Светлана Тулина - Страшные сказки для дочерей киммерийца

Впрочем, перед воротами тоже иногда происходило что-нибудь интересное. Вот, например, как сейчас, когда ослепительно красивая женщина неторопливым уверенным аллюром подъехала по пыльной дороге к самым створкам и остановила гнедую кобылу в паре шагов от сразу как-то вдруг подтянувшегося стражника…

Она о чём-то его спросила. Стражник отчаянно замотал головой, на лице его была написана откровенная мука. Лицо красавицы же выражало лишь весёлое недоумение. Атенаис изо всех сил напрягла слух и почти высунулась из окна.

— Ты хочешь мне сказать, что не пропустишь меня? — переспросила красавица с непередаваемой интонацией. — Ты — МЕНЯ?!

Она рассмеялась безумно прекрасным переливчатым смехом, словно высказанное ею предположение было на редкость удачной шуткой, и легонько шлёпнула гнедую по крупу изящной ручкой кожаной плетки. Кобыла уверенно пошла вперёд, грудью оттеснив попытавшегося встать на пути стражника. Стражник стоял, безвольно опустив руки вдоль тела, и смотрел вслед женщине с непонятной тоской. Красавица же продолжала смеяться, глядя, как к воротам сбегаются прочие охранники — все шестеро. Вообще-то, их была полная двойная рука, но остальные в данный момент спали на лавках у задней стены крепости, и их храп служил Атенаис ещё одной причиной для раздражения.

Всадница была не просто красива, нет — она была ослепительна. Стражники выбегали ей навстречу, грозные, схватившиеся за оружие — и замирали, опуская руки, как тот, самый первый, ещё в воротах. Словно сражённые наповал — Атенаис могла бы, пожалуй, в это поверить, настолько незнакомка была хороша.

Сидела прекрасная наездница на своей гнедой по-женски, боком. Атенаис не видела, чтобы шемитки так ездили. Впрочем, немного подумав, она поняла, что вообще не видела шемитских женщин верхом — те, похоже, перемещались исключительно в паланкинах и повозках. Но эта красавица держалась в седле уверенно, и неудобная поза, похоже, ничуть ей не мешала. Впрочем, представить что-то, что могло бы помешать такой женщине, Атенаис не смогла бы — при всём богатстве своего воображения.

Меж тем прекрасная незнакомка легко соскочила с коня, небрежно бросив поводья одному из стражников — тот так и остался стоять, судорожно сжимая в руках кожаные ремешки. Одета она была в узкую серебристую столу, облипающую точёную фигурку, словно змеиная кожа, но при этом почему-то ничуть не стеснявшую изящной лёгкости движений. Её уложенные в высокую причёску волосы были безупречны и сияли тем почти чёрным светом с лёгким красноватым отливом, который приобретают после особой обработки и закалки только самые лучшие клинки из благородной бронзы. Не смотря на послеполуденную жару и проделанный путь, на одежде красавицы не было пятен пота или грязи. Судя по тому, как блестели на солнце её волосы, дорожная пыль не оставила следов и на них.

Атенаис беззвучно застонала и отпрянула от окна, спрятавшись в полутьме внутренней комнаты. Эта женщина была идеалом. Именно такой представляла себя в мечтах сама Атенаис — не сейчас, конечно, а через некоторое (будем надеяться, не такое уж большое!) количество зим, когда даже такие грубые старики, как Закарис, называя её прекрасной госпожой, перестанут вечно добавлять отвратительную приставку «маленькая».

Встретив эту женщину через несколько зим, она бы, пожалуй, её возненавидела. Сейчас же она её обожала. И безмерно страдала оттого, что придётся предстать перед подобной безупречной красавицей в виде дурно пахнущей и грязной оборванки. Будь у Атенаис выбор — она бы предпочла немедленно провалиться сквозь земляной пол. Но выбора не было — прекрасная незнакомка неотвратимо приближалась, идя через двор прямо к двери крепости. Один из самых молодых стражников дёрнулся было ей наперерез, но более старший товарищ торопливо схватил его за плечо и что-то горячо зашептал на ухо, время от времени боязливо косясь в сторону красавицы. На лице молодого стражника постепенно стало проступать то же самое ошарашенное выражение, что и у прочих охранников.

Ещё один стражник метнулся вперёд, но его почему-то никто не одёрнул. И буквально через миг Атенаис поняла — почему. Он вовсе не собирался останавливать прекрасную незнакомку. Он просто распахнул перед нею дверь крепости, склонившись в низком поклоне.

Лёгкие шаги прошелестели по деревянным ступеням. Прекрасный голос проворковал чуть насмешливо:

— Благодарю. Ты понятливый мальчик.

Светлый проём на миг перекрыла изящная тень — и вот уже бронзововолосая красавица в серебристой столе стоит на пороге, с весёлым недоумением рассматривая замершую в тёмном углу и потерявшую дар речи от восхищения Атенаис.

— Добрый день! — её голос был подобен голосу флейты, от него точно так же сладко замирало в груди и обрывалось сердце, а колени делались слабыми, словно у новорождённого ягнёнка. — Я — Нийнгааль, сестра военачальника Асгалуна Закариса. А кто ты, юная красавица?..

Правитель Анакии давал полцентурии обученных пикинеров — правда, с некоторыми оговорками. Воины будут предоставлены через два дня, с полным вооружением, но обеспечение их вьючными лошадьми и провиантом на время похода экономный правитель предоставил каптенармусу объединённой армии. Подчиняться же анакиевские пикинеры будут только своему непосредственному военачальнику, который сам уже станет решать, выполнять ли его отряду полученное от общеармейского руководства задание.

Конан, постепенно темнея лицом, выслушал наглые речи гонца молча. Гонец был не виноват — передавая послание, он бледнел и трясся, словно в одномоментье стал жертвой моровой болотной трясовицы. Не свои слова произносил он — и слишком хорошо знал, какие неприятности порою случаются с гонцами, принёсшими скверные новости. То, что явился он в замок, а не сбежал, говорило о недюжинной храбрости, а чужую храбрость Конан уважал. А вот зарвавшегося купчишку, по какому-то недоразумению вообразившего себя королём вольной Анакии, следовало осадить, и немедленно. Чтобы другим неповадно было.

Сэкономить он решил? На чужом хребте в гости к солнцеликому съездить? Что ж, для некоторых шелест пергамента понятнее звонких приказов благородной стали. Как раз для таких ещё днём он, воспользовавшись помощью благородного Сая и совсем неблагородно проспорив с ним пару колоколов до хрипоты над деталями — видит Митра, этот въедливый юнец порою больше напоминал вцепившегося в жертву клеща, чем сокола! — и приготовил несколько документов.

— Хорошо, — сказал он, стараясь, чтобы голос был не так сильно похож на сдавленное рычание. — Ты славно потрудился сегодня. Пойдёшь на кухню, пусть тебя там накормят. Но не наедайся до отвала — тебе ещё скакать обратно. Свежую лошадь тебе дадут. Ответ же короля Закариса и короля Конана будет таким…