Джал Халгаев - Оскольки

— Йен, что?.. — начала Марианна, но с криком отшатнулась, когда проводник, стянув с правой руки перчатку, с хрустом пронзил когтями его нижнюю челюсть.

— Слабонервных прошу отвернуться!

Хлынула кровь. Йен напрягся. Его рука с каждым мигом впивалась все глубже слуге в мозг, и вот уже она до кисти погрузилась в череп. Что-то внутри хлюпнуло. Два острых кривых когтя, выдавив оба глаза, выглянули из глазниц и шутливо дрыгнулись.

Я скрестила руки на груди. Надо же, а я почти отвыкла от его несколько… своеобразного чувства юмора.

— Эх, плыви, мой кораблик! — проводник играючи оторвал его бьющееся в конвульсиях тело от земли и выкинул с башни вниз. Он присвистнул. — Низко летит. К дождю…

— Йен! — снова воскликнула Марианна.

Тот лениво отмахнулся, вытирая со своей лапы кровь.

— Можно подумать, что ты забыла все слова, моя дорогая, и помнишь только мое имя. О, я так польщен, так польщен!

Я улыбнулась. Эльфийка, стиснув зубы, отступила на шаг назад, вставая рядом с Авианом, а Йен только пожал плечами и вытянул из жаровни горящее бревно. Подождав, пока огонь на его конце разгорится, он кинул его в тело Евы, завернутое в белую льняную простыню.

— А как же похороны? — спросила я.

— Трупы всего лишь трупы. Глупо тратить время и придавать им слишком большое значение. Тем более, знаешь, — он снизил голос до шепота и по-заговорщицки мне подмигнул, — у Евы есть плохая привычка всегда гадить людям напоследок. Боюсь, как бы она не стала следующей «лярвой» этого замка, а снова сюда возвращаться я не намерен. Все, ребяты, — проводник махнул рукой сладкой парочке, — вы свободны.

Авиан кивнул.

— Надеюсь, мы больше никогда не увидимся.

— Молись, громила, молись!

Перед тем, как уйти, Марианна спросила:

— Йен… То, что ты сказал нам… правда?

Он на секунду задумался. На его лицо едва заметно легла мрачная тень.

— Конечно, нет. Это я так пошутил: надело видеть ваши кислые рожи. А так беспокойство, хоть какое-то разнообразие в вашем скучном мире.

— Идем отсюда, Мари, этот идиот уже совсем обезумел.

— Да как ж ты догадался!

Мы подождали, пока они уйдут, и переглянулись.

— И что же ты им такое предрек?

— Так, не важно, — отмахнулся он.

— Ясно. А сейчас ты им врал?

— Естественно!

— Зачем?

— Не знаю. В который раз удивляюсь своей добродушности. Хотя… думаешь, не стоило?

— Да нет, почему же. Иногда неведение бывает лучше любой правды и не портит жизнь.

— В точку.

Почти одновременно вздохнув, мы снова посмотрели на хвойный бор.

— И что, куда дальше, Йен?

— Думаю, в Миерс. Меня уже никто не ищет, да и тебя давно забыли, так что в столице будет более-менее безопасно. Тем более зима на дворе, девчонка, пора спасать плохих детишек!

Я села за стойку и протянула руку к маленькой деревянной кружке.

— Эй! — Йен возмущенно шлепнул меня по кисти. — Это мое, девчонка, так что убери свои загребущие лапы и бери пиво.

Я принюхалась.

— Сок? Серьезно?

Проводник смутился.

— Я с некоторых пор вроде как трезвенник.

— Хватит врать! — я заглянула в его глаза и запнулась. — Что, серьезно?

— Сам в шоке, — проворчал он и стал потягивать из кружки яблочный сок. Я, пожав плечами, с охотой взялась за пиво, изредка морщась. Кислятина, блин, сразу понятно, что водой разбодяжили. — Ну, что там слышно на улицах?

— Да ничего. Сколько времени уже здесь торчим, а никто еще не появлялся.

— Шутишь, что ли? Скоро, блин, зиме конец, а о нем ни сном, ни духом. Обычно он никогда не задерживался… Тут чего-то припозднился.

— На кой черт нам вообще этот Крампус? И имя дурацкое…

— Эх, девчонка, учись глядеть шире, — он жестом подозвал официантку и что-то прошептал ей на ухо, глупо улыбаясь. Я покачала головой. — Чем больше жертв, тем больше денег. Чем больше денег, тем мы счастливее. Крампус же, как существо исключительно подлое и невероятно древнее, ставит своей целью нагадить всем и вся. Он — просто идеальная тварь для навара.

— Угу. Только от этого все равно ничуть не легче. Кстати, я кое-что нашла.

— Вот как?

— Три трупа на Лонсдейле в доме-музее — кажется, воры. Думаю, ничего необычного, но хозяйка платит кошель серебра за убийцу, а мы, вроде как, не только монстрами занимаемся. Согласись, пока ждем этого твоего Крампуса, можно еще подзаработать, дело-то несложное, — я принюхалась к кружке с пивом. — Слушай, как-то странно оно пахнет… Ты меня случаем не пытаешься споить?

Он с интересом присел ко мне в пол оборота.

— М-м-м, вот как? Это еще зачем?

— Не знаю. Месть? Может, дождешься, пока я усну, а потом…

Йен рассмеялся.

— Ну ты даешь, девчонка, усмири свое воображение! До таких извращений мне еще далеко. Не, я предпочитаю по старинке.

— Пошел ты! — я покраснела.

— Хах! — он допил свой сок, кинул на стойку несколько медяков и спрыгнул со стула. — Ладно, пошли глянем на твоего убийцу-любителя культурного отдыха. Додумался, были-и-ин, убивать в музее. Не мог выбрать, скажем, бордель?

— Погоди, я еще не допила.

— Оставь ты ее, девчонка. Учти: женский алкоголизм не лечится, и искать тебя дальше по барам я не намерен.

Я покачала головой. А чего еще делать? Натянув куртку и закрепив на бедре кобуру с пистолетом, я послушно пошла за ним, прихрамывая на левую ногу — рана еще не затянулась, и шов иногда побаливал.

— Сразу скажу: зрелище там то еще.

— Что поделать, девчонка, — вздохнув, он пожал плечами. — Дерьмо случается.

— Ух, кровавая баня! Все как я люблю!

Три окровавленных тела лежали перед нами друг на друге, из-за крови и кишок, разбросанных вокруг, сливаясь почти в единое целое. Ну, как тела… Теперь их можно было назвать только потрохами, потому что мясо, кожа и большая часть костей напрочь отсутствовали, и остались только несколько жалких ошметков существ, когда-то бывших живыми людьми.

Йен присел рядом, массируя правую ладонь пальцами другой руки. Я вообще заметила, что теперь это у него вошло в привычку, и он редко снимал перчатку, стараясь не вспоминать про звериную лапу.

— Так, сначала надо понять, что к чему. Это я в прямом смысле, девчонка, не стой столбом. Все, что принадлежит первому трупу, складывай сюда, — Йен ткнул пальцем в разложенную на полу белую тряпицу порванной занавески. — Второму — сюда, ну и третьему, естественно…

— А внутренности?

— Внутренности отдельно.

— Зачем? — не поняла я.

— Гадать на них буду, девчонка! Не тупи и делай, что велено.

Закатав рукава, я приступила к работе. За дверью хозяйку музея громко стошнило.

Не скажу, что было сложно. Работа походила на собирание какого-то долбаного пазла из остатков кожи и костей — последние, кстати, раскладывать оказалось намного легче. Наконец, когда все закончилось, я поднялась с колен и размяла спину, тщательно вытерев с рук кровь белой тряпицей — еще один огрызок шторы.