Джал Халгаев - Оскольки

На несколько минут он замолчал, проверяя, не отсырел ли порох, и снова заговорил:

— Последней, чью смерть я видел, была мама. Она едва пережила смерть папы и брата, но все-таки нашла покой, выйдя замуж за какого-то обалдуя из-за моря, и родила ему трех сыновей. Я решил к ней наведаться после стольких лет. Я знал, что несу с собой лишь смерть, но все равно пошел. Идиот! А ведь знал… — Йен глубоко вдохнул. — Мне восемнадцать. Три маленьких тельца мальчишек висят на крыше прямо над порогом — каждый с перерезанным горлом, и кровь заливает дверь и ступеньки. Внутри лежит труп хозяина. Его попросту обезглавили. Нет, скорее вырвали голову вместе с частью хребта. Чуть дальше, в спальне, расчленили маму. Ужасное зрелище. Руки и ноги валяются по всей комнате. Ее стеклянные глаза до сих пор снятся мне каждую проклятую ночь!

— Если не хочешь, не говори. Я пойму, — я, сглотнув, взяла его за руку, чтобы поддержать, но он покачал головой.

— Подожди. Мы ведь еще не дошли до самого интересного, разве нет? Знаешь, как делают «кровавого орла»? Конечно, нет. Откуда? — проводник напряг дрожащие руки и выставил их перед собой, скрючив пальцы наподобие когтей. — Сначала со спины снимают кожу. Медленно, чтобы жертва чувствовала всю боль, но не теряла сознания от шока. Потом один за одним рубят ребра. По одному их отделяют от позвоночника, а затем разводят в стороны, открывая легкие и сердце…

Меня мутило. Я хотела попросить его прекратить, но не смогла раскрыть даже рта от ужаса. Черт возьми, а что испытал сам Йен? Мою семью хотя бы убили быстро.

— Море крови. Она еще живая. Двигается. Ее внутренности дрожат, разбрызгивая кровь, и походят на настоящие орлиные крылья… А потом все застывает, и смерть забирает ее в свои объятья.

— Я… сожалею.

— Не стоит, — Йен выпрямился и посмотрел прямо мне в глаза. В них снова была пустота. — Я убил их всех, девчонка. Не стоит сожалеть.

— Ты… что?

Ответить он так и не успел, потому что вдалеке что-то громыхнуло, и в небо поднялся короткий желтый столп пламени, выглянувший на секунду из-за холма с востока.

— Ложись!

Проводник очнулся первым и сбил меня с ног, придавив к земле.

Сначала послышался протяжный жалобный свист, а потом на землю с грохотом упало нечто, и так в ужасе задрожала, содрогаясь всем своим существом.

В воздух поднялась туча грязевых брызг. На нас сверху посыпались кусочки почвы вперемешку с кореньями и травой. В ушах неимоверное звенело. Голова трещала, грозясь расколоться на части, и до меня едва доносился кричащий голос Йена.

— Вставай! Вставай!

Он схватил меня за руку и поднял на ноги.

— Что происходит? — пытаясь привести окружающий мир в порядок, спросила я.

Проводник махнул в ту сторону, где мы видели пламя, и молча потрусил туда, прикрывая руками голову. Я хотела спросить, зачем, но в следующую секунду все итак стало ясно.

Прогремел еще один взрыв.

Едва удержавшись на ногах, я кинулась за ним, уворачиваясь от маленьких черных снарядов, врезавшихся в кладбищенскую землю то тут, то там.

Свист разносился со всех сторон. Взрыхленная ядрами почва летала повсюду, а если ядра попадали в могилы, то прямо в нас неслись деревянные щепки и разломанные в клочья пожелтевшие кости.

А мы все бежали.

Внезапно визг снаряда раздался в нескольких шагах от нас.

Йен вскрикнул. Его тело отшвырнуло на несколько метров, и он врезался в тяжелое серое надгробие, свалившись в разворошенную могилу, а сверху на него упал могильный камень.

— Йен!

Я кинулась к нему.

В ушах стоял гул. Кровь пульсировала в голове, отдаваясь бурым, красным оттенком в глазах, и все вокруг закрывал серый туман битвы.

Я скользнула к нему и упала рядом. Нога застряла между челюстями мертвеца, но я не обратила на это ни малейшего внимания, пнув ее в сторону.

Сердце бешено колотилось. Я чувствовала, как мои руки охватывает ужас.

Он еще дышал. По крайней мере, я так надеялась…

— Йен… — прошептала я и склонилась над его телом, нащупывая пульс.

— Девчонка, — внезапно прохрипел он, и его глаза уставились прямо на меня. Он закашлялся. Изо рта хлынула темная бурая кровь, вязкой струей сочась по подбородку вниз.

— Что?

— Помнишь свое обещание? — из последних сил произнес он, и я, не слушая его, кивнула.

Я пыталась скинуть с него плиту, но она оказалась настолько тяжелой, что я даже не сдвинула ее с места. Меня охватила паника. Я чувствовала, как его покидает жизнь, и мне было страшно. Я ничего не могла сделать.

— Та тварь под Караваем, — он окровавленными руками стиснул мое запястье и дернул на себя, привлекая внимание. — Добралась-таки… Все — обман, слышишь? Обман! Ты меня поняла? Глаза врут…

А потом внезапно он застыл.

«Полная луна отвратительно действовала на настроение. Она манила, испускала со своими седыми серебристыми лучами мельчайшие частицы забвения, которые окутывали тело и заставляли разум медленно порастать мхом из чистейшего равнодушия. И жажды.

Я стоял у ее дома. Небольшая покосившаяся избушка на отшибе, ничего необычного. Вокруг бушевало море. Шторм гулял по миру, и дождь — яростный холодный ливень — хлестал прямо по лицу.

Страх. Страх разъедает дух, но вместе с этим он дарит цель — единственное, ради чего стоит жить. Но жить я никогда не хотел.

Я медленно иду вперед. Костяной нож отца привычным грузом лежит в моей ладони. Он обагрен свежей бурой кровью.

Она стоит на пороге. В ее глазах я вижу лишь смерть. Они блестят желтоватым огнем, а потрескавшиеся бледные губы уже шепчут заклинания. И еще в ее руках я вижу длинный кривой серп, на котором огнем горят иссиня-черные ведьмовские руны.

— Тебя ждет лишь смерть! — кричит она.

— Все мы однажды умрем. Но ты — сегодня!»

Я закашлялся.

Холхост тебя дери, а я ведь почти поверил, что мертв! Даже видел долбаный белый свет в конце чертова туннеля. Я шел к нему с мыслью, что вот и настал мой конец, и плевать, что пророчество не совпало, но я все равно умер. Проклятье! Я уже и вправду смирился с тем, что не увижу больше мира живых, а затем все внезапно оборвалось. Пропал мой потерянный рай…

На грудь ужасно давило. Я разлепил покрытые пылью глаза и скинул одной рукой с себя огромный могильный камень, который как бы намекал, что пора бы мне и скопытиться. Но я был жив.

Я ощупал ребра. Конечно, без нескольких переломов не обошлось, но они скоро срастутся, так что нечего тут беспокоиться. А шрапнель, застрявшая в районе поясницы… леший с ней.

Поднявшись, я нащупал пальцами упавшее рядом огненное копье и, ругнувшись, отбросил его в сторону. Сломано, прямо посередине, и вся веревка сожжена. Сучьи дети.