Велор Сильвер - Убейте меня

— Сын, нам пора!

В последний раз я взглянул на мать. Вылез из машины и захлопнул дверь. Отец смотрел на меня. Он видел мои слезы, мое отчаянье и боль.

Но как обычно стал отдавать приказы, на ходу садясь в пикап:

— Пока меня не будет, будешь в семье за главного. Следи за домом, за коровой, курами и кролями. Брата и сестру не обижай, что сможешь, свари. В холодильнике яйца и молоко, сделай омлет. Мы скоро вернемся.

Он хлопнул дверцей и стал сдавать назад. Когда выехал за ворота, я закрыл калитку и направился в дом.

Конечно, отец храбрился. Я видел страх в его глазах, он боялся, что вернется один. Ведь он точно не знал, что случилось с матерью, чем именно она заболела. То ли это запущенная простуда, то ли что-то очень серьезное.

Я смахнул щеткой снег с валенок. Дома было прохладно. Первым делом затопил печь и поставил греться чайник. Так всегда делал отец. Пока чайник грелся, заправил постель, прибрал в комнатах, вымыл посуду.

Для завтрака пожарил яичницу и заварил чаю. Когда брат и сестра встали с кровати, все было готово.

Но мне так и не удалось передохнуть. Надев тулуп и валенки, отправился в сарай кормить животных. У кур собрал яйца, бросил зерна. Кроликам морковки. Корова стояла в стойле, при виде меня громко замычала. Значит, просила пить. Так говорила мама.

Я принес ей свежей воды, сменил солому, замешал комбикорм. Корова поела и легла на пол. Только этого еще мне не хватало.

Я должен был выгнать ее за ворота на прогулку. Но она не хотела вставать. Не силком же было тащить. Что и делать сам не знал, ведь ветеринар жил в соседней деревне. Туда надо было как-то добраться.

Как все дети, я решил отложить сей вопрос на потом. У меня и так забот было выше крыши.

Дома мне предстояло сделать уроки. Помочь сестре и брату выполнить домашнее задание. Времени на это ушло уйма.

Только к вечеру я с чистой совестью сел за стол, чтобы нарисовать очередной эскиз. Все страхи и тревоги я переносил на свои вымышленные замки. От этого они получались все сложнее и мрачнее. Чем тяжелее у меня было на душе, тем грандиознее они выходили из-под карандаша.

Спичечные замки я делал медленно, не торопясь. Мне хотелось, чтобы они были монументальными и сложными в задумке. Чтобы их было сложно повторить.

Они, как и прежде, хранились у старухи Элл. Мне было разрешено приходить к ней в любое время. Но, учитывая обстоятельства, думается, мне придется об этом пока забыть. С эскизами было проще.

Все готовые работы я убирал в папку, которую, в свою очередь, хранил в чулане в тайнике. Этот тайник я придумал сам, когда сидел там взаперти. Там же прятал фотографии, все до единой.

У меня больше не было доверия к своим близким. Не было желания рисковать и показывать свой созданный искусственно мир. Мир, в котором был свободен, где не испытывал страха и унижений. Где был собой.

Отец вернулся лишь через два дня. Заросший, со щетиной. Он вошел в дом и, не раздеваясь, распахнул кухонный шкаф. Вынул бутылку виски и маленькую стопку. Налил до краев и осушил одним залпом. После чего сел за стол и, сняв шапку, посмотрел на меня.

— Что смотришь, звереныш? Она все еще жива.

Невероятное облегчение и радость охватили меня. Я поспешил убраться из кухни, чтобы не раздражать своим присутствием.

Отец не спешил раздеваться. Так и просидел весь вечер за бутылкой, в обуви и дубленке. Потом разделся на ходу и лег на кровать в своей спальне. Всю ночь он громко храпел, не давая уснуть.

Около одиннадцати ночи я пошел в сарай проведать животных. Все равно не спал. Куры мирно дремали на жердочке. Кролики жевали солому в своих норах.

Оставалось проверить корову. Как обычно, я направился в ее загон. Тревога терзала меня. Неужели скотина заболела? Днем она выглядела измученной и тревожной. Нос был мокрым, но горячим. Ничего не ела и не пила. Ох уж и влетит мне от отца за недогляд.

Я распахнул дверь в загон. Корова лежала на полу, ко мне задней частью. Она не спала, жевала сено.

Рядом с ней лежал маленький теленок. Совсем крошечный, мокрый, неуклюжий в своих движениях.

Я так обрадовался, даже рассмеялся. Корова отелилась, а я уж было решил, что она помирать собралась. Мне не оставалось ничего другого, как постелить еще сена на пол и дать зерна. Натаскал дополнительно воды и, наконец, успокоился.

Завтра отец сам все увидит, а сейчас не стану его будить. Пусть спит, да и мне спать пора.

Вскоре маму выписали из больницы домой. Она медленно, но верно шла на поправку. В истории болезни было написано «пневмония».

Отец сам за ней ухаживал: кормил, мыл, переодевал. Он все свое время посвятил ей, своей любимой женщине. Никому не давал за ней ухаживать. Все делал сам.

В свою очередь, я был ответственным за порядок в доме и за скот. Так между нами образовалось перемирие. Недолгое, но такое нужное нам двоим.

14 июня 1992 года

Все чаще мы стали появляться на ярмарке. Я стоял за прилавком, выставляя на всеобщее обозрение свои спичечные замки. Мы с матерью решили сразу: те замки и башни, что подороже, мы продаем, а выручку откладываем мне на обучение. Деньги за продажу остальных домиков забирает на хозяйство мать.

Спросите, почему я решился на это. Я отвечу. У меня не было выхода. Ведь мой отец еще весной предъявил ультиматум. Или я продаю свои замки и приношу в дом деньги, или ухожу из дома вместе со своими игрушками. Идти мне было некуда, и я принял это нелегкое решение.

Для себя я понял, что в свои двенадцать лет я уже должен зарабатывать деньги в дом. С одной стороны, я становился подростком и должен был научиться обеспечивать свою семью. С другой, становиться гибче и идти на компромисс.

Спичечные замки перед продажей я фотографировал во всех ракурсах. Для полученных фотографий купил толстый альбом. Каждую работу подписывал и зарисовывал схему построения.

Деньги, что откладывали на университет, хранились на расчетном счете в банке. О них знали только я и мать.

Остальные деньги тратились на содержание дома и хозяйства. Когда первые заработанные мной суммы уходили на покупку продуктов, отец немного сбавил обороты. Перестал цепляться ко мне по пустякам.

Этим летом Берта не приехала к нам на каникулы как обычно. Старуха Элл сказала, что она вместе с родителями путешествует по Франции. Ее мать очень долго планировала эту поездку. Но мне почему-то казалось, что Берта не приехала не только из-за этого. Я чувствовал свою вину. Ведь тогда, на озере, я отказал ей в своей дружбе.

Зато у меня появился друг. Его звали Яков. Он был на полгода младше меня. Приехал погостить к своему деду.

Яков не сразу стал моим другом. Несколько дней после своего приезда он наблюдал за мной. Не решаясь подойти, расспрашивал обо мне остальных ребят. Боялся, что я грубо пошлю его.