Александр Анфилатов - Зеркало мира (СИ)

— Кто–нибудь из твоих вновь прибывших домой просился? — неожиданно для Олега спросил Ярослав. — Ну или, на худой конец, недовольство проявлял?

— Как же без недовольных? — развёл руками тот. — Всё гладко не бывает.

— Общий список есть?

Олег достал листы, исписанные убористым почерком, передал другу. Ярослав окинул взглядом, вникая в содержимое.

— Думаю, если откинуть женщин, детей и тех, кто в возрасте, останется не так много. Сотни две, — заметил он.

— Есть те, кто никак не может быть крысой, — уточнил Олег. Это казаки и староверы. Все они друг другу приходятся родственниками. Маловероятно, чтобы в их ряды затесался посторонний.

— Согласен. Следует выделить тех, кто стоит особняком, кого вербовал не ты сам, а привели другие. Он не может быть хилым и слабым, на такое задание пошлют человека со стойким характером и крепкими мышцами, а таких, я думаю, среди новичков не так много. Если по этим критериям отбросить всех, кто предположительно не может быть засланцем, останется не так много. Человека…

— Три–четыре, — перебил Олег, указывая на конкретные фамилии. Я об этом уже думал, но прощупать — времени не хватало.

— Я щупать никого не буду, но присмотрюсь. Кстати, кто–нибудь из тех, кого ты сам предполагаешь, заговаривал о возвращении или хотя бы из его окружения или друзей.

Олег задумался на секунду.

— Нет. Возвращения желают люди, в основном, слабосильные, впечатлительные, которые тяготы переносят с трудом. Им помогать надо, а не проверять.

— Рано ещё. Засланец только через год попросится домой, когда его от ожидания клинить начнёт, а пока набраться терпения и ждать. Рано или поздно он мимо тебя не пройдёт, потому как ты — единственный путь назад. Вот тогда и возьмём.

— А если к Асмаилитам переметнётся, через них возвращаться задумает?

— Это, конечно, возможно, но лично я бы не рискнул. Это надо совсем отмороженным быть, чтобы волку в пасть лезть.

— Но крыса не знает…

Ярослав развёл руками.

— Что делать, в этом случае, пожалуй, и не уследишь. Придётся действовать в догон.

После долгих разговоров с Олегом Ярослав покинул крепость, намереваясь познакомиться с командирами новых переселенцев и заглянуть на верфь, где требовалось придать энтузиазма строителям. Две недели, отведённых самим Ярославом на подготовку экспедиции, казались совершенно недостаточны. Но если действительно желать выполнения задач, то следовало спешить. По пути нужно заглянуть домой, где его ждали.

Возвращаясь в городской дом, Ярослав обратил внимание на изменения, произошедшие в городе, который ещё недавно состоял из одних руин. Если не считать домов, восстанавливаемых Ярославом и другими крепкими семьями — Станислава, Силыча или, из аборигенов — Наростяшно. Остальные постройки, не то что лежали в первозданном виде, но разбирались на восстановление зданий, крепости, верфи или близлежащих поместий. С прибытием новых переселенцев картина изменилась, ближайшие к крепости постройки оказались все без исключения заняты. Люди, как муравьи, стремились быстрее обустроить жильё. На пустых в прошлом улицах образовалось оживлённое движение. Повозки, запряжённые лошадьми, или двухколесные арбы с быками, гурты крупного и мелкого скота, а то и просто толпы людей, направляющиеся по делу и без дела или перетаскивающие камень, везущие на повозках свежесрубленные бревна, инвентарь, или мешки с посадочным материалом, — всё пришло в движение. И даже старожилы, захваченные всеобщей турбулентностью прибытия новичков и довольные в прошлом одними поместьями да малой кельей в крепости, вдруг осознали, что могут остаться без жилья в городе. Пока не поздно стремились занять подходящие руины. Хаотический процесс — кто первый вселился, того и жилплощадь, вызывал трения. Поэтому Ярослава осаждало много просителей, считающих себя ущемлёнными или в ссоре с соседями. Ярослав вынужденно принимал до сих пор не свойственную роль судьи. Несвойственную по причине, что до сих пор необходимость в судье отсутствовала. Да и ссор, как таковых, не было, места хватало всем. Сейчас же всё поменялось. Старожилы оказывались в обиде по нерасторопности и предвзятом мнении, что им де всё и так принадлежит, а вновь прибывшие старались отхватить кусок пожирнее, не считаясь с мнением уже существующих общин. Потому Ярославу приходилось урезонивать и тех, и других.

Городской дом Ярослава к весне основательно восстановлен. На отделку затрачено много сил и труда. Причём Ярослав не стесняясь привлекал к работам не только своих, но и людей из других семей. На весну восстановлены перекрытия и покрыты черепицей крыши; комнаты оштукатурены, побелены; полы настланы и покрашены; установлены где требуется лестничные марши и сделаны галереи, непосредственно примыкающие к жилым помещениям. Над центральным двором возведена сплошная крыша со световыми колодцами, а небольшое помещение сродни мегарону, в котором имелись такой же очаг и трон, отделано росписью. Здесь Ярослав собирался принимать просителей.

Без всяких сомнений жить в городском доме гораздо удобнее, чем в тесных клетушках дворца–крепости. Второй этаж занимали многочисленные спальни и жилые помещения. На каждого приходилось по одной–две отдельных комнаты. После переезда сразу стало намного просторнее. Вещи, ранее громоздившиеся в крепости горами чуть ли не до потолка, теперь легко помещались в складских помещениях на первом этаже или дальней хозяйственной части, отчего комнаты и спальни выглядели пустыми. Никто ещё не успел обзавестись мебелью. Чаще люди даже из семьи Ярослава не имели её совсем, спали на полу, на набитом сеном матрасе. Редко положение скрашивали простые столы, лавки или сундуки. На первом этаже разместились: зал для приёмов, оружейные, склады для наиболее ценных вещей. Здесь же в передней, можно сказать, официальной части дома, размещалась школа, которую могли посещать все дети переселенцев–землян. Школа содержалась целиком за счёт семьи, а учителями определялись те, кто сам наилучшим образом знал предметы и способен преподавать.

Вглубь здания шли столовые, кухни, а на заднем дворе располагались помещения, для хранения продуктов с устроенными здесь горшками–хатумами. Далее хлев для скота, конюшни, сеновалы. Сюда переведена ботная мастерская, которой уже не находилось места в крепости. В небольшом помещении располагались ручные жернова для помола муки.

Особенностью дома стало устройство бани на русский манер, что среди переселенцев–землян стало не рядовым событием. До сих пор благодаря тёплому климату, народ использовал для мытья близлежащий ручей, ну или воду в ведре. Но окультурить процесс желали многие. Поэтому баня в доме Ярослава стала неким символом прогресса. Народ ходил узнать, как устроено с желанием сделать подобное или даже лучшее. Поднятая волна, на первый взгляд, обычного сооружения, естественным образом затронула туземцев. Те, кто постоянно жил в доме, и те, кто приходил, дивились не понимая причин мыться горячей водой, тем более многие и холодной не мылись.