Александр Анфилатов - Изумрудная долина (СИ)

— Да! — он принял из рук Нироса бумагу с черновиком.

— Обратите внимание, Нур–ниса Клодоальд, — бесстрастно заметил Ярослав, — для легкости понимания под каждым словом языка индлингов стоит соответствующее слово или фраза языка Энолов.

После нескольких минут углубленного чтения принц раздражённого высказал свое мнение:

— В общих чертах понятно и разумно, но много ошибок, и почему так длинно? Разбирается каждая ситуация, оговариваются почти все возможные и нереальные случаи. Разве нельзя короче? Здесь целый список… Мне всё это придётся прочесть во время произнёсения клятвы.

— Нам обоим! — многозначительно уточнил Ярослав.

Принц Клодоальд недовольно помотал головой, вздохнул:

— Полный бред!

— Таковы наши традиции, — безнадёжно развел руками Ярослав, — однако согласитесь, все разумно и по существу.

— Согласен, разумно, но почему требуется столь подробно расписывать (разбирать) вопрос защиты чести Нур–ниса? Почему не сказать проще, берём на себя ответственность за сохранение чести Нур–ниса, а не обнародовать каждую из возможностей, в конце концов, это просто неприлично!

— Понимаю Ваше возмущение, но хочу заметить и обратить внимание на пункт девять в разделе «О защите чести и достоинства принцессы». Здесь разбирается порядок действия договорных сторон в случае, когда таковая будет утрачена добровольно, или достоинство оскорблено по согласию самой Нур–ниса. В случае общей фразы «Берем на себя ответственность…», ваша сторона может рассматривать оскорбление, как нарушение договора, но фактически, наша сторона будет невиновна в произошедшем. Этим пунктом удаляется возможный предлог для нарушения договора.

Принц сделал кислую мину, будто проглотил пилюлю:

— Хорошо, в этом случае можно согласиться, но вот говорится: «…сторона обязана оплачивать содержание Нур–ниса десять золотых долей в год». Невероятная наглость, сторона пленника оплачивает его содержание!

Ярослав терпеливо старался объяснить:

— Мы исходили из того факта, что после заключения договора и принесения клятвы Нур–ниса перестает быть пленником, а остается нашей гостьей на ближайшие семь лет. Как известно, гости сами оплачивают расходы совместно с хозяевами. Дело в том, что мы не в состоянии обеспечить Нур–нисе условия проживания, равные с Майорингом и Намгейлом. Только те, что будут возможны, значит, лучшее должна оплачивать ваша сторона, и десяти золотых достаточно для содержания охраны, дома, прислуги. Мы же можем обеспечить только комнатушку в крепости и одну из наших девушек.

— Всё едино, не могу согласиться! — твердо протестовал принц. — Кроме того, это ещё и большая сумма! Вы просто непомерно завышаете требования!

— Но ведь вам нужен крайншен?

— Нужен! — грустно согласился принц.

В течение нескольких последующих часов сумели согласовать весь текст, необходимый для клятвы и договора. Ярослав опасался, что предложение о главенстве текста индлингов вызовет непонимание со стороны Энолов, но это не вызвало серьёзных вопросов. Энолы больше придирались к объему уточнений, с их точки зрения бессмысленных и само собой разумеющихся, но в определенной степени здесь крылся подвох. Ярослав видел его и не давал возможности обмануть, как это случалось с местными. Энолам часто удавалось играть на безграмотности и непредусмотрительности людей, отчего те справедливо считали их обманщиками, не держащими слово.

В результате напряжённых переговоров удалось составить документ, который устроил обе стороны. Часть предложенного ранее была сокращена, кое‑что добавлено, и внесена масса поправок, без которых привести обе версии к единому пониманию было невозможно. Весь остаток дня ушёл на споры, переписывание по десятому разу и бесконечные переговоры один на один, когда из мегарона выгоняли всех лишних людей и Энолов.

К вечеру подошли вплотную к самому обряду. Сохраненный в прошлом дубок подле мегарона вполне удовлетворил Энолов. Крепкое, молодое дерево часто служило укрытием от солнца для тех, кто по каким‑то причинам был вынужден находится на площади под его жаркими лучами. С его ствола удалили часть коры величиной с ладонь, и как полагалось, в присутствии свидетелей принц Клодоальд произнёс клятву за себя и всех Энолов. Клятва оказалась, по их меркам, слишком длинной, но принц произнёс её слово в слово, не сокращая и не добавляя, чему свидетелем был ласу Нирос, знакомый с языком.

Со стороны людей текст договора прочел Ярослав как вождь и глава колонии. Немедленно по зачтении клятва считалась вошедшей в силу, и Энолам был передан сверток крайншена, а Миэле освобождена из плена прямо на площади и к ней приставлена охрана. Энола была свободна в пределах крепости и окрестностей, но не имела права покидать долину или сбегать от стражи.

Принц Клодоальд простился с сестрой и перед самой посадкой в лодку для отплытия перебросился с Ярославом парой слов. Разговор происходил, как и ранее, на пандусе, у ворот, никто не слышал их слов.

— Прощайте, Дхоу! — с некоторой грустью произнёс принц Клодоальд. — Надеюсь, в вашем сердце есть чувства благодарности в отношении моей сестры.

— Не сомневайтесь, я буду защищать Миэле как свою собственную и хотя не обещаю отсутствие опасностей, обстановочка у нас ещё та…, постараюсь сделать всё возможное. Думаю, её вынужденное пребывание у нас не растянется на семь долгих лет. Страсти улягутся, и Миэле вернется в родные леса. Во всяком случае, я буду содействовать скорейшему возвращению.

Принц благодарно поклонился, достал из‑за пазухи небольшой шитый узором мешочек:

— Здесь некоторое количество долей золота и несколько украшений, хочу передать их Вам на расходы по устройству достойного положения Нур–нисы. Здесь немного, но все, что я сумел собрать. Через несколько месяцев перешлю ещё. Это половина средств. Вторую я передал Миэле, но, возможно, она не сможет правильно распорядиться, моя сестра так непрактична в жизни.

— Не беспокойтесь, — успокоил Ярослав, — я присмотрю за ней!

— Благодарю, Дхоу! — принц вновь кивнул головой, сбежал с пандуса, прыгнул в шлюпку, и уже через десять минут корабль «Белокрылый Драгеон», поставив парус, правил в открытое море.

Внутри замка не имелось помещений, пригодных для достойного размещения принцессы, народ ютился под самодельными крышами, в комнатах, более похожих на хлев, чем на жилье. Часто животные располагались вместе с хозяевами или во дворе рядом с входом. Даже у самых лучших лошадей, таких как Хитрец и Казбек, не было собственных конюшен и обычных стойл. Все четвероногие Ярослава жили прямо во дворе, вместе с повозками, поросятами, стогами сена, очагами для приготовления пищи и ещё бог знает чем.