика.