Андрей Кедрин - Художники смерти

— Обычно к нам привозили преступников или пациентов психо-неврологического диспансера… иногда еще нелегалов… а то и беженцев… я привык не спрашивать, откуда взялся очередной «доброволец», которого мы доводили до полубессознательного состояния. Но в ТОТ раз мне стало по настоящему страшно. Связанная жертва билась, извивалась, пока мы укладывали ее на кушетку и пристегивали ремнями. Потом «экстрасенс» приказал привести дочку, встал перед ней и как-то странно посмотрел, словно впадая в транс. Тут я случайно глянул на прибор, регистрирующий наличие в пространстве высвобождающейся нервной энергии — его зашкаливало. Не знаю почему, но меня начало мутить, подкашивались ноги, онемели пальцы на руках, хотя сердце при этом готово было выпрыгнуть наружу… Чтобы не упасть, я кое-как добрался до кресла и сел, уже без сил, лишь наблюдая за происходящим передо мной. Девочка выглядела на удивление спокойной, жертва замерла на кушетке. Потом экстрасенс достал нож, и… они вместе пили кровь, а я не мог пошевелиться или даже сказать хоть что-то.

Не помню, как мы добрались домой, а на утро все пережитое показалось просто дурным сном. Хотя уже во время завтрака я заметил, что раньше бледная, исхудавшая дочка теперь налилась краской и весело уплетала еду, прося добавки. А через несколько дней пробы дали отрицательный результат — врачи только разводили руками, не понимая, как можно было ошибиться в диагнозе.

— Девушке необходимо будет научиться жить с новыми возможностями. Пока она скрывает свои желания, но долго ли это продлится — неизвестно. Однажды вы просто не найдете ее в комнате. Тогда не пытайтесь разыскать. — Семен кивнул. — Что случилось с экстрасенсом? Он до сих пор работает у вас?

— Нет, через год он вдруг не вышел на работу. Семен произнес это спокойно, хотя мы поняли, куда мог деться вампир. Наша беседа с хозяином оказалась очень познавательной. Ясно было главное — ученые в НИИ не знали, на кого они на самом деле работают. А значит, получать от них информацию могли как вампиры, так и опричники. Документы, попавшие к нам, и рассказ о посвящении дочери ученого говорили в пользу последнего утверждения.

— Что скажешь? — Терпения у Ольги было море, но и оно заканчивалось. Я молчал всю дорогу до нашей базы, не говорил и во время легкого ужина.

— Институт — вещь интересная. Нужно будет посмотреть информацию, которую мы забрали у нашего знакомого, но уже сейчас можно сказать, что ничего особо важного в этом нет. Сам факт существования вампиров при сегодняшнем уровне знаний, утаить невозможно. Рано или поздно об этом узнают. Ну и что — будем шифроваться еще лучше. Меня больше беспокоят эти добровольцы. Если они наблюдали за людьми, чтобы те не узнали чего лишнего — хорошо. А если это какой-то самородок или одиночка — плохо.

— Ты не спросил, есть ли в НИИ еще эктрасенсы. — Ольга постучала вилкой по столу, словно отмечая промашку.

— Экстрасенсы есть, вампиров нет, я бы их почуял. — Тут настала ее очередь удивляться.

— Я, конечно, не хочу усомниться в твоих способностях, но расстояние…

— С некоторых пор мы оба видим в ином спектре, к твоему сведению. — Этим я убедил ее окончательно. Взъерошив слежавшиеся за день под шлемом волосы, Ольга поднялась из-за стола.

— Ладно, убедил. Давай сделаем перерыв и поспим — трое суток на ногах, как-никак.

— Знаешь, у меня в последнее время что-то со сном. Нужно успокоительное. Говоря это, я осторожно обнял талию и уткнулся в основание шеи спутницы. Оставив волосы в покое, ее руки скользнули вниз и назад, прижимая нас друг к другу. С озорными зайчиками в глазах она резко развернулась лицом ко мне, почувствовав бедрами ответ на объятие.

— Ну что же, давай попробуем…

Следующее утро я встретил с удивлением. Проснувшись в одиночестве я некоторое время присушивался с шороху шагов за стенкой, бряцанию кастрюль и бульканью воды. Ольга — впервые на моей памяти, принялась хозяйничать. Когда запах кофе стал невыносимо призывным, я, наконец, решился покинуть свое место. Девушка стояла перед столиком, спиной к входу, и вдохновенно выкладывала на кусочки хлеба икру вперемешку с рубленой зеленью. Медная турочка с кофе остывала на плите, а несколько пластиковый ванночек с паштетами и заливным ждали своей очереди.

Что-то словно кольнуло сердце — ностальгия по «мещанской» жизни или сожаление о том, что нормальный завтрак с любимой вдруг стал невероятной роскошью. Я притормозил поток мыслей. До сих пор я не отдавал себе отчета в том, как отношусь к этой девушке. Ольга была вербовщиком, опасной спутницей, напарницей, сообщницей… всем этим, и еще многим другим, постепенно при этом занимая свое место в том, что примято называть сердцем или душой.

— Доброе утро. — Она, конечно, знала, что я стоял за спиной. Скорее всего, она почувствовала, и когда я проснулся, но принципиально не подавала вида. Однако скрыть улыбку ей не удавалось — даже не обладая допингованными чувствами, можно было распознать уже не робкое — набравшееся сил, и неудержимо рвущееся желание стать одним из двух людей.

— Доброе… — Ольга развернулась сразу же, казавшаяся такой простой и домашней в футболке и джинсах, с волосами, собранными в простой пучок на затылке. Губы чуть дрожали от сдерживаемой улыбки, которая через мгновение неудержимым наводнением радости смела все преграды. Кто-то первым сделал шаг вперед, превратив утренний привет в более яростно-сладкий.

Пришли в себя мы только через некоторое время, и смущенно смотрели друг на друга все время завтрака. Казалось, такого мы сами не ожидали от себя, словно внутри сорвались какие-то запретные печати, до сих пор не дававшие вырваться чувствам. Однако работа нам предстояла большая. Предстояло просмотреть информацию, которую я скопировал с компьютера Загрехова, и спланировать наши следующие действия.

Стук в калитку прервал наши размышления. Ольга мельком взглянула на монитор ноутбука, превращенного в охранную систему.

— Бабка какая-то… кажется, соседка…

— Впустим? — я поднялся, кивнув спутнице на пистолет, лежавший скромно на полочке. Она с улыбкой убрала его подальше.

Скоро словоохотливая баба Зина — так она представилась, сидела за столом, пила чай, заглатывая одну за другой шоколадные конфеты и жаловалась на жизнь. История, рассказанная ею, была достаточно интересной.

Окраина города, где мы поселились, еще не так давно была самостоятельной деревенькой. Остатки природы в виде небольшого леска, сохранялись до сих пор, а жители этого района, особенно пожилые, по-прежнему разводили скотину и торговали овощами. Баба Зина, как и многие, держала корову, снабжая молоком две состоятельные семьи горожан, которые считали модным и полезным поить своих детей натуральным продуктом. Господ при этом не волновал тот момент, что пастбище располагалось недалеко от оживленной трассы, так что их отпрыски вместе с молоком получали изрядную дозу тяжелых металлов.