Михаил Жуковин - Приключения Муна и Короля призраков

Он был совсем сухенький, сгорбленный, с палочкой. Лицо загромождено морщинами, за которыми уже почти не было видно глаз. «Вы, ребята, едете на Ярмарку, – повторился старик. А затем шепотом добавил. – В необычный город посреди призрачного Леса, куда не дойти, не доплыть, не доехать, не долететь». Призрачного Леса?.. Я была в замешательстве. Как-то много всего… странного свалилось на нас за последние несколько часов. «Вы и о призрачном Лесе не слышали? – удивился старик. – Но это к лучшему. Не стоит туда молодым соваться. Хотя не только молодым. К нему подходить за многие километры не стоит. Кому бы то ни было». Лакри тут же взбудоражился: «Чем же он так страшен? Этот призрачный Лес?» Старик посмотрел на Лакри, как на безумца. Он явно хотел сказать что-нибудь покрепче, но сдержался. «Вы, молодой человек, еще слишком небрежны к миру. Считаете, что море по колено. Но есть такие вещи, которые устрашат даже Вас. Представьте себе… даже Вас!» Спокойный и при этом покровительственный тон старика, признаться, сильно напугал меня. Он продолжил: «Представьте, молодой человек, место, где стволы деревьев упираются в небо. Точнее, не в небо, а в серый купол… Вечно серый купол, за которым не видно ни звездочки, ни облачка… И вот идете Вы меж этих гигантских стволов и утопаете в снегу. Ваши руки, ноги – все тело – мгновенно коченеет, а куда идти Вы так и не знаете. Нет в том Лесу ни единой тропки. И даже те следы, которые Вы оставили, стоит пройти Вам с десяток метров, будто бы растворятся в сугробах. Но это не всё. За каждым стволом, под каждым сугробом может скрываться зверь. Не простой зверь, а призрак! Стоит Вам его увидеть, как сердце начинает биться чаще, и тело перестает слушаться. Ведь глаза у зверя человеческие, и видят они Вас насквозь! Вот смотрит он Вам внутрь, Вы чувствуете, как проникает зверь в Вашу душу, и начинает ее терзать. Призрак начинает говорить с Вами человеческим языком, и Вы всё бы отдали, чтобы он прекратил. Нет, не из-за страха! А из-за того, что говорит он нечто такое, что разрывает Ваше сердце! То, что Вы мечтали никогда бы не услышать! А зверь продолжает говорить, продолжает мучить, пока не пустите этого призрака внутрь себя и не станете его заложником… навсегда… Вот такой… страшный призрачный Лес».

Знаешь, Мун, этот старик говорил так убедительно, что мы прекрасно представили, как впиваются в душу эти звери. У меня лично поползли мурашки. Темм же не мог не удовлетворить любопытство: «И как же в таком лесу смогли возвести город?». «Кто же тебе ответит на этот вопрос… – сказал старик. – Не знаю. Но есть один ключик к решению этой загадки. Говорят, Ярмарка не стоит долго на одном месте. Этот город… перемещается!». Мы надолго замолчали, обдумывая слова старика. А он, увидев наше замешательство, продолжил рассказывать про Ярмарку: «Этот город лет сто назад был совсем в другом месте, нежели сейчас. И непонятно, как этот огромный, окруженный лесом „муравейник“ переместился… Нет ни одного свидетеля… а, может, и есть, но никто не хочет говорить. Одно ясно: город точно был в другом месте! Это кажется невероятным, но…»

– Мне кажется, – вдруг встрял в рассказ Мун, – что раньше Ярмарка была там, откуда я пришел. На высоком горном выступе. Это по крайней мере объясняет, откуда у нас, в заброшенной деревне, стоит ржавая карусель.

Ребята помолчали, обдумывая слова Муна и закивали.

– Вполне возможно, – ответил Темм.

– Согласен, – подтвердил Лакри.

– Мисти, прости, что перебил. Что же было дальше? – сказал Мун, чувствуя неловкость перед девочкой.

– А дальше старик замолчал, видимо, устав говорить. И разговор закончился. Белое облако, которое было нашим поездом, уносило нас в неизвестность… в призрачный Лес… в город, носящий странное название «Ярмарка»…

Мисти замолчала. Видимо, она тоже устала говорить.

Дело ее продолжил Лакри:

– Мы ехали долго и молча. Знаете, ребята, когда мы ехали ночью в этом заколоченном вагоне, сквозь щели лунный свет нет-нет да проскальзывал. Даже сквозь туман. А потом… Стоп. Я перескочил. Ну, мы ехали, в общем, было темно, но не очень. И тут на нас полетели наши сумки. Не из-за магии, а из-за того, что поезд начал набирать высоту! Уж не знаю, каким способом, но рельсы будто бы резко пошли в гору… Нас вдавило в сумки. В заднюю стенку вагона полетело всё, что было плохо пристегнуто. Тут сквозь щели полился ярчайший желтый свет! Прямо-таки ослепляющий! Как будто мы летели к Солнцу! Мы все закрыли глаза, потому что ослепнуть никому не хотелось, но это мало помогало… Свет и сквозь веки давил на глаза… А потом всё кончилось. И набор высоты, и свет… Мы погрузились в темноту. Полнейшую.

Тут в разговор вступил Темм.

– Судя по тому, что дышалось нам вполне комфортно, мы не так уж и высоко поднялись. Доля кислорода в воздухе была в пределах нормы, давление тоже нормальное, так что…

– Темм, спасибо! Без этого факта история теряла бы смысл, но ты вовремя поставил драматургические балки поддержания интереса! Я теперь продолжу с твоего позволения… – перебил друга Лакри. Темм был совсем не против и снова уткнулся в окно. – Так вот. Темнота и… отсутствие звуков! Мы больше не ехали по рельсам! Ну, или, может, они были такими мягкими… Я не знаю. Но скорее всего, мы летели по воздуху.

– Тогда был бы… – попытался вновь вступить в разговор Темм, но его тут же перебил Лакри.

– Ну да… Понимаете, как мы перемещались в этом поезде, ясно не было. Старик тоже ничего не знал. На наши вопросы он просто деликатно отвечал: «Кто ж Вам ответит…». Хорошие, выверенные слова. Я их на вооружение взял. Вроде и сказал что-то умное, а на деле просто промолчал.

– Ты уходишь от темы, – сказала отдохнувшая Мисти и продолжила рассказ. – Мы перемещались в темноте. Давила не столько темнота, сколько тишина. Однако то, что ее вскоре сменило, было еще хуже. Вагон стали облеплять птицы. Они не щебетали, не каркали – они шептались! Я слышала шепот птиц! Почти человечий! Взмахов крыльев было все больше, птиц прибавлялось. Они спокойно усаживались на крышу и лестницу нашего вагона. Мы не понимали их спокойный зловещий шепот. А старик вдруг произнес: «Вот мы и в Лесу». Я спросила: «Это призраки?». Старик ответил: «Да. Слышите, как они разговаривают?». Интересно было, о чем. Старик попытался удовлетворить интерес: «Они произносят только два слова. Прислушайтесь». Мы прислушались. Из бесконечного потока на первый взгляд бессвязных звуков я услышала, что, на самом деле, каждая птица произносит действительно только два слова. Только вот, каких, я не понимала. И спросила об этом старика: «Что же они говорят?». Старик ответил спустя несколько секунд: «Меня предупреждали об этом шепоте. Это неизвестный никому язык. Ни в одном государстве, королевстве, независимом городе вы его не услышите. Вам повезло, что вы со мной. Я знаю, о чем речь. Птицы шепчут: „Не помни“». Меня прямо-таки пробрало от ужаса. Прежде всего, потому, что старик это произнес почти таким же голосом, как и сами птицы. Как будто он сам был одной из них! Я спросила: «Кому… они это шепчут?». Старик ответил сразу: «Нам. Вот только зачем они это делают, я не знаю. Может, вы разберетесь, молодые люди. Если выживете на Ярмарке». Последнюю фразу старик сказал как бы в шутку, но от этого она прозвучала не менее жутко.