Далия Трускиновская - Нереал

— Ты о чем это, родной?. — насторожился спасенный нами Башарин.

— Ни о чем, спятил окончательно! — объяснил Васька. — Понял. В другой раз посидишь на подоконнике. Итак... Валентин! Ты здешнюю географию хорошо знаешь? Электромеханический — далеко?

— Ну... Вон там за углом — забор начинается. Так это его забор.

— А до проходной — пилить и пилить?

— Ну..

Автобусная остановка была как раз напротив проходной. Вася здраво рассудил, что там в это время должно быть немало народу — заканчивается вторая смена, а электромеханический — заводище будь здоров. В толпе маги нам ничего плохого не сделают — и мы преспокойно уедем автобусом.

Мы быстро шли к проходной по Калиновской, а автобус ходил по параллельной улице Сергея Белухина — знать бы еще, кто это такой... Между двумя этими десятикилометровыми улицами было немерено переулочков, прорубленных через каждые полсотни метров. Нам годился любой. Мы шли, и шли, и шли, даже не переговариваясь, потому что хотели идти как можно быстрее. Вот-вот должен был объявиться переулок, вот-вот ноги сами должны были повернуть под углом девяносто градусов, однако не поворачивали...

— Вась! Мы идем и идем — а квартал все не кончается и не кончается! — вдруг заметил я. — Где мы, Вася?!

— К стенке! — приказал он, и мы прижались все трое к темно-серому дому и одновременно, как по команде, подняли глаза вверх.

— Во, блин, совсем стемнело, — заметил Башарин.

— Ага... — согласился Вася. И повернул голову налево.

— Ребята... — растерянно сообщил он. — Мы проскочили поворот!

Как будто поворот был один...

— И мы его основательно проскочили! — осознал ситуацию Башарин.

— Как это могло получиться?

— Водит! — коротко объяснил Башарин. — Такое в лесу бывает, я с мужиками на рыбалку ездил, они рассказывали. Вроде идти от большака тропой к берегу — пять минут, а полчаса водит, и к тому же месту возвращаешься. Слушайте, ребята, тут что-то здорово не так... Я...

Он начал было, но замолчал.

Что-то приближалось. Длинная улица была пустынна — но что-то по ней приближалось! Мы все трое ощутили это.

Но не черная иномарка. А что-то живое, дышащее, внушающее ужас...

— Идем!, — приказал Вася, но мы не пошли, а побежали.

тот груз, который — не кантовать и при пожаре выносить в первую очередь. Со мной обращались, как с женщиной: один прокладывает ей дорогу, другой прикрывает ее тыл! В том, что Башарин без подпирания одолеет ворота, подлец Васька не сомневался!

Я протянул руку, Башарин взял меня за бока, вроде как в балете берут за талию балерину, и попытался поднять, а Васька в это самое время тянул. Вдруг ворота, по которым я уже пополз грудью и животом, поехали! Мы с Башариным провалились во тьму!..

— ............!!! — воскликнул Башарин.

— Тихо ты, идиот! — приказал сверху Вася.

Я кое-как вывернул голову — и, доложу я вам, довольно трудно двигаться, когда на тебе лежит мощная туша Башарина. Тем более — он оказался у меня на спине и барахтался, желая подняться грациозно, а не скатываться с меня в грязь.

Я увидел Васькин силуэт — корявенький, надо сказать, скорченный силуэт, оседлавший створку ворот и меланхолически разъезжающий туда-сюда.

Через минуту мы поняли, что, кроме незапертых железных ворот, от забора более не осталось ничего. И если бы мы, пренебрегая секундной болью и царапинами, ломанулись через боярышник в любом месте, то оказались бы в казарменном дворе, не устраивая кроссов по пересеченной местности.

— Казарма, говоришь? — спросил, поднимаясь с меня, Башарин. — А я думал — предприятие. Там со стороны шоссе бетонная стена с колючей проволокой сверху

— А хрен его знает, что там было на самом деле, — отвечал, сползая с ворот, Вася. — Бодигарды на свой полигончик, как правило, через забор лазят. Где-то здесь... И с ненавистью посмотрел на железные ворота. Я поднялся, чувствуя себя не просто помятым, а даже пожеванным. После кросса — еще и Башариным сверху припечатали... Я — стандартной ориентации, никогда себя голубым не воображал, но тут вообразил — и понял, что теоретически все они должны ходить с переломанными ребрами.

— Туда, — Вася показал рукой на темный прямоугольник по ту сторону открытого пространства. — Бегом, по одному. Первый, пошел...

Башарин, не задавая вопросов, пригнулся и побежал. И сразу же растворился во мраке. Вася выждал минуты полторы и приказал:

— Второй, пошел.

— Я, что ли?

Он вздохнул. Он так вздохнул, что мне все стало ясно. А виноват я, что ли, что бабуля, когда мне было восемнадцать, где-то раздобыла три справки — о том, что я три раза подряд имел сотрясение и даже ушиб мозга? И когда заходила речь о том, что парню, мне то есть, надо бы пройти суровую жизненную школу, моя кроткая, ласковая, читающая наизусть стихи Ахматовой бабуля отвечала жестко, как прикованный к пулемету смертник:

— Через мой труп!

Впрочем, справок этих я в глаза не видывал, знал только, что где-то у бабули они есть, и поэтому военкомат ко мне не цепляется.

В общем, я — пошел.

Бегать скорчившись, да еще впотьмах — сомнительная радость. Того гляди — носом землю клюнешь. Я был безмерно благодарен Башарину — без него я проскочил бы этот закуток, это узкое и темное пространство между тесно стоящими зданиями, где можно спрятаться и перевести дух. Я так бы и чесал лбом вперед, безнадежно пытаясь разглядеть неровную землю под ногами, если бы он не втащил меня и не прислонил к стене.

Через минуту прибыл Вася.

— Надо бы в здание пробраться, — озабоченно сказал он. — Не исключено, что там койки уцелели, матрацы...

— Тоже верно, — согласился Башарин. Было темно, более чем темно, но я увидел в его глазах безмолвное обожание. Лидер оправдывал надежды! Сейчас лидер действительно уложит его, Башарина, в кроватку, а сам сбегает за хлебом и тушенкой к завтраку.

— Пошли, — Вася первым двинулся вдоль стены, ведя по ней рукой, и нашарил дверь, и дверь оказалась открыта...

Мы вошли — и сразу же замерли. Откуда-то в помещении истекал свет!

Людей здесь быть не могло!

— Бомжи? — шепотом спросил Башарин.

— Вот с ними и поужинаем, — отвечал Вася. — За десятку они нас пустят к огоньку.

Мы пошли на свет и наконец поняли, куда нас занесло. В давнопрошедшие — plusquamperfectum — времена здесь был клуб с кинозалом. Сейчас от зала остались только стены и подмостки, даже крыша — и та не уцелела.

— Хайтаран вудрак кылдык суару! — раздался грозный голос.

На высоте примерно человеческого роста возникла фигура, высокая и стремительная. Сразу сделалось чуточку светлее, и мы увидели, что фигура — в длинном плаще.

— Думбан сагардан кылдык! — провозгласил плащеносец, воздевая руки ввысь.

— Думбан вудрак! — ответил суровый голос, и навстречу вышел некий здоровенный бородатый доисторический муж с факелом и в сверкающей кольчуге.