Серж Неграш - Талисман

Ликенион убедили не столько его слова, сколько собственное чутье. Да, здесь ей ловить нечего. Если же на кого-то, как на проводника к сокровищам Черных Королевств, ей и следовало ставить, то на Нику. И Ликенион намеревалась за нее держаться, цепляться ногтями, зубами, чем угодно и как угодно, не останавливаясь ни перед какими сложностями. А ныне эта самая Ника считала, что она, Ликенион, хотела ее убить с помощью Огдена. Если только не врала, конечно. Но степень искренности Ники она определить не могла. Похоже все так, как та преподносила, но Ликенион и сама была настолько искушенной в изощренной лжи, что осознавала: любая женщина легко обведет вокруг пальца кого угодно, если поставит перед собой такую задачу. Мужчины куда примитивнее…

«Как выяснить, причастна Ника к побегу Огдена или действительно стала лишь его орудием?!» — мучилась сомнениями супруга Туорга.

— Ладно, — сдалась она. — Я скажу тебе кое-что. Этот русский — особенный. Он умеет дарить наслаждение, насылая колдовской морок. Я поделилась с тобой лучшим из всего, чем владею. Но я и помыслить не могла, что он использует тебя для своего побега! Ведь это ты выломала решетку, подчинившись его приказу.

— Ты шутишь?! Я, женщина, выломала решетку? Почему же он сам этого не сделал, если такое вообще под силу человеку? Все-таки он мужчина, насколько я успела оценить!

— Он не мог к ней прикоснуться. Его удерживало… э… скажем так, заклятие.

Ника задумалась, сосредоточенно закусив нижнюю губу.

— Не принимается, — изрекла она. — Обладая способностями подчинять людей себе, почему он не заставил тебя его отпустить? Я, что, более легкая добыча?..

— Я забыла предупредить тебя, чтобы ты ни в коем случае не смотрела ему в глаза. Именно его взгляд воздействует так необычно.

— Забыла, вот как… Торопилась избавиться от меня и запрыгнуть в постель к Эльберу.

— С Тигром я жаждала лишь объясниться! Я не собиралась обманывать тебя! Мы потолковали, и я ушла. И все.

— Что ж, я почти готова тебе снова поверить. Разбирайся сама со своим беглым рабом, я не стану в это вмешиваться. И вот еще что: мне нужны деньги. Много. Я намерена вернуться в Королевства. Средства для этого понадобятся немалые, не считая десятка полностью оснащенных кораблей…

— Все, что у меня есть, — глаза Ликенион расширились и потемнели от жадности, — и все свое влияние я готова с радостью употребить на то, чтобы помочь тебе осуществить эту превосходную затею!

Нику словно обдало ледяным вихрем, так, что захотелось обхватить себя руками за плечи. Нике довелось изведать два вида наиболее крепких объятий: в пылу неистовой страсти и в яростной, не на жизнь, а на смерть, рукопашной схватке, хотя, положа руку на сердце, стоило признать, что со вторым вариантом ей приходилось сталкиваться куда чаще. Сейчас она почти физически ощутила, как Ликенион старается поймать ее в подобный захват. За лицемерными словами о доверии и готовности помочь звучало почти неприкрытое желание стиснуть покрепче удавьи кольца, безжалостно ломая своей предполагаемой жертве кости и выдавливая из нее жизнь каплю за каплей.

Хм, Нике частенько доводилось принимать подобные вызовы.

— Ладно, договорились? Я не суюсь в твои дела, ты не портишь мои отношения с Эльбером, а наши совместные действия направлены на то, чтобы добраться до сокровищ Города? — подвела она итог.

Ликенион медленно кивнула.

Наделенный множеством недоступных живым способностей, Огден все же обладал и некоторыми слабостями, связанными с его особенным положением в мире. Так, например, он был не в состоянии переступить без приглашения чужой порог, а потому терпеливо ждал, пока кто-либо из обитателей особняка откроет ему дверь и позволит войти внутрь.

Эльбер невольно содрогнулся от отвращения при виде ночного гостя, о существовании которого слышал от Ники, но все же не представлял себе, что тот настолько омерзителен: бледное лицо с ярко-красными губами, неестественный блеск холодных, светло-голубых, точно две нерастаявшие льдинки, глаз… Если бы Огден даже был уродлив, но уродлив по-человечески, это производило бы менее отталкивающее впечатление. Эльбер сразу почувствовал, что перед ним тварь, некая по-настоящему чуждая сущность, внешняя оболочка которой отнюдь не скрывала истинной инфернальной природы создания Тьмы.

Англичанин встал между Никой и чудовищем.

— Пустите? — осведомился Огден довольно учтиво и при этом, о ужас, улыбнулся, точно оскалился, что придало его облику еще более отталкивающий вид.

— Нет, — решительно возразил, сжимая пальцы в кулаки, Белый Воин.

— Конечно же, — одновременно с ним произнесла Ника.

Этого было довольно, чтобы сила, удерживающая Огдена снаружи, перестала воздействовать на него, и он переступил порог. На сопротивление Эльбера он не обратил внимания.

— Разве ты не видишь, что перед тобой? — возмутился англичанин, покосившись на Нику.

— В чем дело, Эльбер? Он нам ничего не сделал, нет причин отказывать человеку в гостеприимстве.

— Человеку?! Да что в нем человеческого?! Ты, что, ослепла? Он же только что убил и, о боги, съел кого-то! От него пахнет кровью! И не только пахнет, приглядись…

С очевидной правотой Эльбера трудно было спорить, но природное упрямство Ники взяло верх над здравым смыслом. В какой-то степени она сознавала, что несет ответственность за судьбу Огдена и уж точно не может забыть о нем, прогнать прочь. Хотя, по большому счету, его присутствие радости ей отнюдь не доставляло.

— Хищник не рожден питаться травой, — заявила она. — И ты не знаешь всех обстоятельств. Что если на него напали, и он защищался? Мне тоже приходилось в похожих случаях убивать.

— И съедать останки противника, чтобы добро зря не пропадало? Это что-то новенькое, Бара, прежде я за тобой таких наклонностей не замечал.

— Огден, — несмотря на то, что она так решительно бросилась защищать русского перед Эльбером, Ника все же старалась не всматриваться в лицо вампира слишком пристально, опасаясь, что в противном случае ей будет сложно побороть тошноту, — если ты смоешь кровь, то станешь выглядеть… э-э… привлекательнее.

Эльбер, недоумевая, развел руками.

— Мнится мне, что в мире гораздо меньше случайностей, чем мы привыкли полагать. И наша встреча с Огденом имеет какой-то важный смысл, вероятно, пока скрытый от нас всех, — постаралась объяснить свои действия Ника.

Как бы ей хотелось испытывать хоть сотую долю уверенности в том, в чем она пыталась убедить Эльбера! Впрочем, когда спустя пару минут Огден снова предстал перед ними, он более походил на человека, а не на нежить.

— Я полакомился кровью чьего-то слуги, подвернувшегося мне по пути, но оставил его в живых, — сообщил он спокойно, словно только и ждал, когда Эльбер и Ника прекратят свой спор. — Такова моя природа, — теперь Огден, не отрываясь и не мигая, точно рептилия, взирал на Эльбера, словно в этот момент присутствие Ники не имело для него никакого значения, — разве люди не убивают и ради удовлетворения куда менее значительных потребностей, чем голод и жажда? Например, во имя денег, власти и даже для развлечения, стремясь развеять скуку? Вы делаете это везде и всюду; ты заметил кровь на моем липе, и она ужаснула тебя — но ты же пожимал в своей жизни множество рук, что в крови выше, чем по локоть, только не видна столь отчетливо. Кто дал тебе право судить меня? Ты, гладиатор, испытывал восторг, вонзая меч на арене в грудь противника. Не ты ли затем охотно принимал почести, положенные победителю, и считал их заслуженными? При этом никто силой или под страхом смерти либо бесчестья не заставлял тебя сражаться и отнимать чужую жизнь! От тебя самого пахнет кровью и злобой, зачастую менее оправданной, чем моя.