Эрин Хантер - Небесный огонь

— Я могу это сделать, — выдохнула она, когда Токло бросил на неё встревоженный взгляд.

— Тогда ты первая, — сказал он. Луса не стала спорить. Она перелезла через борт и немного спустилась вниз, так низко, как только смогла. Вода булькала и пузырилась всего на расстоянии вытянутой лапы от её шерсти. Она сделала глубокий вдох и бросилась вперёд, на лёд.

— Уууфф! — буркнула она, тяжело приземлившись на холодную, скользкую поверхность. На мгновения она почувствовала, будто катиться обратно к воде, но она вцепилась в лёд когтями и оттолкнула себя от края. Она быстро отползла с дороги, и Токло прыгнул за ней следом.

Вместе они повернулись, чтобы посмотреть на тонущего огнезверя. Такой внушительный раньше, теперь он был проглочен водой, как будто был маленькой, лёгкой ягодкой. Громкие стонущие звуки эхом отражались от него, такие громкие, что Луса даже не слышала за ними треска льда.

— О-оу, — сказал Токло, отталкивая её в сторону. Они посмотрели вниз и увидели, что под их лапами возникла гигантская трещина. Токло снова подтолкнул её, и они припустили бежать так быстро, как только могли, на открытый лёд, преследуемые широкими, стремительно проваливающимися под воду льдинами.

Они всё бежали и бежали. Луса надеялась, что они по-прежнему направляются в сторону берега; всё вокруг неё смешалось, но, может быть, Токло следил за их направлением. Её сердце ёкнуло, когда она представила, как прямо под ней проваливается лёд, погружая её в ледяную воду, где она может утонуть, или её утащит на дно тонущая льдина, или её съедят касатки. Воспоминания о блестящих зубах, оскаленных в сторону Каллик, заставили её бежать ещё быстрей.

Наконец, Токло затормозил и остановился, тяжело дыша, и Луса врезалась в него, приземлившись на спину. Он повернулся, чтобы посмотреть назад, когда она выровняла дыхание.

— Думаю, мы в безопасности, — сказал он. — Здесь лёд более крепкий. И я больше не вижу трещин.

— О, прекрасно, — выдохнула Луса. Она не знала, могла ли бы она пробежать ещё дальше. Она взглянула на край неба, где они оставили дрейфующую палатку. Огромная чёрная фигура растворилась, проглоченная водой, как будто её никогда там и не было.

— Это мы сделали? — спросила она Токло.

— Не знаю, — ответил тот.

Луса взглянула вниз на полную пузырей поверхность под лапами. Она вздрогнула:

— Тогда почему это произошло?

— Кто знает, — сказал Токло. — Возможно, это наш дополнительный вес накренил палатку вниз. Каллик говорила, что здесь лёд тоньше, чем когда-то был.

— Это так грустно, — сказала Луса, вздрогнув. — Представь, что твой дом может взять и растаять. Бедная Каллик. Что, если он растает и никогда не вернётся обратно?

Она подумала о своём сне, о видении, сказавшем ей спасти дикий мир. А что делает в результате она? Убегает на сушу ради собственной безопасности и бросает друзей. Она опустила голову. Сейчас уже слишком поздно, чтобы догнать Уджурака и Каллик.

Всё, что у неё осталось, — это надежда на то, что она была права, и что, после всего этого, они действительно не нуждаются в ней.

Шерсть Каллик тяжело обвисла, когда она проснулась. Она открыла глаза. Что-то изменилось — и изменилось не в лучшую сторону. Она моргнула, пытаясь прогнать остатки сна. Но ничего не поменялось, и она поняла, что была окружена тонким, красновато-бурым туманом, парящим вокруг них в воздухе.

Рядом с ней Уджурак зашевелился и проснулся. Он поднялся на лапы и сморщил нос:

— Что это за запах?

— Я не уверена, — сказала Каллик, втянув в себя воздух и затем закашлявшись. — Я никогда не чуяла такого на льду раньше, — она потёрла лапой нос, размышляя. — Пахнет, как дым мягколапых, разновидность того, что исходит от огнезверей и действительно огромных берлог плосколицых.

Уджурак посмотрел на туман, выглядя озадаченным:

— Но как дым плосколицых мог сюда добраться?

Каллик покачала головой:

— Я не знаю.

— Может быть, с восходом солнца он развеется, — сказал Уджурак.

Каллик поднялась на лапы и последовала за ним, скользя по снегу. Она чувствовала себя странно, находясь наедине с Уджураком, без весёлой болтовни Лусы и ворчливых комментариев Токло. Уджурак почти не разговаривал. Он продолжал смотреть в направление поднимающегося солнца, словно боялся пропустить знак от своей матери, ждущей его там.

Здесь было не на что смотреть, кроме льда со всех сторон. Токло и Луса скрылись за краем неба день тому назад. Каллик ужасно по ним скучала, но, когда она задумывалась об этом, ей приходилось отмечать, что её мысль всегда склонялась к тому, что Токло сделал правильную вещь. Сохранить Лусу в живых гораздо важнее, чем заставлять её продолжать путешествие, отнимающее у неё последние силы. Каллик подумала о брате Токло, который умер, будучи совсем крохотным медвежонком. Было ли это тем, почему он всегда стеной стоял за Лусу? В конце концов, Каллик никогда не приходилось видеть, как умирает её товарищ. Ей хотелось верить, что Таккик снова нашёл своих друзей, и целым и невредимым вернулся к Замёрзшему Морю.

Вместо того, чтобы рассеяться с солнечным светом, красноватый туман становился всё гуще, чем дальше они шли. Горький запах забил ноздри Каллик, пока она и вовсе не перестала чуять что-то кроме него. Это заставило её почувствовать растерянность и головокружение, как будто кто-то забрал у неё все её способности. Она больше не могла сказать, где что находится — ближайшая тюленья лунка, ближайшая открытая вода — ничего. Она остановилась и вытянула вперёд лапу, чтобы убедиться, что Уджурак по-прежнему был рядом с ней.

— Нам действительно так необходимо идти этим путём? — прорычала она. — Пахнет так, как будто отсюда и дальше становится только хуже.

— Нам придётся, — ответил Уджурак. — Это путь, по которому сказала идти Мама. Кстати, что это за дым?

— Без понятия, — отметила она. — Это не нормальное для льда явление. Уммм… может быть, — она заколебалась, испугавшись, как Уджурак отреагирует на её предложение. — Может, ты превратишься в птицу и перелетишь через туман? Тогда ты сможешь посмотреть, что там твориться, и как далеко он простирается…, — она резко одёрнула себя.

Уджурак замотал головой.

— Нет, — сказал он. — Теперь я точно это знаю. Моя мать — бурый медведь, значит, это то, что я есть. И то, чем я собираюсь остаться. Мама за нами присмотрит.

Каллик вздохнула:

— Ты никогда не думал, что, может быть, есть какая-то причина, по которой ты можешь превращаться в разных животных? Это бы, правда, было очень полезно. Всего один раз.

— Нет, — упрямо повторил Уджурак.

Каллик потёрла глаза и взглянула на снег под лапами. Здесь он не был белым и чистым, каким должен быть, — вместо этого он покрылся узорчатыми красновато-бурыми линиями, как и туман.