Вадим Арчер - Алтари Келады

—. Что вы наделали, дядюшка! — выкрикнул Вальборн, повернувшись к Берсерену. — Вы не можете не понимать, что это ложь, клевета!

— Я тебе не дядюшка! — крикнул в ответ Берсерен. — Я для всех, и для тебя тоже — ваше величество! Судьба наказала меня слюнтяем-братом, а теперь тобой! Я-то старался, пристраивал его, чтобы он не сидел у меня на шее, замок для него выманил у этого хвастуна Паландара — и для чего? Чтобы ты этот замок спустил при первой же возможности?! Иди куда хочешь, хоть к Госсару коней чистить, а мне на глаза больше не показывайся! Я устал от этого срама!

— Вы лжете, ваше величество! — возмутился Вальборн. — Замок был выигран в честном споре.

— В честном? — ехидно спросил Берсерен. — Паландар трижды не попал в шапку с двенадцати шагов. Говорили, ему помешал ветер. Да нужен ураган, чтобы на таком расстоянии сдуть с пути стрелу, пущенную его рукой!

— И как же все было? — сдавленным голосом спросил Вальборн.

— Ураганом была моя жена Варда, магиня ордена Аспида. Настоящий аспид, светлая ей память, и выгоду сквозь землю чуяла. Вы оба ее должники — и твой отец, и ты.

Вальборн ответил не сразу.

— Я подумаю над тем, чей я должник, — сказал он, глядя в лицо Берсерену. — Прощайте, ваше величество.

Вскочив в седло, Вальборн дрожащими от гнева руками натянул уздечку и погнал коня галопом по улицам Келанги. В лагере он отыскал своего военачальника.

— Лаункар! — скомандовал он. — Объявляй сбор, мы выходим немедленно. В Оккаду!

Вальборн ехал, не видя дороги. Его гнев, вызванный не столько незаслуженными оскорблениями, сколько полной глухотой Берсерена в таком важном военном вопросе, постепенно сменялся внутренней тревогой. Издевательски-разумная усмешечка Госсара, плясавшая в голове, вызывала предчувствие, требующее немедленного осмысления. Невнимание к данным разведки, небрежное преуменьшение грозящей опасности, раздор накануне сражения — все это, вместе взятое, настораживало и казалось тревожным предупреждением. Поведение, естественное для вздорного и самонадеянного Берсерена, было невероятным для Госсара, его лучшего военачальника, человека умного и проницательного. Вальборн пока не мог додуматься до слова «предательство», поставившего бы все на свои места, но ощущение чего-то темного, зыбкого, грозящего неотвратимой бедой давило на его сознание.

Перебирая все возможности, Вальборн неожиданно понял, что в случае боя на Оранжевом алтаре исход разговора с Берсереном был бы тем же, если не считать погубленного войска. Настроение правителя Келанги было подготовлено так, чтобы любое действие его племянника расценивалось как неудача. И вновь Вальборн вспомнил усмешечку Госсара, и почувствовал, что первый, гневный порыв увести войско в Оккаду был правилен.

Вальборн взглянул на своего военачальника. Тот, конечно, считает, что они выполняют приказ Берсерена, и, пожалуй, не следует разубеждать его. Продуктовый обоз, встреченный на пути в Келангу, позволит продержаться первое время, а там события не заставят себя ждать. Движение всей огромной уттакской армии, несомненно, имело целью не Оранжевый алтарь.

Вслед за Лаункаром Вальборн вспомнил Магистра. С этим человеком он мог бы поделиться грызущими рассудок вопросами, но Магистра не было рядом. Впервые в жизни, сам того не зная, правитель Бетлинка поднялся на вершину ответственности, где не с кем разделить взятую на себя ношу. Он с тяжелым сердцем окинул взглядом своих людей — Лаункара, возглавлявшего отряд, конных и пеших воинов, ничего не подозревающих о дворцовых интригах, неторопливые, тяжело груженые повозки, жрецов с Оранжевого алтаря, едущих здесь же, в отряде.

«Нелегко быть правителем», — всерьез подумал он и вдруг вспомнил, что Бетлинк был мошеннически отнят у законного владельца. Вальборн хорошо знал историю, стоившую замка прежнему хозяину и закончившуюся его самоубийством, но считал, что одно лишь легкомыслие довело Паландара до печального конца. Слова, вырвавшиеся у Берсерена в приступе раздражения, раскрыли ему подлинную причину чужого несчастья. По слухам, у Паландара оставался сын, но Вальборн не был в этом уверен. В его семье никогда не обсуждали неудобную тему. Он вспомнил, что Лаункар давно служил в Бетлинке, и шевельнул поводьями, направляя коня вперед.

— Лаункар! — окликнул он, поравнявшись с военачальником. — Ты, кажется, давно в Бетлинке?

Тот медлил, подсчитывая прожитые годы.

— Весной было тридцать восемь лет, как я поступил туда на службу, — выдал он точный ответ.

— Значит, ты служил у Паландара?

— Служил.

— Скажи, что это был за человек?

— Человек как человек, — скупо ответил Лаункар. — Вспыльчивый, увлекающийся, но это ваша фамильная черта.

— Наша?

— Рода Кельварна.

— А как он владел оружием?

— Превосходно. Тогда ценилось искусство боя. С мечом он выходил один на четверых. А стрельбе из лука он мог бы и самого Тревинера поучить.

— У него были дети?

Во взгляде военачальника мелькнуло понимание.

— Сын, — коротка ответил он.

— Расскажи мне о сыне, — попросил Вальборн.

— Ему было пятнадцать лет, когда он оставил Бетлинк. Мне говорили, что он служил у Берсерена. Десять лет назад они поссорились, и он уехал.

— Куда?!

Лаункар молча пожал плечами.

— Я хочу отыскать его, Лаункар. Ты поможешь мне?

Военачальник внимательно поглядел на Вальборна.

— Зачем он вам?

— Поговорить с ним, помочь ему, если он нуждается. Разве мы не родня, разве у нас не одна кровь — первого правителя?!

— Вряд ли Ромбар нуждается в вас, ваша светлость.

Вальборн заглянул в непроницаемое лицо своего военачальника. Тот явно не намеревался помогать ему в поисках.

— Берсерен проговорился кое о чем, поэтому я должен отыскать сына Паландара, — намекнул он. Заметив, что Лаункар колеблется, он добавил: — Это вопрос чести.

— Вы знаете его, — медленно выговорил Лаункар. — Он сейчас — магистр ордена Грифона.

Конь завертелся под Вальборном — тот от неожиданности резко натянул поводья.

— Но вы вели себя так, будто вы не знакомы! — воскликнул Вальборн, опомнившись от изумления.

— Я не узнал его сразу. Последний раз я видел его подростком, на похоронах отца.

— Может быть, ты ошибся?

— Нет, — твердо ответил Лаункар. — Я узнал Ромбара в бою с уттаками, когда увидел, как он действует мечом. Когда-то я учил его владеть оружием. Внешность изменилась, но рука — все та же.

— И ты это скрыл… — укоризненно заметил Вальборн.

— Я подумал… если бы Ромбар хотел, чтобы вы знали, кто он, то рассказал бы вам это сам.

Вальборн надолго замолчал. Уклончивость Лаункара, явная поддержка, оказанная им сыну Паландара, говорили о многом. Видимо, в честности злополучного спора не сомневался лишь тот, кто не хотел в ней сомневаться. До сих пор Вальборн считал себя незапятнанным, живущим в согласии с понятиями о чести. Теперь он чувствовал, что поступок Берсерена, обманом получившего Бетлинк, и отца, не постыдившегося принять замок, грязным пятном лег на его жизнь.