Александр Меньшиков - В краю молчаливого эха

Делал он это лишь из вредности характера, а не по службе. Да и от скуки то же.

— Вот что, сопляк, — деловито проговорил стражник, покручивая усы. — Вижу, врёшь ты мне!

— Нет, — резко замотал головой Семён. — Мне честно… мне сказали… я….

— Угу… сказали?

— Да-да… конечно… старший переписчик…

— Ладно, пока поверю. Но смотри мне, не балуй!

— Ага… хорошо… а не подскажите, где комната Головнина?

Стражник улыбнулся и показал пальцем.

— И совет, — бросил он напоследок: — стучи, прежде чем входить. Господин Головнин не терпит наглости и неучтивости.

Прутик забормотал слова благодарности, а сам живо бросился к указанной двери. Он осторожно постучал. Послышались шаги и через несколько секунд дверь резко распахнулась.

— Чего тебе? — рассерженно бросил человек.

Это был Головнин. Семён его узнал, хотя раньше и видел лишь мельком. Паренька хватил ступор и он с трудом выдавил из себя:

— А-а-а… вы-ы… вы звали… п-приказали…

— Что? — нахмурился чем-то недовольный повытчик.

Но потом, кажется, сообразил, и, схватив Прутика за ворот, силой затянул внутрь. В комнате присутствовал ещё один человек. Он раскинулся на деревянном кресле и бесстрастно взирал на Семёна. Парнишке показалось, что он где-то видел эту личность… В особенности его взгляд, прошивающий насквозь.

— Этот? — глухо спросил он у Головнина.

— Да… А вы, господин Бор, кого ожидали увидеть? Наверное, громилу? Косая сажень в плечах, весь в броне… каргаллаский клинок на поясе…

— И зачем мне этот… этот… этот…

— Затем, что будет помогать вам с местными… перевести чего… объясниться… А также докладывать в приказ о…

— А, соглядатай! — собеседник Головнина, которого он назвал Бором, резко встал и подошёл к Семёну.

— Парень этот вполне сообразительный, — спокойно продолжал повытчик, присаживаясь на своё место. — Мне его Остап расхваливал… грамоте учён… языкам всяким… историю ведает…

Тут Семён вспомнил, где видел Бора: это был тот самый человек, которого он принял за наёмника, прибывшего в столицу искать счастья. Именно он испугал Прутика подобным жутким взглядом, каким сейчас изучает паренька.

На какое-то мгновение Семёну вдруг показалось, что позади «наёмника» стоят три туманные фигуры. Они что-то шептали Бору, хищно рассматривая Прутика, словно собирались… собирались… собирались сделать с ним нечто жуткое… кровавое… Фигуры взмахнули крыльями и… видение пропало.

Тут Семён увидел жетон Сыскного приказа на груди у Бора.

— Хфаз ерту гамал? — грубо прорычал незнакомец. Казалось, будто гавкнул.

— Что? — тихо переспросил парнишка.

— Значит, говорите, языкам учён? — хмыкнул Бор недовольно. — Я спрашиваю: «Сколько тебе лет?»

— Восемнадцатый… пошёл…

— Да? А зовут как?

— Се… Семён…

— Мы договорились? — послышался голос Головнина.

Бор сплюнул сквозь зубы и резко мотнул головой.

— Завтра утром пусть приходит на Малую Рыночную площадь, — продолжал он. И уже у дверей добавил: — Жду тебя у лавки Белоусова. Найдёшь?

Семён согласно кивнул.

Едва Бор вышел, к Прутику подошёл Головнин.

— Будем знакомы, — начал он. — Я…

— Я знаю, кто вы, — пробормотал Семён, уставившись в пол.

— Вот и отлично. Остап Всеволодович за тебя лично попросил… Не бывалое дело, скажу тебе. Итак, ты ведь переписчик?

— Да…

— Учился в университете, так? За что выгнали?

Семён пожал плечами.

— А если быть откровенным? — настойчиво продолжал повытчик.

— Не благородного происхождения…

— Гм! Интересно… Ну, да ладно. У тебя сейчас будет иная работёнка. Как ты, надеюсь, понял, поедешь с этим вот… с грубияном Бором… в Темноводье… От тебя требуется докладывать мне обо всём, что будет происходить в дороге.

— Как?

— Что «как»?

— А как это делать?

— Писать умеешь? Вот и будешь… Сейчас пойдешь и найдешь моего секретаря. Передашь ему вот эту записочку. Он выдаст тебе кое-каких денег… на дорогу, а также перьев, чернил и бумаги… Ещё голубей. Постарайся писать разборчиво… и толково… Да… и ставь даты… Ясно?

— Угу…

Головнин нахмурился.

— Послушай-ка меня, парень. Дело важное, уясни это раз и навсегда!

— Уясню…

— Не приведи Сарн обосрёшься… закончишь свою карьеру в таком месте, каком и вообразить не сможешь…

— А-а-а… разрешите вопрос?

— Давай.

— Если дело такое важное, почему еду я? Может, стоило бы…

— Может… не может… почему… почему… Надо так!

Головнин недовольно фыркнул и всунул в руку Семёна кусок бумажки.

— Свободен! Можешь идти.

Прутик вышел прочь на негнущихся ногах. Его сердце трусливо забилось. Во рту пересохло, в голове царил кавардак.

Он так и не мог понять, что произошло. На первом ярусе Семён вновь столкнулся с Бором, стоявшим рядом с каким-то светловолосым гигантом.

— О! Вот он! — довольным тоном сообщил Бор. — Поди сюда.

Прутик послушно приблизился.

— На вид ты парень безобидный… Что там тебе Головнин наговорил? Смотреть за нами в оба?

Гигант, стоявший рядом, вдруг громко рассмеялся.

— Не бойся, — дружелюбно проговорил он. Его говор выдавал в нём жителя Темноводья. — Меня зовут Первосветом. Будем знакомы.

— Семён… Прутик, для друзей, — тихо проговорил парень.

Гигант крепко пожал его дохлую ладошку.

— Для друзей? Это хорошо… значит, будем друзьями, — Первосвет вновь засмеялся.

Бор подал ему знак, мол, пора уходить и они вдвоём направились к выходу. Семён проводил их взглядом, а потом медленно побрёл искать секретаря…

Следующие два дня прошли в ужасной суете, в подготовке к поездке. Бор с Первосветом почистили оружие, смазали его, заточили, закупили кой-какого провианта, снаряжения, а также побывали у Овсова, где приобрели жеребцов да сбрую к ним.

— А чего двух? — шмыгнул носом Первосвет. — Или мы того мальчишку всё же с собой не берём?

— Берём, — несколько недовольно отвечал Бор.

Он вообще в последнее время стал каким-то «колючим», сердитым, недовольным. Особенно после встречи с Корчаковой. Так, по крайней мере, казалось Первосвету. Ему уже начиналось думаться, что он совершенно перестал понимать своего друга.

Даже вот был такой случай, когда Первосвет застал Бора за странным занятием. Тот сидел, прищурив левый глаз и пытался правой рукой «поймать» яркое утреннее солнце.

— Оно далеко, — в шутку заметил гигант, присаживаясь рядом.

— Ты думаешь? — Бор замер и чуть улыбнулся.

Золотая ткань лучей ярко слепила ему в лицо. Он хитровато щурился, продолжая свои странные манипуляции. Первосвету удалось разглядеть ряд бурых пятнышек на грубоватой коже лица северянина. Наверное следы обморожения.

— А почему ты считаешь, что солнце далеко? Где оно? — Бор перестал играться ладонью и повернулся к приятелю. И снова этот страшный «драконий взгляд».