Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 2

Подали ужин, в связи с последними событиями особо изобильный и сытный. Кицунэ обрадованно заработала палочками, но мысли о жестокой мести не оставляли ее даже за едой.

Сначала — разведка боем.

Все в зале, кроме Миваки, которую Кицунэ не тронула, удивленно встрепенулись, когда из центра стола вдруг выпорхнула бабочка, сотканная из золотых нитей и искр света. Бабочка взлетела под потолок, покружилась несколько секунд и развеялась облачком искристой пыльцы.

Кицунэ с невинным видом улыбнулась маме, которая посмотрела на нее с вопросом. А что? Просто маленькое красивое чудо. Лисье волшебство, которое никто из находящихся в комнате самураев не посмел прервать!

Оборотница подхватила с тарелки палочками еще один кусочек мяса с подливкой и отправила его в рот. Мясо — энергия! Для волшебства надо много энергии!

Миваки долго не притрагиваясь к еде. Сидя за одним столом с Кицунэ, она испытывала смесь страха, злости и презрения. Вид торжествующего врага был для нее истинной пыткой. Сколько бед обрушилось на клан Акизуки, и в частности на Миваки, из-за этой проклятой лисы! Все, все из-за нее! Как жаль, что Черная Вдова не утащила эту паршивку в лаборатории селения Скалы, прочь с глаз! Когда отец вернется вместе с армией Северной Империи, Миваки будет просить о самой страшной смерти для ненавистной оборотницы! Фальшивая богиня еще крепко пожалеет о том, что распустила сопли, пощадив своего врага!

Мысли об отмщении успокоили Миваки, и она, злорадствуя, потянулась палочками за едой, подцепив для начала зеленый листок салата с завернутой в него нарезкой тушеных овощей. Она положила салат в рот, прикусила его и… в этот момент ее настигла божественная кара.

Раздался истошный вопль, от которого, казалось, задребезжали окна во всем доме. Миваки, выпучив глаза, совершенно нелицеприятно выплюнула зеленый листок на стол. Злыдня была в глубоком шоке, потому что орал… салат.

— Она укусила меня! — листок, роняя на пол овощную начинку, переворачивался с боку на бок и пытался встать вертикально. — Вы видели?! Вы видели, что она творит?! А-а-а, мои кишки!

— Она бешеная! — в тарелке перед Миваки зашевелились овощи. — Спасайтесь!

Морковь и картошка шарахнулись на противоположную от девчонки часть тарелки. Рис, словно большая стая крошечных мышей, выпорхнул из плошки и в панике заметался по столу, прячась под блюдами и тарелками.

— Что ты натворила?! — с большого блюда попрыгали другие листья салата, фаршированные овощами. — Какая ужасная рана! Брат, не умирай!

— Со мной… все кончено… — прохрипел прокушенный лист. — В глазах… темнеет…

— О нет! — листья обступили надкушенного, начиная рыдать. — Проклятье! За что?!!

Раненый лист затих и обмяк.

— Вы так и оставите это? — раздался голос из блюда с морепродуктами. Лишенные костей ломтики рыбы, щупальца осьминогов и прочие останки жителей водной стихии выбирались на край блюда и соскакивали на стол. — Сколько же можно терпеть?! Братья-овощи! Отомстим за все наши обиды!

— Мочи ее!!! — еда со всего стола волной хлынула на отшатнувшуюся Миваки, налетела яростным ураганом и принялась дубасить, оставляя жирные пятна на ее лице и одежде.

Девчонка замахала руками, запнулась о стул, на котором сидела, и, потеряв равновесие, грохнулась на пол.

— Разрыв! — рявкнул один из стражей, стоящих у стен зала.

Все мгновенно стихло. Еда смирно лежала в своих тарелках, физически не способная даже думать на кого-либо нападать. Миваки поднялась с пола, потрясенно себя рассматривая. Ни жирных пятен, ни ошметков пищи. Ничего.

Гендзюцу, по своей сути, это всего лишь искусственно вызываемые галлюцинации.

Три десятка взоров обратились к Кицунэ, которая спокойно продолжала жевать свой ужин. Под перекрестными взглядами, полными изумления и укора, девочка опустила палочки и захлопала глазами, начиная озираться по сторонам. Все присутствующие в зале, без исключения, смотрели на нее.

— Ну почему сразу я? — заявила маленькая оборотница с ярко выраженной обидой в голосе. — Может быть, я здесь вообще ни при чем?

Мама попросила Кицунэ больше так не делать, и ужин завершился спокойно. Тем более что Миваки не смогла заставить себя снова прикоснуться к еде. Один вопящий салат мог кому угодно отбить аппетит, а если к этому добавить настороженный взгляд со стороны златовласой плутовки, которая продолжала зорко следить за Миваки, то любой легко понял бы, почему дочь главного советника Юидая воздержалась от еды за ужином в тот день.

Но одного маленького фокуса Кицунэ явно было мало, и, когда все поднялись из-за стола, она шмыгнула к дочери советника и схватила ее за руку.

— Миваки-чан, — сказала оборотница испуганно вздрогнувшей девчонке. — Как бы это… чтобы уверить всех, что наша враждебность полностью исчезла и что мы теперь хорошие подруги, предлагаю тебе… попить чаю вместе, вот!

Миваки побледнела, чувствуя, что это дружелюбие и блистающая улыбка неспроста. Она затравленно посмотрела на мать, та взглянула на Хикари и Томео.

— Кицунэ, я думаю, что Миваки-сан очень устала за прошедший день, полный тревог и волнений, — сказала Хикари. — Позволь ей отдохнуть и побыть в одиночестве.

— Ничего, — Кицунэ бесцеремонно похлопала «подружку» по плечу. — Еще никто не умер от истощения сил во время чаепития, правда?

— Дочка, я прошу тебя…

— Мам, — Кицунэ взглянула на Хикари с укоризной. — Ну что ты? Я же ее не съем.

Кицунэ подарила маме ласковую улыбку, обезоружив ее и заставив смутиться. Видя это, Кадзуми попыталась что-то сказать, но Кицунэ опередила ее:

— Неужели и вы будете против, Кадзуми-сама, если я попрошу всего один час для беседы с вашей дочерью? У меня мало времени, ведь скоро уже принц Кано прибудет сюда вместе со своими солдатами, чтобы забрать меня. Я хотела бы решить все проблемы, что возникли меж мной и Миваки-сан. Намерены ли вы препятствовать укреплению моей дружбы со столь интересным для меня человеком, каким является ваша дочь?

«На-ка тебе! Попробуй теперь встрять!»

Кадзуми растерялась и не смогла найти слов, что могли бы сделать отказ менее грубым.

— Мы обе обязаны жизнью этой благородной леди, Миваки, — сдавшись, произнесла она, обратившись к дочери. — Прошу тебя, будь учтивой и вежливой. Верю, что ты не огорчишь меня, дочка.

— Пойдем, Миваки-чан! — Кицунэ мертвой хваткой вцепилась в запястье девчонки и чуть ли не волоком потащила ее за собой. — Твоя комната так светла и уютна! Мне в ней очень нравится! Это ведь то, что нужно для дружеского общения, правда?

— Йори-сан, — обратилась Хикари к гейше, которая с радостью исполняла роль служанки при благородной даме. — Прошу вас, присмотрите за моей дочерью.