Евгения Биткова - Гренадёры

— Простите, я безутешная родственница, и мне позарез нужно попасть на кладбище. Вы не знаете, как можно туда войти?

Мужчина критически посмотрел на «безутешную родню» в лице и морде меня с собакой. Ландышевая морда несла в себе куда больше скорби, чем моя сияющая физиономия с леденцом во рту. Но я надеялась, что все прокатит.

— На кладбище, значит, хотите попасть? Я тоже хочу. Я тут местный смотритель. Только, эх, зараза, ключ от ворот уронил в канализационную решетку. Начальство все никак новый не смастерит. Второй день без дела слоняюсь.

— И в какую же решетку вы его уронили?

— Да вы на ней стоите!

Я удивленно посмотрела себе под ноги. И правда, решетка.

— Знаете, приходите в другой раз. Может, начальство и пошевелится. Через недельку.

— А если кто помирать соберется?

— Подождет. Ему уже будет не к спеху, — пожал плечами мужчина, удаляясь вместе с метлой.

Действительно, куда спешить? Я нагнулась. На дне канализационной решетки помимо прелой листвы и прочего мусора блестел серебристый ключ. Я поскребла решетку ногтем. Хм, может, выломить ее, и дело с концом? Я могу, но как бы не пришли жалобы на порчу городского имущества, а если еще про это прознает Вальтер… Я сглотнула. Нет, лучше не рисковать. В задумчивости я вытащила леденец изо рта. Покрутила, осмотрев со всех сторон. Разноцветная спираль радугой переливалась в свете скудного солнца. Хм, а леденец-то длинный, может сработать. Конфета идеально прошла сквозь решетку. Чуть-чуть…

— Есть!

Ключ ловко приклеился к самому кончику. Главное, теперь его осторожно поднять. Поднятие оказалось намного труднее, несколько раз я чуть не уронила ключ обратно. Но вот долгожданная минута — он у меня в руках. Отодрав ключ, я внимательно посмотрела на леденец. Безусловно, я непривередливая, но не до такой степени.

— Ландыш, хочешь конфетку? — Пес оживился. Клацнув челюстью, он аккуратно стянул конфету с палочки, сразу же проглотив. — Жевать не пробовал? — критически поинтересовалась я, гладя собаку по голове. Ландыш лишь облизнулся. Помнится мне, собакам нельзя давать сладкое. Ладно, от одного леденца ничего не будет, особенно этому троглодиту.

Открыв ворота, мы очутились на территории кладбища. Я посмотрела из стороны в сторону. Вот нам и вторая задача: отыскать, где похоронен господин Соверен. Кладбище маленькое, и если мыслить логически (можно ведь, во всяком случае, попытаться?), семья Соверен как бы знатного рода, значит, у нее должен быть свой личный склеп. Отлично, будем искать склеп. Интересно, как он выглядит? Я пропетляла мимо надгробий. Говорят, если не можешь найти нужную тебе могилу, позови ее хозяина по имени, тогда она сразу отыщется. Попробовать, что ли.

— Господин Соверен! Господин Соверен! Ау! Отзовитесь! Ух! — Я споткнулась о торчащий из тропинки камень и бухнулась на землю. Моей неуклюжести нет предела. Равно как и глупости. Но дуракам везет. Я оторвала голову от земли. Перед моим носом расстилалась каменная дорожка с двух сторон обсаженная стройными осинками, печально шелестящими на ветру. Дорожка переходила в пару широких ступенек, ведущих к маленькому домику из серого камня. На вершине постройки сидела статуя ангела со скорбным выражением лица и почему-то держала в руках рубанок. Над входом в «домик» с железными прутьями была выгравирована надпись: «Склеп семьи Соверен». — Бинго! — радостно воскликнула я, быстро вскакивая на ноги и отряхивая испачкавшуюся рубашку. Надо же, сработало, да как быстро! Я мигом оказалась при входе в склеп. — Опять закрыто! У них что, день закрытых дверей? Честные люди пройти не могут!

На этот раз я решила не изгаляться. Осторожно раздвинув два прута до состояния прохождения между ними, я, втянув живот и поджав еще кое-что, просочилась внутрь склепа. Буду выходить — согну все на место.

Склеп, как ему и положено, встретил сыростью, запахом плесень и тлена. Я стала осторожно спускаться вниз, стараясь не поскользнуться на влажных ступенях. Спустившись и все же умудрившись упасть (нам не привыкать), я вошла в круглый зал, в стенах которого от пола до самого потолка торчали «ящики» с написанными на них буковками и циферками. Поглаживая пальцами дверки «ящиков» я в итоге нашла нужного мне Соверена. Призадумалась. Не знаю. Как-то неприлично вламываться без разрешения. «А ты постучи сначала», — ехидно посоветовал внутренний голос. Я постучала. Мне не ответили. «Молчанье — знак согласия», — решила я и потянула ручку. Бесшумно выкатился гроб, отполированный, блестящий, из рыжеватого дерева, с золотой табличкой и пятилистным цветком в центре. По бокам гроба шла витиеватая резьба в виде веток оливы. А оливы тут каким местом? Но кто-то очень постарался, делая такой гроб. На всякий случай я постучала и по крышке. Тишина. Набрав в легкие побольше воздуха и прикрыв рот и нос рукой, я решительным жестом откинула крышку и… замерла.

Не спорю, современная медицина способна творить чудеса. Чего стоит пластическая хирургия, превращающая захудалых кикимор в сногсшибательных красавиц; были бы деньги, а все остальное пришьем и отрежем. Надо заметить, конкуренция сильно ударила по заработной плате магов. Омолаживающие зелья и заклинания перестали пользоваться прежним бешеным спросом. Зачем тратиться на сомнительную жидкость в пузыречке, не гарантирующую тебе ожидаемого эффекта, если можно просто лечь на операционный стол? В случае неудачи хирурга и засудить намного легче. Мага еще поди отыщи. Говорят, операции по смене пола тоже перестали быть редкостью. До чего дошла наука. Порой жуть берет.

Отмерев, я еще раз посмотрела на надпись на «ящике». Может, я адресом ошиблась? Ан нет: «Эбон Соверен. Покойся с миром». Адрес тот. Я снова уставилась в гроб. Возможно, процесс разложения так подействовал на тело? Но оно довольно свеженькое, всего пару дней назад похороненное. Как ни крути, тело в гробу ну никак не может быть господином Совереном, наверное.

— Кхе-кхе. Господин Соверен, должна вам сказать, для своих шестидесяти вы выглядите просто отменно! — выдохнула я, глядя на миловидную блондинку в белоснежном кружевном платье. Девушке было не больше двадцати.

— Ну, как твой поход на кладбище? — радостно поинтересовалась Жюли с другого конца трубки.

— Можно сказать, очень плодотворно. Я под впечатлением. Под глубоким.

— Вот оно как. А как нос? Не болит?

— Нет, я уже про него забыла. — Я внезапно опомнилась: — Жюли, откуда ты знаешь про нос?

— Но он ведь у тебя есть, верно? Решила поинтересоваться его самочувствием, а то вдруг болит? Ладно, не будем о носах, даю братишку.

— Погоди… — запротестовала я, но трубку уже передали.

— Да, что там у тебя с носом? — озадаченно спросил Ким, слыша наш разговор.