Александр Анфилатов - Зеркало мира (СИ)

Вспомнив — слоны пугливы и сильно привязаны к седокам, спросил:

— Какую цену вы просите за хумму, обученного для войны?

— За этого — тридцать золотых, — отвечал Алия, начиная проявлять интерес к иноземцу.

— Я слышал, хумма очень любят своих седоков, а к чужим — агрессивны, каким образом Бикси привыкнет к новому хозяину?

— Это зависит от воспитания и характера животного. Многим требуется время для привыкания, для этого при хумме служит воспитатель. Если животное слишком привязалось к первому воспитателю, то часто воспитатель сопутствует ему всю жизнь, переходя от одного владельца к другому вместе с хумма, тем более многие воспитатели — рабы, и их продают вместе. Так Бикси продаётся вместе с воспитателем-рабом Мумаром.

— Не кажется ли вам, уважаемый Алия, что седло слишком громоздко для хуммы и с него воину не удобно вести бой? — спросил Ярослав, предполагал разговорить словоохотливого хозяина. Тот, видя интерес покупателя, а Ярослав выглядел состоятельным человеком, не отказал в любезности удовлетворить любопытство иноземца.

— Конечно сёдла не легки, и сражаться с них надо уметь, но в схватке главный боец Бикси, затем хумму и воспитывают приёмам боя.

— Наверное, это красиво…

— Да! — с энтузиазмом подхватил владелец животного, — Бикси бросается на врага, будь то пехотинец колесничий или другой хумма…

— Хумма сражаются между собой? — вскинул брови Ярослав.

— Ещё как… — уверенно заверил торговец, — хумма бьют врага бивнями, топчут ногами, напирают грудью, всячески стремятся победить, часто хумма, потеряв своего седока, сражаются в одиночку, чтобы отомстить за гибель господина или просто в порыве боевого азарта.

— Прекрасное животное! — воскликнул Ярослав.

— Самое прекрасное…

— И умное….

— Самое умное…

— То–то и плохо.

— Почему? — обиженно сдвинул брови Алия.

— Слишком умное и не пойдёт на сплошные ряды копий, оно слишком хорошо понимает: копья — смерть. Лошадь — намного глупее, но и её трудно приучить идти на верную смерть.

Владелец хуммы несколько смутился, потому отвечал после паузы.

— Все живые существа боятся смерти и хумма тоже, и человек. Зачем гнать хумма на копья. Хумма должен сражаться с хумма, колесничие — с колесничими, пешие воины — с пешими.

— Да, — с готовностью согласился Ярослав, — если у них будет выбор.

В эту ночь Ярослав оставался на борту Паллады вместе с охраной, Анютой, всё ещё больной Юлей и самым ценным грузом. Большая часть команды устраивалась на берегу, готовя помещение и размещая лошадей.

Утром, оставляя корабль на попечение Жигана, а Юлю — на Аню и Ноки, вместе с Анютой отправились в город на поиски академии Риналя. Появление Ярослава в таком месте требовало выглядеть соответствующе, то есть респектабельно, но без роскоши и соответствовать местной моде. Ярослав одел синюю тунику и в тон ей — штаны, перепоясался обычным мечём местного изготовления. Анюта также на время лишилась обычных для детей-землян камуфляжных брюк и куртки, поменяв на длиннополое светло-бежевое платье и головной убор местных рыбачек, в виде чепца. Анюте привычной к подвижному образу жизни наряд не нравился, но выбора не было, и, как следствие, испортилось настроение.

Найти академию не составило труда, хотя здание не соответствовало земным понятиям об учебных заведениях подобного ранга. Обычный особняк в центре города, в тихом районе состоятельных владельцев. Добротное, каменной кладки двухэтажное здание ничем не выделялось в общем рисунке улицы. Не было ни вывески, никаких бы то ни было особых элементов архитектурного убранства, указывающих на статус заведения. Всё очень строго, без излишеств, резные полуколонны обрамляли воротный проезд, ажурные решётки на окнах второго этажа. На первом по местной моде окна. Вместо них глухие ниши занимали барельефы на мифологические темы.

Ярослав и Анюта переглянулись, здание внушало некоторую неуверенность:

— Ну что, пойдём? — тихо спросил он.

И Анюта кивнула.

— Мы же решили.

— Потом не плачь и не просись домой… Неизвестно, чему и как здесь учат, — Ярослав пожал плечами, — конечно кто–нибудь из нас всё время будет рядом, но я вынужден уезжать и часто надолго. Тебе придётся оставаться одной. Подумай, стоит ли оно того.

— Но меня здесь научат быть волшебником…

— Ты этого хочешь?

— Да… Ольверо говорил: у меня способности.

— Но быть волшебником, это стать не таким, как все. Ты готова к этому?

Анюта пожала плечами:

— Не знаю. Кроме меня, некому.

— Да, но…

— У тебя ведь не получается…

Ярослав махнул рукой, мол не стоит и говорить.

— Значит, остаюсь только я.

Они поднялись по каменным ступеням парадного крыльца, и Ярослав толкнул высокую, резную деревянную дверь.

Оказалось не заперто? Створка поддалась и мягко растворилась. Не успел удивиться беспечности хозяев, как перед их с Анютой взором появился человек в белой тунике с недовольной физиономией, будто его оторвали от какого–то важного дела. Металлический ошейник говорил — перед ними раб-привратник, но тон слов и манера поведения оказались иными:

— Чего надо? — резко спросил он, уперев руки в бока.

Ярослав даже опешил от такого обращения, ни тебе обычных слов вежливости, ни поклонов, да ещё и от раба. «Вероятно, — думал он, — недолюбливают здесь простой народ, а каковы господа, таковы и рабы». В свою очередь Ярослав одет в простую синюю тунику, и привратник счёл его за моряка. Отвечая, он не рискнул повторять ритуал приветствия, наглый раб мог принять его подобострастие.

— У меня письмо к ректору академии, — спокойно, без эмоций ответил он.

— Отдай его мне, — протянул руку наглый раб. — Я сам передам архимагу.

Понимая — его уже дважды унизили, Ярослав тем не менее уточнил абсолютно спокойно:

— Волшебник Ольверо, передавая письмо, распорядился отдать лично в руки ректору академии Риналя, тем более — письмо касается меня и моей племянницы.

Ярослав кивком головы указал на Анюту.

— А…а, — понимающе протянул человек, лицо исказила презрительная гримаса, — желаете поступить в ученики, много вас таких ходит…

Слова раба крайне заинтересовали Ярослава, и о многом говорили, вероятно, они с Анютой не единственные претенденты на поступление в академию, но судя по тишине в коридоре, желающих учиться, не так уж много. Не утерпел выразить пришедшие на ум мысли:

— Не вижу очереди…

— Что? — не понял раб.

Ярослав с готовностью уточнил:

— Говорю, ходят таких, как мы, много, но очереди не вижу…

— А… а, — снова протянул человек и с безразличием дёрнул плечами.

Ярославу надоел бессмысленный разговор с привратником, он резко одёрнул: