Игорь Носовский - Ясеневое поле

Тэрион Левард подкинул полено в печь и огонь снова ожил. Убранство в горнице было мрачным и обыденным, под стать ее хозяину. На стене лик Единого, шкаф с сотней различных книг, два окна и большой письменный стол. Первый советник князя Онора Легилля — высокий, худощавый, с резким лицом, на щеках которого проступала густая черная щетина, прохаживался вдоль комнаты. Худородный простолюдин, выбившийся на верхушку власти благодаря своей жесткости и уму. Облаченный в серый дублет из кабаньей кожи, подпоясанный добротным ремнем, этот человек внушал неприязнь присутствующим. Дядя Турин сидел в одном из кресел, почесывая усы и заметно волнуясь. Подле него расположился Альвер, в недоумении поглядывающий то на Быка, то на остальных. Граф Лори Таэрон с двумя сыновьями сидел на противоположном конце комнаты.

Огонь в камине потрескивал, пожирая свежее полено и заглушая звуки улицы. За окном заморосил дождь. Вот и настоящая осень пришла с первыми днями месяца Преддверия. Скоро сточные канавы Ясеневого Города наполнятся водой, Грязный тракт станет непригодным для путешествий, а порт в Сосновой Гавани закроется до весны.

— Прискорбно осознавать, что человек — существо не благодарное, — заключил Тэрион Левард своим шелестящим голосом и посмотрел на Лори Таэрона. Взгляд его холодных серых глаз пронзал насквозь. — Шестьсот лет назад, когда у власти в Эшторне встал малолетний князь Тиобальд Легилль, княжеством по сути правила его мачеха. Жесткая была женщина, властная, но роду не благородного. У нее были глаза в каждом графстве, она полностью держала ситуацию под контролем многим правителям на зависть. Бывало, дворяне совершали попытки к мятежу, дабы свергнуть эту женщину, контролирующую малолетнего князя, но ни одна из них не увенчалась успехом. Он воспитала Тиобальда сильным и справедливым правителем, за что он, когда достиг шестнадцати лет, даровал ей земли к северу от Ясеневого Города. Так было основано графство Корнэйл и его столица — Сосновая Гавань, а родовой замок дома Легилль с тех пор носит имя Тиобальдова Мачеха.

— Я знаю историю своего дома, господин Левард, — сжимая пальцы на левой руке, проговорил граф Лори Таэрон — напряженный и понурый. — Однако мне невдомек, к чему вы клоните?

— Ваш род, граф Таэрон, целиком и полностью обязан дому Легилль, — заключил первый советник. — Вам был дарован титул, власть и земли. У вас в вассалах ходят четыре барона, Сосновая Гавань — это лучший порт Эшторна. Времена нынче мирные и впереди у нас лишь процветание. Так ответьте же мне, ваше высокородие, чем заслужил князь Онор ваше отношение к нему? Ради чего вы привели к стенам Ясеневого Города армию? Чего вы добиваетесь?

— Справедливости, — не мешкая ответил граф. Оправдываться он и не собирался. — Пока у власти стоит распутник и транжира, пока жирный князь позорит Эшторн и пропивает его могущество, я не могу найти себе место среди его вассалов.

Тэрион Левард глубоко вздохнул.

— Вы все верите, что Онор Легилль — полный дурак и неумеха. Вы считаете, что он окружил себя недальновидными простолюдинами, загоняющими княжество в бездну. Но вы ошибаетесь. О мятеже нам стало известно уже с самого начала турнира. Мой помощник — Шато, создал в Ясеневом Городе целую сеть соглядатаев, которая обеспечивала его самой последней информацией. Все, что говорилось в трактирах, борделях и в шатрах знатных лиц, все это попадало ко мне на стол в виде доносов. Я прекрасно знаю, что зачинщиком был Торр Бертиран, и я знаю, что его младший брат, а ныне граф Рэйнэбора, не поддержал вашу идею. Я осведомлен, что Виллиан Дортур, как только баланс сил сместился, отбыл в Гранпайл. Это грамотные люди. Я не виню их за то, что в сердцах их вспыхнуло мятежное пламя. Главное, что оно вовремя было погашено.

Тэрион Левард смерил взглядом Турина Эмельгема.

— Давеча мы получили письмо из Тиринбора, — сказал он, обращаясь к Быку. — Граф Эстор Эмельгем жалеет, что не смог прибыть в Ясеневый Город для присяги новому князю. Он пишет, что готов служить ему своим мечом и пером. Что же касается вас, барон Турин…

Первый советник присел к себе за стол и взял в руки пергамент.

— Какую позицию разделяете лично вы?

Наступило молчание. Лори Таэрон оглядывал Быка, но тот лишь молчал, размышляя. Наконец, он сказал:

— Я лишь могу поддержать слова своего брата. Он — первое лицо в Тиринборе и я лишь его верный сподвижник. Я корю себя только за то, что знал о мятеже, но ничего не сказал. Однако я никогда не поднял бы меч на законного владетеля Эшторна.

В тишине комнаты было слышно как скрипнули зубы Лори Таэрона. Старший сын графа — Бристар Таэрон вскочил с места, обхватив рукоять своего кинжала, прикрепленного к поясу. Однако отец усмирил сына, взяв его за плечо и усадив обратно в кресло.

— Вы — гнусный предатель, барон Турин! — вспылил Бристар Таэрон. — Вы клялись в верности, говорили от имени Тиринбора! Поддерживали все наши начинания.

— Это — ложь, — привстал Бык. — За поклеп я вызову вас на дуэль. Никогда из моих уст не звучали подобные слова.

Тэрион Левард с интересом наблюдал за ссорой, однако вмешиваться не спешил. Тут в разговор вступил Альвер Эмельгем.

— Ложь, дядя, это — твои слова, — его мальчишеский голос прозвучал будто бас настоящего графа. — Я лично слышал, как ты божился, что выступишь на стороне мятежных графов. Ты принимал решения за моего отца, хотя он приказал не вмешиваться в дела княжества. А теперь ты переметнулся и пытаешься очистить свое имя.

— Мальчишка не ведает, что говорит, — пожав плечами, проговорил Турин Эмельгем. — Он еще слишком молод…

— Я будущий граф Тиринбора, — прервал Быка Альвер и тот умолк. — И я вовсе не мальчишка, а виконт Альвер Эмельгем, сын Эстора Эмельгема, внук Торвина Эмельгема, который сделал наш дом знатным. Да, мне всего шесть лет, но мне кажется иногда, что во мне больше чести, чем в тебе, дядя.

— За свои слова будешь отвечать перед отцом, — сжимая кулаки, проговорил дядя Турин. — Я позабочусь, чтобы розги выбили из тебя всю дурь!

— И отвечу за каждое из сказанного, — гордо вскинув подбородок, проговорил маленький виконт. — А вот сможешь ли ответить ты?

Щеки Турина Эмельгема наполнились багрянцем. Его распирало от негодования и от дерзости Альвера.

— Побойтесь громких слов, ваше благородие, — вставил Тэрион Левард. — Когда-то вы будете присягать этому мальчику на верность.

Больше барон Турин не проронил ни слова. Он уселся в кресло и принялся судорожно поглаживать свои усы.

— Что же касается вас, граф Таэрон, — переведя взгляд на владетеля Корнэйла, проговорил Тэрион Левард. — Наш милостивый князь дает вам шанс на раскаяние. Присягните на верность Онору Легиллю и вам простят замысел в измене.