Лайон Де Камп - Башня Занида [Авт.сборник]

— Фитцджеральд! Ра, ра, ра! Фитцджеральд! — заорал Хитафея.

Пьяный старшекурсник Йельского университета заблудился после посещения туалета и оказался на газоне перед трибунами Атлантика. Он долго бродил там спотыкаясь, пока не свалился на оркестрантов Атлантика.

Хитафея заметил, что все слишком поглощены игрой, и решил вмешаться. Он схватил студента за плечи и повернул лицом к себе. Увидев морду рептилии, йелец заверещал что-то невразумительное и попытался вырваться.

Это ему, естественно, не удалось. Ша’акфа посмотрел ему прямо в глаза, что-то прошипел и отпустил.

Йелец, вместо того чтобы убежать, сорвал с головы шляпу с голубым пером, потом снял пальто, пиджак, жилет и брюки. Прижав к груди, словно футбольный мяч, бутылку, он в одних трусах выскочил на поле.

Прежде чем смутьяна удалось увести, команда Йельского университета была оштрафована за появление на поле во время игры лишнего игрока. К счастью болельщики йельцев сидели слишком далеко и не видели встречи своего собрата с Хитафеей, иначе возникли бы серьезные беспорядки. Потом, догадавшись, что кто-то сыграл с ними злую шутку, они пришли в негодование, но было поздно. Игра закончилась 1: 2 в пользу Атлантика.

После игры Хитафея направился к своему почтовому ящику в административном корпусе. Вокруг топились возбужденные первокурсники, которым не терпелось поскорее узнать результаты голосования о принятии в различные братства. Все они почтительно расступились, услышав, как Хитафея мягко прошипел:

— Прошу прощения.

Взяв из ящика три маленьких белых конверта, Хитафея побежал в свою комнату в общежитии первокурсников. Там он застал своего товарища по комнате Фрэнка Ходиака. Тот рассматривал содержимое своего единственного конверта. Хитафея сел на кровать, свернув хвост, и вскрыл острым, как нож, когтем конверты.

— Фрэнк! — закричал он. — Меня приняли!

— Послушай, — ответил Фрэнк. — Что с тобой? Залил слюной вес ковер. Ты не заболел?

— Нет, я плачу.

— Что?

— Да, так плачут Ша’акфы.

— И почему же ты плачешь?

— От счастья, Не могу сдержать чувств.

— Прошу тебя, ради Бога, иди плачь над раковиной. Я смотрю, у тебя три конверта. Какое братство выберешь?

— «Йота-Гамма-Омикрон».

— Почему? Другие престижнее.

— Не имеет значения. Причины моего выбора лежат в сфере чувств.

— Только не говори мне, что такая хладнокровная рептилия, как ты, способна что-то чувствовать.

— Конечно. Все Ша’акфы чрезвычайно сентиментальны. Просто наши чувства не прочесть по нашим лицам.

— Ну ладно, — продолжал настаивать Фрэнк, — что же это за причины?

— Во-первых, — Хитафея начал загибать когтистые пальцы, — из-за Херба Ленджила. Он первый во всем городке стал относиться ко мне как к приятелю. Во-вторых, великий де Камара был членом этого общества, когда учился в Атлантике много лет назад.

— Кто такой Камара?

— Ты не знаешь? Господи, некоторые земляне считают себя образованными, а сами совершенно не знают собственной истории. Он был одним из великих пионеров космоса, основателем «Виагенс Интерпланетариас», первым землянином, ступившим на Озирис.

— И он был членом братства?

— Да. Именно де Камара привез с Озириса на Землю вставные зубы нашего Главного Инспектора Фицекаскха и передал их Атлантику, когда ему присвоили почетную степень. Перед сегодняшней игрой я зашел в музей и посмотрел на эти зубы. Я почувствовал чувственную близость с ними, близость с сеньором де Камара, хотя некоторые жители нашей планеты до сих пор считают, что он украл эти зубы.

На первом собрании кандидатов в братство Хитафея скромно сидел в кругу остальных соискателей, смотревших на него с некоторым отвращением и страхом. Объяснив обязанности потенциальных членов общества, Фитцджеральд и два других брата решили устроить себе несколько садистское развлечение. Они принесли пару деревянных лопаток, размером с ракетку для настольного тенниса, но значительно тяжелее и начали задавать кандидатам бессмысленные вопросы. Не ответивших на вопрос бойко били за невежество, ответивших на вопрос — за то, что они — первокурсники.

Время от времени Хитафея спрашивал:

— А меня кто-нибудь будет бить?

— А ты, Чудище, этого хочешь? — ответил вопросом на вопрос Фитцджеральд.

— Конечно! Это же часть испытаний. У меня сердце разорвется, если меня не отшлепают вместе с другими.

Братья озадаченно переглянулись. Брат Браун указал на длинный хвост Хитафеи:

— Да как, черт возьми? По чему тебя бить?

— По чему угодно! — разрешил Хитафея.

Брат Браун с недовольным видом размахнулся и ударил лопаткой по чешуйчатому бедру.

— Я даже ничего не почувствовал, — сказал Хитафея. — Вы специально меня жалеете. Я могу обидеться.

Брат Браун покачал головой:

— С таким же успехом можно стрелять в слона из пневматической винтовки.

Фитцджеральд сменил его и при первом же ударе сломал лопатку:

— Полагаю, мы можем считать тебя отшлепанным, Хитафея. Займемся делом.

Остальные кандидаты были рады избежать наказания. Братья почувствовали себя довольно глупо, и о побоях можно было забыть, по крайней мере, на время.

Старшие приказали кандидатам прибыть на следующий вечер на танцы по случаю Дня благодарения, чтобы разносить напитки и обслуживать гостей. Кроме того, на следующее собрание кандидатов каждый должен был притащить по три кошки.

Хитафея пришел на вечер на час раньше назначенного срока, в бабочке на чешуйчатой шее по столь торжественному случаю. Джон Фитцджеральд, естественно, пришел с Элис Холм. Херб Ленджил пришел один и бесцельно бродил по залу, пытаясь скрыть под маской равнодушия тот факт, что с удовольствием сам пригласил бы Элис на танец. Когда Хитафея торжественно вошел в зал с подносом в лапах, одна девушка, не учившаяся в Атлантике и никогда его прежде не видевшая, едва не упала в обморок. Элис Холм, поборов отвращение, спросила:

— Хитафея, ты танцуешь?

— Увы, мисс Холм, я не могу.

— О, я уверена, ты божественно танцуешь.

— Не совсем так. Дома на Озирисе я всегда танцую на празднике плодородия вместе с остальными. Посмотрите на мой хвост. Боюсь, мне будет мало всего этого зала. Вы не представляете, как неудобно жить с хвостом в мире, где остальные жители не имеют хвостов. Каждый раз, когда я прохожу сквозь вращающиеся двери…

— Потанцуем, Элис, — прервал его Фитцджеральд. — А ты, Чудище, принимайся за работу.

— Джон, неужели ты приревновал меня к этому бедняге! Мне он так нравится!

— Я ревную тебя к скользкой змее? Ха! — Фитцджеральд подхватил Элис, и они закружились в танце.

На следующую встречу все кандидаты, как и было приказано, принесли по три отчаянно мяукающих кошки, в поисках которых они вынуждены были облазить все близлежащие аллеи, дома друзей и городскую свалку.