Вергилия Коулл - Я не боюсь

— Очень приятно, — порозовела мать Алиши, принимая подарок.

Я не стала дожидаться, чем эта сцена закончится и аккуратно взяла под локоть Сару. Мачеха удивленно посмотрела на меня.

— Ты не видела мистера Чедвика?

— Он недавно пришел, и твой отец повел его в свой кабинет о чем-то поговорить. Да что с тобой, Джен? Ты точно в него не влюблена? Мне бы не хотелось, чтобы ты стала замешана в громком скандале, когда обо всем узнает его жена.

— Нет, что ты, — я отпустила ее руку.

— Не ври мне, — строго произнесла Сара.

Я посмотрела ей в глаза.

— Если ты помнишь, я никогда тебе не врала. И как ты использовала мои детские секреты? Мои рассказы про людей, которых я чувствовала на расстоянии? Ты обратила их против меня! Поэтому будь добра, никогда больше ни о чем меня не спрашивай.

Глаза Сары заполнились слезами, а нижняя губа задрожала. Совсем как ребенок, подумалось мне, и вся злость тут же прошла. Оставив мачеху наедине с собственной обидой, я направилась за мистером Чедвиком.

Кабинет находился на первом этаже в задней части дома. Думаю, отец не случайно предусмотрел его расположение так, чтобы избежать лишнего шума. Когда мы с сестрами были маленькими, он часто при нас жаловался Саре, что из-за детского визга и топота ног не может спокойно работать. Поэтому нам строго запрещалось заходить в коридор, который вел к отцовскому кабинету. Убедившись, что за мной никто не идет, я прислонилась к стене рядом с картиной, изображавшей пышнотелую нимфу, поливающую из кувшина какого-то херувима, и глубоко вздохнула.

Я никогда не умела жить настоящим. Сначала мной владело прошлое — горькие сожаления о расставании с Хью и мысли о том, что лучше уже не будет никогда. Потом, вместе со свободой, верх взяло будущее: я ждала момента, когда отомщу за мать. И теперь, находясь совсем рядом с ее убийцей, вдруг засомневалась — а хочу ли знать ответ? Найду ли смысл жить дальше, если получу его? Единственный мужчина, заставлявший сердце биться чаще, уже не принадлежал мне, с родственниками общего языка мы не нашли. Ради чего тогда существовать? Вспомнив слова Тоби, я горько усмехнулась.

Солнце клонилось к закату. Как это обычно бывает летом, на небе слишком рано взошла луна. Мошкара, почуяв ночь, устремилась на охоту, и я, сидя на небольшом холме перед тренировочной площадкой, только успевала отмахиваться.

К своему стыду я так и не успела хорошенько познакомиться с Йеном или Френком, которые отрабатывали на площадке бросок противника через бедро. В столовой, где мы обедали, я старалась садиться отдельно, чтобы ни с кем не разговаривать, а проявлять инициативу никто не торопился. Оказалось, что помимо меня в поместье живут еще девять эмпатов: шесть парней и три девушки. Каждый держался особняком. Пожалуй, встречались мы только за едой да на тренировках. Эмпатам тяжело находиться в обществе друг друга: эмоции двоятся, а то и троятся, заражая всех присутствующих, как чума. А учитывая, что каждый из нас грустил о чем-то своем…

— О чем задумалась, принцесса луны и звезд? — Тоби с веселым кряканьем плюхнулся рядом на траву. Я тут же демонстративно отодвинулась.

— Значит, теперь я уже принцесса? Не просто девочка?

— Конечно, тебе бы башню да дракона в охранники. Тогда стал бы понятен тот шлейф печали, по которому я учуял тебя от самых конюшен.

— Ну, дракон, кажется, есть. Даже два. И башня, — я оглянулась через плечо на поместье, темнеющее на фоне деревьев, — тоже имеется. Только спасти некому.

— Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, — пронудил Тоби. — Никогда не бывает так плохо, чтобы не стало еще хуже.

— Да вы оптимист.

— Я реалист! Прохожу мимо и чувствую, что ты продолжаешь тонуть в собственных эмоциях, вот и подошел сказать тебе это. Кстати, не я один чувствую, — он кивнул на парней, которые как раз решили передохнуть и тоже присели.

— Мне кажется, вы преувеличиваете. Они были слишком заняты делом, чтобы обращать на меня внимание.

— Они не новички, в отличие от тебя, — возразил Тоби. Он вынул сигару, обрезал и поджег ее и затянулся. — Френк живет у нас уже шесть лет. Думаю, в этом году мы с ним простимся. А с Йеном — на следующий год. Им уже вполне хватает выдержки, чтобы контролировать созависимость от чужих эмоций. Но не обольщайся, что они не чувствуют. Я видел, какие взгляды бросает на тебя Йен.

Я посмотрела на высокого мускулистого парня с длинными черными волосами и чересчур чувственным ртом. Он отпил воды из пластиковой бутылки, передал ее Френку и украдкой глянул на нас с Тоби. У меня почему-то это вызвало раздражение.

— Вы что, решили заделаться моим личным купидоном? — сорвалась я на Тоби.

— Да нет же, — ни капли не обиделся он, — мне просто смешно и любопытно за вами наблюдать.

— Опять ищете халявных эмоций!

— Не без этого, детка, не без этого. Все мы в этом мире — просто маленькие звенья одной пищевой цепочки.

Вот так. Может, и мама стала просто жертвой той самой цепочки, когда кое-кто решил ею полакомиться?

Скинув неудобные туфли-лодочки, я аккуратно поставила их возле стены и бесшумно пошла по коридору. Дверь, находившаяся в его конце, оказалась плотно закрыта. Из-за нее не доносилось ни звука. Я глубоко вдохнула и выдохнула, коснулась пальцами ручки и медленно, миллиметр за миллиметром, потянула на себя. Лишь бы не скрипнуло. Надо убедиться, что отец с Чедвиком по-прежнему там, и при этом не выдать себя.

До меня донеслись приглушенные голоса. Похоже, никто ничего не заметил. Из щели потянуло прохладным воздухом — видимо, в кабинете было открыто окно. Я приникла к щели, но разглядеть удалось лишь край стола и руку отца, державшую бокал. Чедвика я слышала, но не видела.

— Боб, да разве можно быть таким упертым? — возмущенно произнес он.

— Можно. И нужно, — отрезал отец. — Ты должен помочь мне избавиться от Дженнифер!

От услышанного по спине побежали мурашки, но я тут же призвала на помощь все свое безразличие. Приходить в ужас буду позже, иначе феромагер меня почувствует. Вот бы опрокинуть на себя сейчас ведро воды, чтобы точно смыть все запахи!

— Ты уже пробовал от нее избавиться, — возразил Чедвик, — но, как видишь, она вернулась. Жива и здорова.

— Сам не знаю, как так получилось, — пробормотал отец, — я же столько денег заплатил проклятому Монтгомери, только бы она осталась у него!

— Может, сбежала?

— Нет, документы в порядке. Справка с печатью, я видел своими глазами. Этот сукин сын ее выпустил! — отец в сердцах грохнул кулаком по столу.

— Ну… сейчас она, кажется, ничего не помнит. Может, дать ей просто жить спокойно у тебя на виду?