Никоноров Александр - Достичь смерти

Друзья смеялись и говорили, что это единственное заклинание, которым я овладел в совершенстве.

Я записываю строки, и с лица не сходит грустная улыбка. Скучаю... По Ордену, по друзьям, по Селине... По тем беззаботным временам учебы, когда самой страшной проблемой было прийти на урок неподготовленным. Как же все поменялось...

Особенно воздушная гладь. Теперь я в силах поддерживать заклинание столько, сколько нужно. И не просто поддерживать, но поддерживать в расширенном виде, когда купол простирается едва ли не на милю во все стороны. И никакого дискомфорта. Я подозреваю, что в этом помогает ша-эна, и чем чаще я буду использовать гладь, тем быстрее сдамся ей, но она меня здорово выручает. Именно так я чувствую засады, слышал армии Палиндора и Аратамата, осязал камнепады и вовремя избегал их.

Теперь это заклинание стало моим спутником и верным другом. Вместе со Стрункой.

Альтеро и Талемано заменило оружие.

Смешно так...

Я становлюсь все сильнее, и меня это пугает. Ша-эна научилась подбираться незаметно.

Но мое сознание все еще при мне и я в состоянии бороться.

Я справлюсь.

1

Высокий худощавый мужчина по имени Сарпий шел через Огневеющую. Размеренный ритм монотонных движений мог бы вогнать в транс, если бы не особенность долины. Бьющие из земли столбы огня заставляли быть все время начеку. Всякий раз Струнка больно била по спине, когда Переписчик отпрыгивал от очередного очага. Плащ не смягчал удары. Он крепко держал пику и не давал ей упасть, но они словно сговорились. Каждое касание оружия словно было укором за битву с палиндорцами. Иногда серебристая пика казалась ему маленькой капризной девочкой, беспомощно стучащей по спине старшего брата, который схватил ее и не желал отпускать.

"Ничего, Струнка, терпи, - обращался Сарпий к своей спутнице. - Видят Небеса, я стараюсь все реже доставать тебя".

В дрожащем воздухе с трудом угадывался силуэт Ондогорана - далекий-предалекий, почти призрачный. До него еще идти и идти. Тонкая ниточка, являющаяся могучей горой, зависла между небом и землей, словно шов. Она манила Сарпия, притягивала, и он шел, шел, постоянно удерживая ее в поле зрения. Она - его ориентир, его компас. И Переписчик не потеряется.

Лицо обдало жаром, и Сарпий всерьез испугался, что его щетина может загореться. Боковое зрение заметило ярко-красную вспышку слева. Переписчик чуть было не спалил легкие. Отскок вправо спас его. В глазах плясали огни, от едких испарений слезы текли не переставая, невозможно было даже проморгаться.

Смертельно опасная долина протянулась на двадцать лиг, разделяя засушливые земли Таладаса. Мало кто решался пройти здесь: в любой момент земля могла раскалиться до такой степени, что прилипнуть подошвами не составит труда. Чаще всего очаг прорывало, и тогда из недр с гулом вырывался целый столб яростного пламени, возносившегося до облаков. Небо над Огневеющей всегда было смурным, серым, будто подкоптившимся. Сарпий предпочитал пересекать долину ночью, когда можно было разглядеть розоватые участки раскалившейся земли, предупреждающие о зарождении нового залпа огня. Поговаривали, что романтичные натуры забирались на холмы близ Огневеющей и, распивая вино, наслаждались зрелищем. И вправду, чем не красиво, когда багровые колонны поддерживают темное полотно небосвода, озаряя его многочисленными вспышками. Сколько слышал Сарпий заявлений, что отсветы Огневеющей видны из самых дальних закоулков Тиэльмы! Однако, пребывая на Фелианти, ничего подобного он не заметил, так что молва о долине была не более чем красивой присказкой.

Переписчик не сбавлял темп. Время поджимало. Он не мог позволить себе длительные любования, красивостей больше не существовало. Была цель, была задача. Но не было времени. В последнее время Переписчику часто снился сон, как он превращается в песочные часы и не может сделать ни шагу. Крупинки неумолимо падали вниз и растворялись во тьме. Иногда нижний резервуар лопался, песок высыпался наружу, ураганный ветер подхватывал его и разносил по миру. Песчинки впивались в глаза, забивались под веки, и наступала тьма, сменяемая алыми вспышками. Сарпий просыпался и тер глаза, тяжело дышал, но поднимался и настойчиво шел дальше, даже если поспал всего пару часов.

Новый столб пламени вынудил его отбежать в сторону и поморщиться - жар был нестерпимым. Сарпий не успел сузить

воздушную гладь

, и огненный залп пронзил ее стенки. Неприятное ощущение - словно в Переписчика вонзили вытащенное из печи копье. Золотой плащ покорно прижался к телу. На миг ткань окрасилась ярко-оранжевым, но пламя исчезло, оставим после себя противный запах гари и серы.

Здесь не было земли в привычном понимании - каблуки сапогов глухо стучали об оплавленные камни.

"Вот бы уже покинуть это место и пойти по мягкой траве..." - мечтательно подумал Переписчик.

Он ступал осторожно,

воздушной гладью

ощупывая путь впереди. Поверхность долины была испещрен оскалившимися зевами, в недрах которых что-то шипело и рокотало. Кое-где уцелела почва, но на ней ничего не росло - такие островки напоминали куски обугленного мяса. Трижды Сарпий натыкался на обгорелые останки доспехов, один раз увидел черный, покрытый слоем копоти меч. И никаких следов человека. Трупы тут долго не лежали - уж об этом Огневеющая могла позаботиться.

Переписчик поднес руку к плащу. Складки плотно держали тонкие металлические пластины. Материя услужливо раздвинулась, давая возможность достать одну из пластин. Взяв в левую руку, указательным пальцем правой Переписчик начал водить над табличкой, и между ней и пальцем появился красный луч. Ни на секунду не забывая об опасности, Сарпий тем не менее сбавил ход. Он выжигал буквы в металле. Они выходили неровными, два раза он случайно прожег пластину до дыр, один раз луч заехал на соседние строки, когда Переписчик избегал нового столба пламени. Табличка нагрелась. Он вынужден был держать ее через рукав плаща. Буквы пылали алым, остывая медленно и неохотно:

За последнее время я начал уставать все реже. Хоть руки и ноют после затяжных поединков, но это совсем не та усталость. Зато прибегать к магии мне все отраднее и упоительнее. И легче. Ша-эна использует мои ресурсы - сам я никогда не был способен сделать и десятой части того, что наделал в Тисках Погибели. Это пугает.

Но это не мое! Это не я!

Нет. Все-таки я ужасно устал. Наверное, не столько физически, сколько морально. Постоянное напряжение изнуряет меня, вечная бдительность в ожидании новой атаки дается тяжело... Но мне НУЖНО устать, ведь я - ЧЕЛОВЕК. Пускай и с небольшими отклонениями, но это не умаляет необходимости вести себя не как бездушное существо. Я - человек. А человек не может идти сутки напролет и не захотеть прилечь и подкре