Елизавета Тьма - Господин Вечности

-- Ты уверен? -- повернулся ко мне отец.

Я прекрасно понял подтекст его вопроса. И сам посмотрел на дядю.

-- Мне понадобится Тень. -- Ильен тоже всё правильно понял.

-- У Кордана ар'Каэрта есть пара учеников, -- проговорил Шон. -- Любой из них будет рад стать настоящей Тенью тебе.

Ильен не ответил, пристально глядя в глаза одного из тех, кто лишил его крыльев.

-- Нет, -- тихо, но твёрдо ответил дядя. И добавил понятное нам всем слово: -- Одиннадцати...

-- Ван, Шон, проводите консорта в северную башню, -- холодно приказал папа. -- Остальные будут ждать решения Владык Мира, и выполнять полученные ранее приказы.

Арсен поднялся со своего места и тяжело произнёс:

-- Тень желает остаться с действовавшим до сего момента правителем. Я уже и так похоронил двух императоров, двух императриц и потерял двух наследников. Больше не хочу и не могу. Прости нас, если сможешь, Ильен. Мы совершили слишком много непростительных ошибок.

-- Воля твоя, Арсен, -- ледяному тону могли позавидовать айсберги. Только на дне зрачков потемневших глаз отражалась горечь пополам с обидой. Ильен никогда не сможет их простить. -- Отправляйся с Кайреаном, -- и родителя своего "папой" он больше никогда не назовёт.

Не могу сказать, что не понимаю родича.

Шон с Ваном повели двух покорно шагающих тёмных в тюрьму. Проходя мимо нас, Кайреан замедлил шаг и с такой мукой взглянул на своего сына, что даже я едва смог удержать каменную мину. Но Ильен и бровью не повёл, не удостоив родителя взглядом.

Папа, если б ты только знал, как я безмерно счастлив, что именно ты мой отец. И что мама у меня нормальная. Ну, то есть, примерно такая же нормальная, как всё семейство.

Когда мы трое вышли из тронного зала, я уже всерьёз прикидывал, как бы половчее упасть куда-нибудь в наименее пыльный угол, и сколько мне удастся там поспать.

-- Папа, -- я бессильно привалился к ближайшей опоре, оказавшейся отцовским плечом. -- Пойдём кого-нибудь съедим.

-- Может, "чего-нибудь"? -- сочувственно, но всё-таки с улыбкой спросил родитель.

-- Нет, пап, "кого-нибудь", -- уверенно откликнулся я, заставляя себя встать прямо. -- И прибейте меня кто-нибудь, пожалуйста...

-- Это мы всегда с удовольствием! -- как из ниоткуда появились вездесущие близнецы. -- Но мы предпочитаем здоровые и вменяемые жертвы. Поэтому мы тебя сначала покормим...

-- Какой ужас, -- убито произнёс я, и повис на плечах Маньяков, молча эти плечи подставивших.

Собрались мы только на следующий вечер. После допроса никто из нас не был способен даже говорить внятно. Нет, папа ещё более-менее держался, но я, оказавшись в той комнате, где мы вчера обменивались стратегически важными сведениями, с некоторым трудом одолел организованный двойняшками ужин, выпихал их с дивана и провалился то ли в сон, то ли в глубокий обморок...

Утром папа куда-то испарился, а без него мы с Ильеном решили ничего не делать. Я так вообще прикинулся обивкой дивана, лёжа с книгой в руках и периодически таская со стоящего рядом столика еду. Делать что-либо ещё я отказывался наотрез.

-- Ух ты, какой дружный читальный зал! -- папа стоял на пороге и ехидно скалился. Позади отца привалился к дверному косяку Шон.

Да, дружненько вышло... Ильен забрался в кресло с ногами, что-то читая, близнецы валялись на полу тоже с книжками, Ван сидел на подоконнике с учебным пособием по риторике. Я, конечно же, занимал самое выгодно лежачее место. И читал отнюдь не учебник, а интересную космофантастику. "Долгий восход на Энне" # Второй раз перечитываю в условиях жестокой информационной голодовки. И не надоедает.

# Евгений Гуляковский

-- Где вас обоих носило? -- поинтересовался я с дивана, не спеша закрыть книгу и демонстративно глядя на страницу.

-- Где надо, там и носило, -- хитро сощурился отец.

Ой-ой-ой! Я знаю эту ухмылку на папином лице! Ой, знаю! Паранойя меня сейчас сожрёт, а ж... индикатор неприятностей предупреждает, что они, неприятности, будут крупными!

Убрав книгу, сел, пристально взглянул и проникновенно спросил:

-- Ты что задумал, родитель?

-- Тебе понравится, -- пообещал папа.

-- Пап, тебе по части неожиданностей дедушку не переплюнуть, но ты каждый раз стараешься, -- проворчал я. -- Может обойдёмся без сюрпризов?

-- Но так же совершенно не интересно! -- воскликнул папа и улыбка на его лице стала широкой и довольной как никогда.

Интересно, насколько крупную гадость отец задумал?

Папа согнал с лица шкодливое выражение, задержал взгляд на Ильене. Дядя отложил книгу, поднялся. Папа повернулся к Шону:

-- Останься, сын.

Шон вздохнул тяжко, но согласился. Мы переглянулись с Ваном и отправились за отцом и дядей.

-- Вы уверенны? -- спросил нас отец.

-- Пап, ты об этом кого спрашиваешь? Нас с Ваном? Так мы, вроде бы, не новички в таких делах.

Отец только кивнул. Шон отвернулся, чтобы мы не увидели, как исказилось его лицо. Брат на самом деле жалеет нас обоих. И злится на себя за то, что не мог защитить и отгородить нас от пролитой крови в прошлом, а теперь уже поздно что-то менять.

-- Ирдес, Ван, -- позвал Данька и показал нам растопыренные пальцы. В тот же момент Манька едва заметным кивком указала на Шона, объясняя, почему они не с нами.

Мы ответили молчаливым согласием.

В северную башню поднимались в тишине.

Покои заключения, которые язык не поворачивался назвать казематами, для двух пленников оказались обставлены хоть несколько аскетично, но удобно. Обычный набор -- зал, кабинет, спальня, ванная комната. Обычная обстановка... Только решётки на окнах, чрезвычайно толстые стены и дверь, закрытая на наружный замок.

Пленники сидели в креслах под окном. Облачённые в церемониальные одежды Рыцарей. Те, что без доспехов. Ополовиненный бочонок вина возле стены. В комнату проникали закатные лучи, окрашивая деревянный пол и светлые стены в багрянец. Арсен не шелохнулся, когда мы вошли. Кайреан поднял голову. Усталое, постаревшее лицо. Бездонная пустота в глазах.

-- Почему не позвали палача? -- глухо спросил он.

-- Палач перед тобой, -- с ледяным спокойствием отозвался отец. -- Это семейное дело. Никто не имеет право казнить родичей Владык, кроме самих Владык. Являясь отцом моего брата ты -- часть моей семьи, выродок.

На последнем слове папа сорвался на рык. Впрочем, он быстро взял себя в руки. Мы с Ваном отступили за папину спину. Понадобимся -- перестанем изображать предметы интерьера.

Кайреан кивнул, прикрыв глаза. Произнёс медленно:

-- Я прошу пощады для моего друга. Для Арсена ар'Каэрта. У меня осталось ещё двое детей... они тир'Реаны. Арсен, я прошу тебя, только ты знаешь как их правильно воспитать и держать в узде безумие... Они ещё подростки... Литтории шестнадцать, Арейну только тринадцать.

Как же у тебя наглости на такое хватило?..