Ольга Вешнева - Огрызки эпох

Нюша оцепенела от изумления. Выхватив осиновый кол из-под меховой жилетки, Полина вонзила его в сердце вампирши. Я не услышал предсмертного вопля Нюши. Она бесшумно жила и умерла так же тихо. Продолжая следить за мной боковым зрением, она опустилась на колени, а затем ничком рухнула в грязь.

Увидев меня, Полина настороженно замерла, но, вникнув в суть происходящего, радостно улыбнулась.

Я не ответил ей улыбкой. Резко развернувшись, скрылся в ночи.

Едва я взобрался на холм, ноги мои подкосились. Я упал на колени, задыхаясь от отчаяния. Демьян волоком подтащил меня к себе и рывком поставил на ноги.

— Нюша убита, — простонал я.

Неожиданно меня прорвало — я зарыдал как ребенок.

Мне было невыносимо стыдно.

— О хилых неумейках не пристало горевать, — утешал Демьян, скрывая огорчение. — Нюшка-хрюшка получила заслуженную награду. Не будет у нас обузы. А бабенку мы тебе подберем еще краше. Дай срок.

— Я любил Анютку, Демьян, — как ребенок, я уткнулся хлюпающим носом в широкое плечо атамана. — Не могу без нее.

— Сможешь. Еще как сможешь, Тишка. Баба — не та ценность, из-за которой можно убиваться. Этакого добра на твои века хватит с лихвой. Успеет наскучить оно.

— Гляди, атаман, — шепнул подбежавший Лаврентий. — Горыныч летит.

Я посмотрел в небо, прочистив глаза от слез.

Вызванный Демьяном огнедышащий дракон, весьма недовольный побудкой, спускался к городу.

Навстречу ему выехали на лошадях Маша и старый седой колдун. Воздевая руки к почерневшим тучам, она стали громко произносить заклинания.

Дракон выплюнул сгусток пламени, намереваясь уничтожить живую преграду на своем пути. Встречный ураган закружил огонь и направил на кончик его хвоста. Обожженный дракон завис на месте, часто хлопая крыльями и огрызаясь. Маша и колдун ударили в него вытянутыми из туч молниями. От боли дракон зашипел, щелкая зубами, и полетел в горы.

Еще я увидел, как двое всадников — Борис и Андрей — выгнали на край улицы Шурочку. Она попыталась укрыться в ближайшем доме, но оттуда ее выволок за волосы чернобородый охотник из подкрепления, и спешившийся Борис отрубил ей голову казачьей саблей.

Свою ненаглядную Регину атаман уберег от опасности. Она пряталась под забором, наблюдая за противоположной частью города, и пришла к нам, когда ей стал известен печальный исход сражения.

— Пойдем домой, — приласкавшись к супругу, Регина улыбнулась мне. — Забудь, Тишка. Невелика потеря, — и повернулась к Лаврентию. — А твоя джигитка ушла. Не вешай нос, Лаврушка. Ободранная, но живая. Пятак и Глашка с ней.

Мы с Демьяном вошли в отросток пещеры, где любила колдовать наша пернатая союзница.

— Ты подвела меня, смердящая прощелыга, — самообладание покинуло атамана, едва он увидел Шениглу.

Адская птица сидела на исчерченным славянскими рунами заговоренном камне спиной к выходу, сложив крылья и опустив хвост.

Демьян смял ее широкими пальцами и рявкнул, сдувая ветром дыхания ее трепещущий хохолок:

— Насулила златых гор, а нас чуть не перебили всех до единого. За лукавство я обдеру тебя аки цыплака, и откушу твою вертлявую голову.

— Смилуйся, Демьянушка, — запричитала Шенигла, обнимая крыльями его руку. — Знать я не знала про то, что выйдет лихо. Не собирались людишки на войну. Даю тебе колдовскую клятву, им было донесение про наш набег.

— Некому им было донести на нас, окромя тебя, плутовка, — разъяренный атаман выдернул из ее пышного хвоста несколько перьев. — Ты им весть принесла на трясучем хвосте.

— Не я это. Не я, — Шенигла завертела головой, целуя кончиком клюва его пальцы. — Не враг я ни тебе, ни себе, чтоб супротив тебя козни плести. Я тебе помогаю спокон веку. Чтоб мне прям отсюдова пойти в адово полымя, ежели я тебя обманываю!

— Не ты, тогда кто нас предал? Ты едина из нас летать умеешь.

— Выглянет луна из туч, и я погадаю на ведьминой полянке. Лунные крапины мне покажут всю правду.

Стоя в стороне, я раздумывал, не пора ли спасаться бегством, пока адская птица не указала атаману на меня, как на предателя. Мне бы представилась возможность улизнуть, если бы Демьян отправился спать в уединенные покои, но я не заметил усталости на его искаженном гневом лице.

Отпущенная на свободу Шенигла встрепенулась, расправляя помятые перья.

— Хоть ты, Игнатьич, не усомнился в моей добросовестной службе, — она скользнула по мне рассеянным взглядом.

Мою тайну скрывал оберег, и я успокоил себя надеждой на то, что он укроет меня от гадания адской птицы. Способа усмирить совесть не нашлось. Я себя ненавидел за гибель сородичей, и даже спасение людей меня не сказать, чтобы сильно радовало.

Да, хорошо, что городок уцелел. Но спасти его я должен был не такой ценой. Тяжелее всего было вспоминать, как я выбрал Полину и пожертвовал Нюшей. Что дает мне эта жертва? Открывает гладкий путь в Седьмой Отдел. А если я не намерен следовать по этому пути? Если он не для меня проторен?

Обеспокоенный моим унынием Демьян увел меня в лес. Мы выбрали самую легкую и удобную для скоростных движений одежду. Я был удивлен тому, что атаман умеет самостоятельно добывать пищу. Прежде он не снисходил до грязной работы. Но теперь он задался целью помочь мне забыть о Нюше и подготовить меня к визиту охотников и оборотней в нашу нору. Этой ночью мы с ним нарушили целый ряд ограничений.

Мы вместе охотились, затем устраивали поединки то на мечах, то врукопашную, совершенно изматывая друг друга, и отправлялись за новыми жертвами для пополнения сил. Демьян не щадил меня в учебном бою.

Во время кормежки мне тоже приходилось перебарывать свою волю. Демьян заставлял меня пить кровь до тех пор, пока от переедания не становилось плохо. Я еще управлялся с болотной косулей, когда он притащил пещерного гоблина и, кинув его мне, заявил:

— Слушай меня, Тишка. Худого совета не дам. Человекам забыть о бедах и невзгодах помогает вино. А упыри заливают горести кровью. Вино веселит человека, но убавляет их разум, а кровь услаждает душу упыря и нисколе не вредит уму.

После еды он вовлекал меня в новое сражение. Учил драться при переполненном желудке. У вампиров есть интересная особенность. Если мы ранены или переутомлены, выпитая кровь без остатка расходуется на восстановление организма, а остальная часть усваивается в обычной последовательности. Но прежде чем Демьян доводил меня до критической усталости, мучился я долго.

Атаман неизменно выигрывал поединки. Мои отчаянные старания не помогли изменить ситуацию в свою пользу. Против его опыта и мощи я был бессилен. Ни разу не удалось мне уложить атамана на лопатки и куснуть за шею.

— Хорош! — отпустив мой кадык из тисков своих влажных челюстей, атаман не то восхитился моей выносливостью, не то решил закончить испытания.