Люба Штаний - В любой гадости ищи свои радости

погружения в пучину самобичевания.

Как там? Умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт? Угу... Так кто я, после всего? Правильно:

кобыла безмозглая и нечисть недобитая. Нечисть, потому как с чистотой напряжонка, а недобитая,

потому что ни черта не добилась, кроме унизительного осознания правдивости слов уродца...

Смотреть спутнику в глаза было теперь откровенно стыдно и потому я побрела вперёд, виновато

понурившись. И чего меня на подвиги потянуло? Мало приключений на круп пришлось?

Тут сверху загрохотало и я вскинулась, но было уже поздно. Груда камней, песка и каких-то палок

неслась с такой скоростью, что бежать не имело смысла – до поворота далеко, а посторониться

просто некуда: справа крутой обрыв и река, а слева скала. Ма-м-м-м-а...

Пару секунд тупо смотрела на приближающуюся смерть, а потом сработал инстинкт. Я шарахнулась

и... полетела с обрыва в реку за долю секунды до того, как на то место, где только что стояла,

обрушился град камней.

В последний момент заметила, как вонючка скрылся за поворотом тропы. Он-то как-раз не успел

далеко отойти! Вот она истина: тише едешь, целее будешь! Жаль, но мне это уже ничем не поможет. .

Я зажмурилась изо всех сил и сжалась в комочек, истошно вопя. Горная речка, хоть и полноводная,

явно была не слишком глубокой, да и перекатывающиеся с грохотом по её дну каменюки не давали

тешить себя тщетными надеждами. После такого падения выжить просто нереально.

Я летела и вопила, вопила и летела. Потом вопить перестала и поняла, что рокот реки ничуть не

приблизился. ЭМ? Может, я уже того, приводнилась и двинула копыта? Не больно, это – замечательно

конечно, но как-то очень уж странно.

Осторожно приоткрыв один глаз, глянула вниз: ничего! Совсем ничего! Ни речки, ни гор, ни света!

Одна густая чернильная тьма и ощущение полёта.

Второй глаз открылся сам собой. Впрочем, это ничего не дало, кроме мысли, что от удара ослепла,

оглохла и, вообще, сдохла. Потрясла головой – никакого эффекта. Ущипнула себя за руку чуть выше

плеча – больно.

– Ау? Есть тут кто? А я тут есть или как? – ни звука, но темнота изменила оттенок с иссине-

угольного на невесомо-золотистый.

Я сглотнула и потерла глаза. Золотистая тьма – это круто, а... Стоп! Потёрла глаза? Ущипнула? За

руку? Ох ты ж!

Торопливо ощупав себя, убедилась – тело очень даже человеческое. Моё там или не очень, не

понять, но женское точно и комплекция подходящая. Может, смерть в том мире и в том теле и есть –

самый простой способ вернуться домой?! Но в таком случае, где я?

Уж точно не дома и не на работе. Ещё и в воздухе висю. То есть вишу... Тфу! Зависла в общем

непойми где! Интересно, надолго?

А если да, то...

В пятки толкнулось что-то мягкое. Упс! Кажется, я куда-то приземлилась. Куда только? Не видно ни

черта...

Опустившись на колени, медленно ощупала пол. Тот оказался не столько мягким, сколько упругим,

тёплым, очень гладким и чуть выпуклым. А ещё не оставляло ощущение, что я слега навеселе. То ли

надышавшись золотистой темноты, то ли с перепугу, но меня слегка покачивало.

На нетвёрдых ногах я шагнула вперёд, и ещё и ещё, пока не натолкнулась на стену. Стена

оказалась почти двухметровым забором из непонятного материала. Я таращилась перед собой, так

ничегошеньки и не видя, но не зря говорят, у незрячих прочие органы чувств обостряются.

Где-то на грани слуха раз за разом раздавался тихое шипение, потом едва слышный свист и гулкий,

непонятный совсем звук. Пахло прогретым на солнце красным кирпичом и чуть-чуть печкой.

Пальцы нервно подрагивали на гладком, словно подтаявшая льдинка, заборчике. Почему мне

кажется, что пол идёт под уклон?

Минуты через две острожного пробирания вперёд убедилась: не кажется. Ещё через минуту

крутизна уклона выросла настолько, что на ногах держалась исключительно благодаря упору на руки.

В смысле, держалась крепко.

Заборчик, правда, стал пониже, и потоньше кверху, да и вообще чудной он какой-то. Словно из

цельных плит сложен. И ни гвоздей, ни болтов. Ещё и кромка волнистая, как синусоида.

В конце концов, пришлось садиться на попу и скатываться вниз, тормозя скольжение всеми

конечностями. Тоже не айс, но куда приятнее, чем кубарем в неизвестность.

Скоро пол начал крениться не только в одну сторону, но будто бы выгнулся горбом справой стороны.

причём я как раз на маковке этого горба оказалась. Господи, куда меня занесло и что происходит?

И тут я сверзилась. Просто попа на ‘горбе’ перестала помещаться и съехала вбок. С перепугу

заверещав, как будильник в два ночи, я вцепилась в совсем уже низенький заборчик.

И вот ору я, болтая ногами в воздухе, животом лёжа на выпуклом полу и мёртвой хваткой цепляясь

за соломинку, а в этот момент пол как вздыбится! Как потащит меня куда- то прямо вот такую,

ошалевшую от страха и верещащую благим матом!!!

– Голос у тебя звонкий, – слышу вдруг басовитое откуда-то сверху. – пронзительный такой, прот-и-

иивненький...

Противненький?! А каким он должен быть, если такое твориться?! Я перешла на ультразвук. Не из

вредности, нет. Просто даже голос невидимки казался огромным, страшным и горячим... А я ещё и не

вижу ни фига!

- А-а-а-а-а! Мамочка, роди меня заново!!! А-а-а-а!

– Вот, же визглявая какая попалась! А на вид такая милашка, эх!

Пол под пузом резко выгнулся дугой, потом выпрямился, но я чудом удержалась на нём.

– Слушай, мелкая, у меня к тебе деловое предложение. -Пророкотало над головой. – Ты помолчишь

пару минут, а я тебе... э-э-э... Чего тебе надо?

– Шоколада! – Брякнула я на автомате и изумлённо вытаращилась на почти метровую плитку,

возникшую перед носом.

– Пойдёт?

– Эм... Не знаю. У меня руки заняты, как проверю?

– А чем это они заняты? – озадаченно вопросил голос. Тут же ничего нет кроме нас?

– Так я за пол держусь!

– За пол? Так нет тут пола!

– То-то и оно! – Пыхтя, кое-как подтянулась на ходящий ходуном горб.

Шоколад умопомрачительно пах буквально в паре сантиметров и при том никуда и не думал

скатываться, а я даже крохотного кусочка укусить не могла, опасаясь разжать руки

– Не понял...

Меня снова куда-то потащило. На этот раз вместе с заборчиком, шоколадкой и горбом.

– Да не ори ты так. Я ж оглохну, – ворчливо посетовал невидимка и пол вдруг встал. В том смысле,

что из относительно горизонтальной поверхности превратился в вертикальную. Какое-то время я

пищала, цепляясь за кромку спасительного заборчика, а потом упала.

Слава Богу, лететь оказалось совсем недолго. Приземлившись на ноги, тут же плюхнулась на попу и

проследила за падением шоколадки. Вот почему её я вижу, а кроме неё ничего? А пол тут такой же