Анатолий Хохлов - Связующая Нить. Книга 2

Кицунэ напряглась, словно струна. Злость и раздражение вскипели в ней. Так хотелось встать, подойти к Миваки, набить ей подзатыльников и сбросить зазнайку в бассейн! А потом уйти из этого дома. В доме злыдней горек хлеб, тяжел воздух. Пусть маленькая вонючка подавится своей гордостью!

Масуми, видя напряженность Кицунэ, поняла, мысли о ком кружатся в голове приемной дочери леди Хикари. Служанка склонилась и, улыбнувшись, тихо заговорила:

— Кицунэ-сама, пожалуйста, не сердитесь на меня, но я попрошу вас простить госпожу Миваки. То, как она встретила вас, недопустимо для истинной леди и весьма оскорбительно, но у нее есть причины так себя вести.

— Потому, что ее папа — союзник Юидая?

— Не только поэтому, — печальный вздох служанки выдал все ее переживания. — Дело в том, что у госпожи Миваки большие проблемы в общении со сверстниками. Она как единственная наследница главного советника принца очень богата и гарантированно должна была стать придворной дамой. Отец Миваки договорился о выгодной свадьбе своей дочери с богатым молодым человеком, о котором мечтали все девушки ее возраста. Миваки-сама была бы счастлива, но… есть одно но…

— Какое же? — Кицунэ не спешила убирать из голоса обиду.

— Ей всегда завидовали. Злые взгляды со всех сторон, отказ от общения, прозвище «принцесса», произносимое с издевкой и ненавистью… госпоже Миваки пришлось через многое пройти.

— Ее обижали? — горечь и злость в Кицунэ начали таять, сменяясь печалью и сочувствием.

— Да, — служанка кивнула, пожалуй, даже слишком поспешно. — Оказавшись в изоляции от сверстников, Миваки-сама нашла спасение, которое казалось ей единственным, — замкнуться в себе и делать вид, что ее вполне устраивает такое положение. Ее высокомерие и грубость — не что иное, как результат долгих душевных мучений и страха. Госпожа Миваки боится, что вы, леди Кицунэ, похожи на всех, с кем ей до сих пор приходилось общаться. Она уже перестала верить, что сможет найти настоящего друга, и начинает защищаться раньше, чем незнакомый человек делает первый выпад в ее сторону. Это так печально… — служанка тяжело вздохнула. — Ведь я помню Миваки-сама совсем иной. Она была такой милой девочкой! Я не верю, что эта холодность и высокомерность — ее настоящее лицо.

Кицунэ, шмыгнув носиком, села на ложе и обернулась полотенцем, лежавшим рядом.

— Если бы я только знала раньше, почему она такая, — сказала оборотница и задумалась. — Я бы вела себя совсем иначе. Но, наверное, не поздно попытаться все исправить!

Спрыгнув с ложа на пол, маленькая оборотница подскочила на месте, и лицо ее озарилось торжествующей улыбкой. Не теряя больше времени, Кицунэ стремглав умчалась в зал с бассейном.

— Какая энергичная молодая леди! — удивленная Масуми приложила ладонь к щеке и посмотрела девчонке вслед.

— Я не была ранее знакома с этой семьей из клана Акизуки, — сказала леди Хикари, внимательно прислушивавшаяся к разговору Кицунэ и служанки. — Мне остается только надеяться на то, что вы, Масуми-сан, рассказали невыдуманную историю. Моя дочь очень доверчива и добра. Услышав, что кому-то плохо, она не раздумывая поспешит на помощь, забыв обиды и оскорбления. Она действительно будет пытаться сдружиться с дочерью Кадзуми-сан, и мне не хотелось бы, чтобы над ней смеялись. Сейчас и позже, в обсуждении среди подруг.

Хикари была гораздо опытнее Кицунэ в общении с людьми, и неясное беспокойство, затеплившееся в ней с того момента, как они переступили порог этого дома, с каждой минутой все глубже пускало корни в душе камигами-но-отоме.

— Не беспокойтесь, Хикари-сама, — стараясь, чтобы голос звучал как можно убедительнее, Масуми поклонилась пожилой леди. — Все обстоит так, как я говорила. У меня нет причин обманывать вас и вашу дочь.

— Очень на это надеюсь, — Хикари смотрела на Масуми и не могла видеть, как стыдливо начали краснеть щеки молчаливой служанки, стоявшей по другую сторону от массажного ложа.

Хикари не заметила растерянности и стыда молчаливой служанки, но Масуми все видела и тайком нахмурилась, о чем-то размышляя.

Массажный кабинет был рассчитан максимум на двоих посетительниц, создавать толпу в маленьком помещении было глупо, и потому Йори с бабушкой Такой временно остались не у дел, но гостеприимные хозяева не забыли о них.

— Прошу вас пройти со мной, почтенные Така-сама, Йори-сама, — сказала, низко кланяясь, приблизившаяся к ним старушка в темно-сером кимоно. — Я покажу комнату, где вы сможете с комфортом провести свободное время и отдохнуть в тишине.

Эту старушку хозяйка дома при знакомстве представляла гостям как свою дальнюю родственницу, оставшуюся в одиночестве и потерявшую средства для жизни. По доброте душевной Кадзуми не оставила пожилую женщину умирать от голода и приютила ее в своем доме. Ничего необычного в этом не было, во многих богатых домах жили бедные родственники или просто обнищавшие благородные дамы, которых называли приживалками. Йори и леди Таку смущало лишь то, что эта бабуля слишком уж старательно пыталась угодить леди Кадзуми и ее гостям. Чуть ли не по полу расстилалась, льстиво улыбалась и не переставая кланялась. Непонятно было, воспитала ее так Кадзуми или же подобное самоуничижение было неизживной частью характера нищей родственницы.

Старушка проводила гостей в уютную комнатку, с креслами, диванчиками и книжными шкафами. Тишина и покой, мирная красота картин на стенах — все здесь настраивало на расслабление и отдых. Несколько раз поклонившись, пробормотав извинения и пожелав гостям хорошего отдыха, приживалка тихонько выскользнула за дверь и исчезла, оставив их в одиночестве.

Бабушка Така, устало вздохнув, села в мягкое кресло, расслабилась и сама не заметила, как задремала.

Йори не стала ее беспокоить. Зачем? Вместо этого бывшая гейша подошла к одной из картин, висящих на стене, и принялась любоваться ею. За этим занятием ее и застали вернувшаяся приживалка и молодая служанка, что прислуживала во время обеда, подавая на стол угощение и убирая пустую посуду. Теперь в руках служанки вновь был поднос, на котором стояли фарфоровый чайник, чашки и тарелочка со сладостями.

Приживалка глянула на дремлющую леди Таку, несколько раз поклонилась, извинилась и снова исчезла за дверью, а молодая служанка подошла к стоящему в центре комнаты столику, поставила поднос на него и, тихо подойдя к обернувшейся гейше, спросила:

— Не желаете ли немного чаю, Йори-сама?

— Не вижу причин отказываться и благодарю вас за оказанную заботу, — улыбнувшись, ответила ей гостья.

— Тогда прошу вас, — служанка сделала приглашающий жест и, когда Йори подошла к столику, даже подвинула ей стул.