Кристофер Сташеф - Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

Джеффри строптиво поджал губы.

— Слишком велика опасность, что вас ушибут или ранят, — добавила Гвен.

— Никто нас не ушибет!

— Когда-нибудь из этой фразы выйдет отличная эпитафия, — вздохнул Род. — Однако покуда я жив, мне бы не хотелось ее читать. Ладно, сынок, давай будем считать, что я — трус и мне страшно, когда вы ввязываетесь в потасовки взрослых.

— О папа!

— Можешь думать, что это глупо, но это закон!

Род шагнул к сыну, но в следующее мгновение понял, что непроизвольно по-звериному скрючил пальцы. Он проворно убрал руки за спину и обвел взглядом свое многочисленное потомство.

— И какое следует наказание за нарушение этого закона?

Джеффри сердито зыркнул на отца, но все же было видно: он хорошо понимает, что тот не шутит.

Магнус, переминаясь с ноги на ногу, вздохнул:

— Да, пап, мы знаем. Пошли, ребята.

Грегори послушно развернулся, готовый последовать за старшим братом, и Корделия тоже, но она все-таки оглянулась и бросила опасливый взгляд на Джеффри.

Род не спускал глаз со среднего сына. Овладевший им гнев воевал с восхищением храбростью мальчика. Конечно, Род не подал виду, что это так, а Джеффри молча, не дрогнув, смотрел на него.

Гвен подошла к мужу и пытливо посмотрела на Джеффри.

— Ты ведь понимаешь, что нарушил правило, сынок?

— Но нельзя же было стоять и смотреть, как их бьют!

— Верно, но уж лучше бы вы оказались правы, чем ранены — если, не дай Бог, не хуже. Вот поэтому-то вы и не должны вмешиваться в ссоры взрослых. И для того, чтобы вы об этом запрете не забывали, вы и будете наказаны.

Джеффри обиженно глянул на мать, но как он мог устоять против ее взгляда, когда это даже его отцу не удавалось? Мальчик проворчал что-то неразборчивое, но развернулся и направился следом за Магнусом.

Как только за Джеффри закрылась дверь, Гвен облегченно вздохнула.

— Слава Богу! — вырвалось у нее. — Я так боялась, что он заставит тебя рассвирепеть!

— На сей раз обошлось без этого — благодаря тебе, конечно. — Род и сам немного успокоился. — Спасибо за поддержку, милая.

— Мы с тобой согласились насчет этого правила, супруг мой, — и на мой взгляд оно хорошо и справедливо. А то уж, признаться, мне порой кажется, что Джеффри готов скорее жизни лишиться, нежели проиграть сражение!

— Верно. Либо скорее проиграть сражение, нежели лишиться чувства собственного достоинства. О да, — вздохнул Род и повернулся к священнику.

— У вас прекрасный сын, — заметил отец Бокильва.

— Это так, — усмехнулся Род. — А теперь, святой отец, не откажетесь ли от стаканчика доброго вина?

Из-за закрытой двери послышался вскрик. Взрослые прекратили беседу и прислушались. В следующий миг донесся приглушенный толстыми дубовыми досками голос:

— Поосторожнее со своей метлой, Делия!

— Всем разойтись по своим комнатам! — громко распорядился Род. — Это — часть наказания.

Голоса за дверью стихли, потом утих и звук шагов. Плеснула метла в ведре с водой.

— Многое я слышал о том, как родители наказывают своих детей, но такое вижу впервые, — признался отец Бокильва.

Род понимающе кивнул:

— Они способны на многое, святой отец, но обычно им приходится всего лишь прибирать в своих комнатах.

— Год назад нас похитили, — добавила Гвен, — и миновало две недели, прежде чем смогли вернуться домой. Вот тогда мы и узнали, чем они занимались, покуда нас не было.

— К концу недели после нашего возвращения дом сверкал, как стеклышко, — с мимолетной улыбкой проговорил Род. — Помимо всего прочего, уборку они обязаны производить, не прибегая к помощи волшебства.

— Верно, — подтвердила Гвен. — А это намного труднее.

— Поверьте, я не имею ничего против того, чтобы они побеждали злых колдунов, святой отец, — пояснил Род. — Просто у меня едва разрыв сердца не случился, когда я узнал, какой опасности они себя подвергали.

Отец Бокильва усмехнулся и повертел в пальцах стакан с вином.

— Что ж, мы и сами успели убедиться в том, что все они владеют искусством волшебства, — сказал он и перевел взгляд на Гвен. — И как же вам удается с ними управляться, миледи?

— У меня для этого собственные чары имеются, — с милой улыбкой, от которой у нее на щеках появились ямочки, ответила Гвен. — Гораздо более дивно то, что вы и ваши собратья-монахи без потерь пережили вторжение наших детей.

— Что ж, если на то пошло, ваши дети, можно сказать, и вправду нас спасли, — признался отец Бокильва. — Наверняка нам было суждено кровопролитное сражение, и если бы не стали обороняться с боем, многие из нас, пожалуй, погибли бы. У этих разбойников был такой вид, что я понял: они не удовольствовались бы, наставив нам синяков и шишек. И все же вряд ли нам удалось бы одолеть их без посторонней помощи.

Гвен зябко поежилась.

— Упаси Господи! — вырвалось у нее. — Даже страшно представить, как это одни люди могут радоваться, убивая других!

Род мрачно кивнул:

— И все же: чем вы занимались посреди луга, святой отец? Почему не предпочли остаться за надежными стенами монастыря?

— Ах… — сокрушенно проговорил отец Бокильва. — Дело в том, что у нас возникли некоторые разногласия с аббатом.

— Разногласия? — переспросила Гвен, широко открыв глаза. — Но разве вы при постриге не давали обета беспрекословного повиновения ему?

— О да, давали, и потому, что не могли долее исполнять этот обет с чистой совестью, сочли за лучшее покинуть монастырь.

— Погодите, погодите! — воскликнул Род, подняв руку. — Какие же такие приказания мог отдавать аббат, что они не пришлись по душе даже монахам? — Однако он тут же осекся, вспомнив о новом поручении, полученном им от короля и королевы, и о том, чем оное поручение было вызвано. — Нет ли тут, случаем, какой-то связи с тем, что милорд аббат желает объявить об отделении Церкви Грамерая от Римской Церкви?

Отец Бокильва ответил ему долгим пристальным взглядом.

— У вас, похоже, превосходные гонцы, ежели вам так скоро доставили эту весть.

Род отмахнулся:

— У меня есть собственные осведомители.

— Понятно, — кивнул отец Бокильва, и по его лицу пробежала тень. — Ведь вы — Верховный Чародей, не так ли?

Род бросил на Гвен отчаянный взгляд:

— Я то и дело велю детям не болтать об этом. Да, святой отец, это так, и нынче утром я разговаривал об этом деле с его величеством.

Бокильва кивнул, не сводя глаз с Рода:

— Если так, то события развиваются быстрее, чем я предполагал.

— О, следовательно, когда вы покидали монастырь, об этом только разговоры шли?

Бокильва снова кивнул:

— Но мы ушли неделю назад, а это — слишком короткий срок при том, что господин наш аббат размышлял об этом шесть лет.

— Шесть лет? Погодите-ка… ну конечно, ведь именно шесть лет назад аббат выступил против Туана и отказался от своих намерений только из-за того, что отец Эл вручил ему послание от Папы, в котором аббату предписывалось исполнять все, что скажет отец Эл. — Род сжал ладонями виски — у него вдруг закружилась голова. — Господи Боже! Неужели это было так давно?