Юлия Набокова - VIP значит вампир. (Трилогия)

— Мадемуазель, вы просто обворожительны. — Фальшь в его голосе достигла максимума, так же как и неприязнь в глазах.

— Жанна. Меня зовут Жанна.

— Несказанно приятно. — Его рука метнулась ко мне, как плеть, и прежде, чем я успела уклониться, он схватил в плен мою ладонь и коснулся ее ледяным светским поцелуем. — Позвольте представиться. Ипполит Сартр.

Тот самый, вспыхнула я, вспомнив слова дворецкого Бернара, и невольно выдернула руку. Впрочем, он меня и не держал. Однако моя реакция не осталась незамеченной: Ипполит метнул на меня настороженный взгляд инквизитора.

Плесень, поняла я, встретившись с ним глазами. Глаза Ипполита Сартра были похожи на старую, прогнившую плесень, которую обнаруживаешь на забытой в хлебнице булке, вернувшись из отпуска, и при виде которой к горлу подступает тошнота.

— Сартр, — сказала я, чтобы хоть что–нибудь сказать, — что–то знакомое. Уж не тот ли самый, что… — Я запнулась, пытаясь вспомнить, о каком же Сартре я слышала — певце или музыканте?

— Не тот самый, — с достоинством произнес вампир. — А его потомок.

— О! — Я изобразила вежливое удивление. — Я большая поклонница… работ вашего деда.

Заминка в моей речи была секундной, но и она не укрылась от зоркого Ипполита.

— Приятно слышать. И каких же?

Он уставился на меня с видом экзаменатора, собирающегося подловить нерадивого студента.

— Ранних, — с вызовом ответила я, чувствуя, как на меня смотрят все собравшиеся в зале и каждый из них мечтает, чтобы Ипполит посадил меня в лужу. Не дождутся! Кем бы ни был этот неизвестный мне предок, музыкантом ли, художником, артистом, его творчество можно разделить на периоды. Если только он не политик или военный! Но блефовать так блефовать. — В ранних работах есть душа, а в поздних — один профессионализм, — тоном знатока выдала я.

— Интересная трактовка. — Он оценил мой блеф. — Как–нибудь побеседуем об этом поподробнее, если вы не против? А пока не смею отнимать прелестную гостью у жаждущей с ней знакомства публики. Приятного вечера. — Он склонил голову и отступил, оставляя нас с Вероник один на один с толпой черных фраков и черных платьев.

Сколько же их тут! Я с любопытством окинула взглядом парижан. Одетые с иголочки мужчины, затянутые в черный шелк и бархат женщины. Казалось, все черные платья изо всех модных коллекций собрались в зале. Вот строгий черный бархат с узкой юбкой, миниатюрная хозяйка которого похожа на перевернутый бокал для шампанского, а ее прическа и лицо… Неужели Вивьен Ли? Нет, просто похожа. Вот собранный в сложный силуэт черный атлас, придающий хрупкой шатенке сходство с орхидеей. Вот маленькое черное платье на высокой блондинке с ногами от ушей. Такие ноги грех не продемонстрировать! А вот похожая на монашку дама в черном балахоне, которая смотрит на меня с явным осуждением. Ее сутулая соседка — натуральная ворона. Только клюва не хватает. А вон та взъерошенная брюнетка с короткой стрижкой, в накинутом на плечи черном боа и в платье силуэта колокольчик, — вылитая попугаиха. Вот умопомрачительная брюнетка с эффектным декольте, а вон задрапированная, как мумия в саван, каланча с длинным носом. Чуть поодаль — шатенка в платье–баллон, которое совершенно не идет к ее коренастой фигуре и полным ногам. А вот роковая красавица в платье с разрезами до бедра, которые магнитом притягивают мужские взгляды.

Собравшиеся — в основном европейцы, белокожие и смуглолицые, но почти все брюнеты. Наверное, среди них много итальянцев и испанцев. Я уже успела заметить, что парижане похожи на своих соседей со Средиземноморья. В сравнении с многонациональной московской тусовкой экзотических лиц здесь единицы: парочка афроамериканцев — держится особняком; статный араб — по гордому виду шейх, не меньше! — обнимает за плечи миловидную голубоглазую блондинку; прехорошенькая азиатка — вытаращилась на меня так, что ее узкие от природы глаза сделались похожи на очи мультяшек из анимэ. Знаменитостей меньше, чем в Москве. Я опознала французского писателя, недавно приезжавшего в Россию, забытую солистку русской поп–группы, итальянскую актрису, пик славы которой пришелся на конец девяностых. А это неужели… Я взволнованно зарделась при виде испанского певца, песнями которого заслушивалась в школе. Знойный мачо с тех пор совсем не изменился. Интересно, а в мою честь запланирован концерт, как тогда, в Москве? Я бы не отказалась послушать кумира моей юности вживую. Интересно, а он все так же страстно трясет бедрами? Заметив мой взгляд, горячий испанец игриво повел бровями, а на его подбородке образовалась ямочка, которую я до дыр зацеловала на плакате, когда–то давно висевшем в моей комнате. Смешавшись, я отвела глаза. Еще несколько лиц показались знакомыми, но я так и не вспомнила имен. Возможно, звезд здесь все–таки не меньше, просто я не знаю тех, кто пользуется известностью во Франции.

— Что ж, господа, — Вероник хлопнула в ладоши, — вы, наверное, проголодались?

Я встревоженно покосилась на нее. Надеюсь, в мою честь не запланировано никакое жертвоприношение с дальнейшим распитием свежей крови?

— Давайте пройдем к столу, — предложила Вероник и двинулась через зал к арке, ведущей в соседнее помещение.

Вампиры словно только и ждали приглашения — загудели и хлынули следом за нами. Не удержавшись, я бросила взгляд через плечо. Темная волна фраков и платьев — то ли стая ворон, то ли траурная процессия, то ли свита черной королевы.

Если первый зал был бальным, то здесь располагался банкетный с уже накрытым длинным столом. Мы с Вероник сели в самом центре, а места по бокам от нас заняли двое мужчин — добродушного вида толстячок с щеточкой усов на круглом лице и серьезный брюнет с колючим взглядом, похожий на крестного отца в исполнении Аль Пачино. Он и оказался моим соседом.

— Как вам нравится Париж, Жанна? — светски обратился он ко мне.

— Очень нравится, — искренне сказала я. — Хотя я его еще толком не видела. Только то, что показала мне Вероник из окна лимузина.

— А мы, пока ждали вас, думали, что вы застряли в очереди к Эйфелевой башне, — сострил толстячок.

— Хотите, я стану вашим гидом на завтра? — неожиданно предложил «мафиози», чинно расправляя на коленях белоснежную салфетку.

Не хочу! Я испугалась. Но и отказать такому страшно. Сразу видно — к отказам он не привык.

— Прекрати, Пьер! — выручила меня Вероник. — Я сама покажу Жанне город.

— О нет, — с насмешкой возразил он. — Ты покажешь Жанне магазины, а это совсем другое.

— Вот поэтому моя экскурсия будет более полной, — не осталась в долгу Вероник. — А ты ограничишься одним Лувром и не выпустишь оттуда Жанну, пока вы не обойдете все этажи.