Вадим Арчер - Алтари Келады

— Как вы отыскиваете дорогу? — не выдержал Шемма. — Здесь все коридоры одинаковые.

— На стенах есть надписи, — объяснил один из сопровождающих. — Ты умеешь читать?

— Нет, — признался табунщик. — У нас в селе никто не пишет и не читает. Городские — те умеют.

Коридор закончился небольшим овальным залом и распался на ответвления.

— Вот наша община, — сказал монтарв Шемме, затем обратился к своему напарнику. — Ждите здесь, я доложу старшему.

Он ушел, но вскоре вернулся и позвал их с собой. В конце коридора оказалось занавешенное куском тяжелой ткани помещение, в котором жила семья главы общины. Шемма с удивлением заметил, что вся мебель — стол, лежанки, низкие квадратные сиденья — была вырезана из камня и составляла единое целое с полом и стенами. Лежанки были покрыты досками, а сверху — такой же плотной и тяжелой тканью, как и входная занавеска.

В комнате было несколько монтарвов, мужчин и женщин. Одежда женщин почти не отличалась от мужской — те же светящиеся балахоны длиной ниже колена, но без широких мешковатых штанов, издали создающих впечатление длинной, до пола, юбки. Все уставились на человека сверху с тем же любопытством, что и встречные прохожие. Один из них, выглядевший еще суровее и кряжистее, чем те, кто привел табунщика, поднялся и подошел вплотную к пленнику. Более светлый пух на его голове, вероятно, соответствовал пожилому возрасту. Шемма догадался, что это глава общины.

— Вы говорите, он знает наш язык? — спросил старший у сопровождавших Шемму монтарвов.

— Да, — охрипшим голосом выговорил Шемма. — Не все слова, но понимаю.

— Удивительно, — покачал головой старший. — Откуда ты родом?

— Из Лоана.

Глава общины предложил Шемме сесть и долго выспрашивал его о Лоане, о жизни на острове, о причинах, приведших табунщика в шахту.

— Вы, лоанцы — такие же, как и мы, — заключил он. — У нас общие предки. Ты мне понравился, и я не хочу, чтобы с тобой обошлись обычным образом.

— Как это?! - похолодел Шемма.

— Всех попавших к нам сверху у нас казнят. Мы не держим на вас зла, это делается для нашей безопасности. Нас немного, куда меньше, чем вас наверху, поэтому мы должны быть осторожными.

— Я тоже не хочу вам зла! — воскликнул табунщик. — Зачем меня казнить?!

— Чтобы ты не проболтался.

— Но о вас знают наверху! Какой смысл меня убивать?!

— Знают?!

— Да. В поселке видят вас по ночам. Мне рассказывали о вас. Меня незачем, меня бесполезно убивать!

Глава общины задумался.

— Я скажу это владычице. Когда я буду говорить с ней о тебе, я объясню, что ты нам нужен, потому что знаешь оба языка, знаешь жизнь наверху и многое можешь рассказать о ней. Обещай, что не попытаешься бежать.

Шемма замялся.

— Это в твоих интересах, — уточнил старший. — Тебя немедленно убьют, когда догонят.

— Обещаю, — вздохнул Шемма. Он не собирался держать слово, но понял серьезность предупреждения.

— Я доложу о тебе владычице, — сказал глава общины и поднялся с сиденья.

Шемма сообразил, что чем позже о нем доложат владычице, тем лучше.

— А что у вас едят? — спросил он.

— Ты голоден? — забеспокоился монтарв. — Мы недавно завтракали, я не подумал, что ты хочешь есть.

— Но ведь сейчас давно за полночь! — удивился Шемма.

— Мы спим, когда наверху солнце, — ответил его собеседник. — Луна — наше ночное светило. Ведь мы выходим на поверхность за древесиной и травами. Сейчас тебе дадут поесть.

Жена главы общины поставила перед Шеммой две миски. В одной была мелко порубленная кашица, пахнущая грибами, в другой — ломтики, напоминающие тушеные корнеплоды. Шемма воодушевленно вдохнул запахи, струящиеся из мисок, взял ложку и спросил:

— А хлеба — нет?

— Что такое — «хлеб»?

Табунщик вспомнил про полурастоптанную краюху у себя за пазухой. Он достал ее и положил на стол.

— Вот это — хлеб.

Монтарвы склонились над краюхой, рассматривая незнакомую пищу.

— Пробуйте, — начал угощать их Шемма. — Вкусно.

Он оторвал большой ломоть, прикусил его и смачно зажевал грибную кашицу. Глядя на Шемму, монтарвы начали пробовать хлеб. Скоро от краюхи ничего не осталось. Шемма управился с едой и повел глазами по столу.

— Мясца бы… — сказал он:

— Здесь нет мяса, — послышался удручающий ответ. — Мы едим то, что может расти под землей — грибы и овощи.

— Совсем нет мяса?! — в голосе табунщика послышался испуг, не меньший, чем при упоминании о казни. — Ни окороков, ни колбас, ни сала?!

— Эти слова нам незнакомы. Так называются блюда из мяса?

Шемма трагически кивнул.

— В колодцы при шахтах попадаются ящерицы, — пояснил один из монтарвов. — Они съедобны. Их собирают и подают на стол владычице. Другого мяса у нас нет.

— Скверно живете, люди, — подытожил Шемма. — Я здесь долго не протяну.

Добродушный табунщик забыл, что его жизнь в опасности.

— А еще есть паштет из дичи, — вспомнил он неудачный поход в цитионскую колбасную лавку. — Вот вкуснота-то! Я его даже и не пробовал… Как же вы тут живете, без настоящей еды?

— У нас есть плантации, где мы растим грибы и овощи, — начал рассказывать глава общины. — До недавнего времени еды хватало всем, но несколько полнолуний назад плантации владычицы стали чахнуть. Они у нее самые богатые, ни в одной общине таких нет. От урожая на них зависит питание всего Лypa.

— И что же? — заинтересовался Шемма. Его интересовало все, связанное с едой.

— Теперь город не ест досыта, хоть и не голодает, — в голосе старшего прозвучали озабоченные нотки. — Начато строительство добавочных плантаций, но это займет годы.

— Ох и скверно! — проникся сочувствием Шемма.

— Данур, советник владычицы, объявил, что нет ничего угрожающего. Но слухи ходят, люди встревожены, — старший взглянул на Шемму и добавил. — Да, знаешь, твой «хлеб» очень вкусный.

— Это еще что! — воодушевился Шемма. — У нас его просто так едят, между делом.

Монтарвы внимательно слушали табунщика. Старший указал ему на одну из лежанок.

— У вас ночь, ложись сюда и поспи. А я пойду к владычице.

Тысячелетняя история Лура являлась историей правления женщин. Ограниченность пространства и средств к существованию требовала женских качеств — порядка и умения рационально распоряжаться хозяйством подземного города. Одна владычица сменяла другую, передавая управление своей дочери, а в случае бездетности назначая преемницей другую женщину. Муж владычицы обычно не имел никакой власти, называясь попросту отцом ее детей. Гораздо большей властью обладал советник, которого владычица выбирала среди талантливых и энергичных жителей Лура.

Правящая владычица, Хэтоб, была красивой женщиной средних лет. Серый пух на ее голове был густым и пышным, крупные ярко-желтые глаза — блестящими и подвижными. Два года назад она получила власть по наследству от своей матери, великой Вароб. Хэтоб легко и естественно приняла дела и обязанности владычицы Лура, к которым готовилась в течение всей жизни. И мать, и лучшие ученые города передавали знания и опыт девочке, а потом девушке Хэтайе, чтобы она была готова к дню, знаменательному в ее жизни и в истории всего города, дню, когда она наденет корону владычицы и получит право называться Хэтоб — формой имени, выражающей высшее положение среди монтарвов.