Пэт Ходжилл - Парадокс чести

Моя, моя!

Нет, моя!

-. и она сломалась.

— И всё же, ты её хранишь.

— Да, всё это время, припрятанной в моей одежде. Я только на днях снова на неё наткнулся. — Он переводил взгляд с поломанной игрушки на стеклянный значок и обратно, держа их в разных руках, как будто сравнивая друг с другом, прошлое против будущего. — А теперь я собираюсь подтвердить её статус моего лордана. Сможем ли мы разделить подобную власть, не разрушая всё вокруг?

— Ты вырос, парень. Как и она.

— Это правда. — Он вернул значок Марку и уронил кошку обратно в карман.

Марк осушил ковш воды своими потрескавшимися от жара губами и искоса стрельнул глазами на Торисена. — Между прочим, — сказал он осторожным экспромтом, — Я услышал немного свежих новостей от моих друзей Ардетов. Внук Лорда Адрика, Дари, хочет стать лорданом регентом. Это же фактически сделает его Лордом Ардетом, не так ли?

— Во всём, кроме названия, да.

— И ты можешь это сделать?

— При определённых условиях, если этого потребует благополучие его дома. Так же, как я могу утверждать лордов, я могу их и смещать. Хотя, будь я проклят, если мне этого хочется.

Все знали, сколь многим он был обязан Адрику. Если бы лорд Ардет не спрятал его в Южном Воинстве, он мог бы никогда не дожить до того, как потребовал себе место Верховного Лорда. Нынешний разлад между ними делал вещи вдвойне неудобными, но что мог поделать Торисен? Верховной Лорд не должен быть марионеткой Ардетов, которой он чувствовал себя на должности командира Южного Воинства. И всё же он пообещал присматривать за интересами своего старого наставника.

— Я также слышал, — сказал поощренный Марк, — что лорд Ардет направляется на север, чтобы принять участие во встрече Верховного Совета.

— Трое, неужели?

Ему следовало это знать, с досадой подумал Торисен. Иронично, но из-за того, что Ардет использовал друзей Торисена, чтобы шпионить за ним в дни его юности, он теперь испытывал такое отвращение к шпионажу за кем бы то ни было. А в результате Норфы обладали самой худшей разведывательной сетью во всём Кенцирате, и Марк это знал. Не удивительно, что кендар старался передать свою информацию так дипломатично. Торисен бросил взгляд на витражную карту. Непонятно почему, но мысль об её использовании не раздражала его так же сильно, как применение агентов людей. Сколь ценной она могла бы стать, если только будет работать как надо. А вместо этого он зависел от союзников, мимоходом передающих ему последние новости.

— Я думал, что Адрик будет рыскать по Пустошам вечно, — сказал он.

— Не теперь, когда он верит, что, по крайней мере, одна из костей Передана находится в Заречье.

Торисен поражённо на него уставился. — Во имя Порога, с чего он так решил?

Харн положил тело парня на общий погребальный костёр у Водопадов, подумал он. Оно должно было стать пеплом, развеянным ветром. Он чувствовал вину относительно бесплодных розысков, предпринятых Ардетом в Пустошах, и раздумывал, как их прекратить. Однако теперь он припомнил свой сон и его прошиб озноб. Всё это заканчивалось совсем не так, как он себе представлял.

— Ну, — говорил Марк, — дело в том, что Лорд Ардет обнаружил место, где центральная колонна, ведомая Переданом, столкнулась с Великой Ордой. Да и где ещё ему было разыскивать кости своего сына? Но там их не было. В то же время его чувства шанира говорили ему, что по крайней мере одна из них всё ещё существовала. Разочарование, похоже, свело его с ума, и его людей вместе с ним. Так что он принял одно из своих самых сильный снадобий, чтобы подстегнуть свои способности. Все думали, что это его убьёт. Но поносившись некоторое время кругами как безумный торчок, пока все его люди не попадали на землю от головокружения и не приготовились умереть, он наконец прервался и указал на север, в Заречье.

— И теперь Адрик прибывает сюда, чтобы продолжить поиски? Милосердные Трое.

Одного подозрения о том, что Передан присоединился к Великой Орде, хватило, чтобы едва не довести его отца до фатального сердечного приступа. Если бы Адрик нашёл эту кость в Заречье, то как, во имя Порога, Торисен сумел бы это объяснить, если он и сам ничего не знал?

Кто-то прочистил горло рядом с юго-восточной винтовой лестницей. Торисен убрал руку с воротника своей куртки, куда он инстинктивно потянулся за одним из своих метательных ножей.

Не стреляй в гонца [42] Don't kill the messenger .

Это, конечно, был курьер Кузена Холли, с которым он решил здесь встретиться.

Приближающийся кендар выглядел встревоженным, он вручил Торисену почтовый мешок и отступил назад.

— Верховный Лорд, мой лорд просил, чтобы вы отнеслись к этому как к срочному делу и не пропускали сквозь свою груду рабочей писанины.

Трое, неужели все до одного были в курсе, что он закопался в канцелярщине? Наверняка, так оно и есть.

Он быстрым движением выхватил нож из воротника и вскрыл бугристый конверт. Из него выпало нечто чёрное. Уайс поймала это прямо в воздухе и удалилась со своим трофеем, глухо рыча. Марк полез за ней под стол, похожий на большого шмеля в маленьком пузырьке. Стол закачался. Стекло заскользило.

Торисен вытряхнул остальное содержимое пакета, состоящее из записки и кольца-печатки с треснувшим от жара лунным опалом в потускневшей серебряной оправе.

Мгновение он вглядывался в бумагу. Она слегка воняла горелым. Написанное на листе. Это и было то сообщение, которое он всё время разыскивал, хотя и не там, где следовало.

Дорогой Тори, прочитал он. Я взял это у Водопадов, просто на случай, если нам придётся когда-нибудь доказывать, что Передан и в самом деле там был. Я совсем не хотел причинять беспокойство. А теперь я не знаю, что с этим делать, так что отправляю это тебе. Прости. С любовью, Холли.

Марк выбрался из-под стола, сжимая что-то в своей большой руке. Он протянул это Торисену — палец, сморщившийся от жара погребального костра, половина его плоти обгорела дотла.

— Я смотрю, ваша семья имеет привычку носить с собою кости. Сначала ваша сестра, с пальцем вашего отца, а потом вы, с останками моей сестры Ивы. А кому принадлежит этот?

Торисен аккуратно надел кольцо на кость и уставился на получившуюся комбинацию. Горелый палец нёс на себе герб Ардетов.

— Вот теперь у меня и в самом деле разболелась голова.

90-100-й день зимы

Теперь наступили самые суровые дни зимы.

Ночами, все жались поближе к огню, укрывшись грудами мехов, и всё же незащищённые палец или нос вполне могли приобрести к утру зловеще белый оттенок. Сами тела сотрясались под одеждой в неистовой пляске. Раковины покрывались коркой льда. На завтраке, еда к столу прибывала уже холодной. После утреннего сбора в квадрате кадеты торопились обратно в помещение, чтобы перейти в классы по внутреннему коридору. Уроки старались проводить как можно ближе к обычному распорядку, разве только гораздо энергичнее, чтобы разогревать коченеющие руки и ноги. Оружие, стратегия, история, Сенетар, ужасающие (и замораживающие) уроки письма.